Эскадра его высочества

— Корветтен-капитан Монгола, ваше мнение?

Командир «Гримальда» всегда был сторонником решительных действий.

— Понятно. «Сифарис», корветтен-капитан фон Шерканц?

— Господа! Нельзя недооценивать значение инициативы. При