Не убоюсь я зла

Саломон вздохнул.

– Нет конца премудростям Божьим. И почти все они антропоморфичны. Джоанна, если вы идете на этот самообман, то почему бы вам не пойти до конца и не вступить в монастырь?

– Потому что Юнис не сделала бы этого. Хотя ее и могла бы привлечь мысль о том, чтобы совершить там сексуальную революцию.

– Да, она бы могла!

– Может быть, мне следует это попробовать… поскольку вы так не хотите сделать из меня честную женщину. Хотя более вероятно, что я снова изменю свое имя, исчезну и объявлюсь в каком-нибудь бомбейском борделе. Вы придете меня навестить, Джейк?

– Нет. Там слишком жарко.

– Неправда, врунишка Джейк. Вы бы не отказались навестить Юнис из-за какой-то там жары.

– Юнис никогда бы не пошла в бордель.

– Да, не пошла бы. Поэтому мне придется оставаться совершенной леди, хотя старику Иоганну это будет довольно-таки трудно.

– Бедняжка. У вас есть молодость, красота, даже деньги.

– И вы, Джейк. Я могла бы потерять все остальное, но, тем не менее, остаться богатой.

(– Я уже боялась, что вы упустите этот момент в разговоре. Сестричка, вы уже обходитесь без моих советов. Думаю, что мне можно уйти в отпуск.

– Вы обещали остаться!

– Да, босс, дорогой. Я не могу уйти. Мы – сиамские близнецы. Но даже если бы я могла уйти, я все равно бы осталась, потому что не хочу уходить.

– Юнис, дорогая, я никогда не был таким счастливым за всю свою жизнь.)

Джоанна Юнис придвинулась к Джейку.

– Джейк, дорогой, я за всю жизнь никогда не была так счастлива!

Сверху прозвучал металлический голос: «Идем на посадку. Пристегните ремни».

– Ремни пристегнуты. К посадке готовы, – ответил Саломон и затем, повернувшись к Джоанне, сказал:

– Юнис, сядьте прямо и застегните магнитную застежку.

Джоанна Юнис обиженно надула губы, но послушалась.