Мустанг и Чика (СИ)

Утром дядя, похахатывая, рассказал о вчерашнем провале на шахматном сеансе нашей женской надежды, перворазрядницы Татьяны Титовой. Не знаю, как она там умудрилась участвовать на чемпионате Москвы, но наши рощинские любители раскатали ее в пух и прах. После чего эта особа не нашла ничего лучшего, как обругать Шумилова, заявив, что он специально подсадил на сеанс сильных игроков, чтобы ее унизить. Откуда было знать бедному дяде, что она вдруг оказалась так близка к истине, но не с той стороны, которая касается дядиных злоумышлений. Отдыхать в его края со страшной силой вдруг рванули тучные стада шахматистов разной степени мастистости, прослышав о появлении там некоего малолетнего дарования. Молва предполагала самые невероятные предположения по возрасту таинственного гения, вплоть до грудничкового, агукающего свои ходы ассистентам прямо из коляски. Говорилось еще, что им были брошены вызовы Фишеру и самому Бронштейну. Бронштейн вроде бы сразу лег в больницу с сердцем, а у Фишера случилась истерика с громкими заявлениями о прекращении шахматной деятельности.

Злые шахматные дяденьки, не найдя мальчонка на сеансе, имели несчастную перворазрядницу в самых изощренных позициях и комбинациях. В общем, как говорится в одной провокационной рекламе для престарелых девственниц: «Хочешь, чтобы тебя не изнасиловали, не надевай наших колготок».

Вакация подвисла, если только не обрядить миловидного меня в женские шмотки. Это не я, а дядя предложил, авантюрист-затейник. Чтобы я на такое пошел? Упаси Бог!

В воскресном сеансе я категорически отказался участвовать, ссылаясь на понятную усталость для моего нежного возраста. Немного поупиравшись, дядя пошел на попятную, признавшись, что объявление с моей фамилией уже повесили на стенде перед дворцом. К хорошему обычно быстро привыкают, а вот отучить от такого часто оборачивается скандалиозом.

На корте как обычно собралось почти все население поселка. И как обычно ожидали от меня только победной игры. Противник ожидался серьезный. На первой игре они на своем поле раскатали нашу команду с разгромным счетом. Теперь перед ними предстала уже другая команда, опередившая их на целых пять очков. Воскресенский «Менделеевец» оказался сам в группе риска и теперь тоже должен был побеждать, чтобы не вылететь из областной лиги. Ситуация в турнирной таблице сложилась забавная. Мы, подольская «Юность» и калининградский «Космос» шли нос к носу и боролись за выход в зональную лигу, а остальные пять команд отстали от нас с серьезным разрывом и пытались удержаться на грани вылета из группы. Странная система, ведь дети растут, переходят в иную категорию. Команды сильно меняются год от года. Ладно, пусть у чиновником от спорта голова болит по этому поводу.

На раскатке присматривались друг к другу. Тоже лоси нехилые. Смотрят на меня и прикидывают, как мои несчастные косточки лучше загнобить. Сейчас начнется не хоккей, а игра «убей таракана тапком», то есть выключить меня из игры. Придется моей шустрой заднице немного попотеть. Не хотелось бы с переломами отлеживаться по больницам. Попрошусь, пожалуй, в лехину пятерку. Там ребята помощнее будут, прикроют. Кстати, Жеки не будет сегодня на игре. Его мама не поверила в полное излечение и загнала сына в больницу на обследование. Вовка с важным видом занял место рядом с тренером, поприветствовав меня кивком.

Игра прошла в обычном теперь для нас победном режиме. Переполненные трибуны радостно голосили, но не особо переживали, привыкнув к победам. Воскресенцы в первый период попробовали было сопротивляться, но мы их быстро лишили надежд. Лоси на моем фоне выглядели не фауной, а флорой. В итоге раскатали соперника с крупным счетом восемь-два, отыгравшись за прежнее позорное поражение с почти тем же счетом. До моих парней только в раздевалке дошло осознание, что все позади, и мы вышли в зону. Где-то глубокой осенью и зимой до новогодних праздников продолжатся ребячьи баталии на льду за приз «Золотая шайба».

Что тут началось! Подобное можно пронаблюдать, распылив порошок наркоты в клетке с приматами. Даже тренер Саша исполнял со всеми звериный танец. Эх, Жека! Профукал такие события. Шумилов заскочил с таинственным видом и сообщил, что в шесть вечера в ресторане состоится что-то очень торжественное. Уж не Брежнев ли приедет вручать Мерседесы?

Еще во время игры на трибунах приметил призрак Алексея Семеновича. Он появился еще раз, когда я оказался в относительном уединении под душем.

— Поздравляю с успехом! Есть новости, — сообщил он.

Я кивком дал понять, что готов его выслушать.

— Нашел, где прячется Панок. В тридцати километрах на юго-восток есть заболоченный лес. Прямо в его центре находится островок, на котором выстроена усадьба пока неизвестного человека. При ней расположена деревня, жители которой обслуживают обитателей усадьбы и живут там на положении рабов. Уйти, или убежать оттуда очень сложно. Охранники жестоко пресекают попытки побега. Мне, как коммунисту, трудно поверить, что при социализме возможно такое, — монотонно пробухтел мне дедок.

— Паха, там Сан Петрович настоящее шампанское принес. Идем, а то не достанется, — внезапно отвлек меня парнишка из нашей команды.

— Ладно, скоро приду, — равнодушно пообещал я.

— Это еще не все… — замялся призрак, — Сергей умер, еще вчера. В больнице, в морге лежит. Завтра состоятся похороны.

Меня как будто ударили в солнечное сплетение. Я тут занимаюсь всяким развлекаловом, а там мой друг, доверившийся мне, загибался. Кто я после такого?

— Что же ты, старый… мухомор, не предупредил меня о том, что Серега так плох? — с трудом протолкнул я злые слова через спазмирующее горло.

— Я твое поручение выполнял. Искал этого проклятого Панка, — с достоинством выказался призрак.

— Из-за какой-то коровы на телефоне, навравшей мне про выздоравливание, парня теперь нет. А я бы спас его. Я виноват! — бормотал я, сидя под струями, стекающей сверху и скрывающей мои слезы, воды.

Вспомнилась зловещая харя капитана Селезнева. От ненависти даже заболели зубы.

— Убью мразь! Доберусь до тебя и убью.

Каким же я был прекраснодушным идиотом, пытаясь ему помочь после приступа инсульта.

Желанного покоя я в этой раздевалке не дождусь. Парни несколько раз врывались в душевую с приглашением к распитию шампанского. Без меня не начинали. Пришлось вылезать к народу, натягивая на свою морду улыбку. От диссонанса моего внутреннего состояния и реальности сворачивались мозги. Напившись шампанского и накричавшись до охриплости, победители постановили пойти в кафе-мороженое и продолжить там веселье. Дядя просил только сильно не загружать желудки.

Притворившись, что чего-то потерял, вернулся назад в раздевалку. Не хотелось попадать в руки восторженных фанатов. Одному оказалось еще хуже. С трудом сдерживался от рыданий. Вообще-то я не был совсем один, учитывая трущуюся об ноги Буньку и сопящую в коридоре вахтершу, многозначительно позвякивающую ключами. Кошка забавно по-собачьи кувыркалась, будто исполняя некий мистический танец. Взял это существо, погладил и передал в руки пожилой работницы, заодно извинившись перед ней, что заставил себя ждать. Убедившись через приоткрытую дверь, что народ разошелся, побрел в сторону остановки.

По всем знакомым приметам автобус, который вез меня в Родные Просторы, был раньше серегин. Только теперь за баранкой рулил другой парень. Сердце снова сжалось от внутренней боли. Пассажиры недоуменно косились на мой угрюмый вид. Когда выходил на своей остановке, краем глаза заметил шоблу Ганса, отиравшуюся возле мелких пацанов. Один из них, завидев меня, вскрикнул:

— Чика приехал!

После чего банда явила ноги. Лучше всех работал поршнями главарь. Мелкота благодарно подскочила ко мне и принялась благодарить. Ганс с дружками трясли с них деньги, оказывается. Возле дома культуры меня остановила знакомая музыка. Исполнялась песня «Давай за тех…» Матвиенко-Шаганова. В этом времени она считалась моей. Видимо где-то там в одном из помещений ДК репетировал пресловутый ансамбль «Спектр», руководимый братом Шилы. Опять коммуниздят чужие песни, засранцы.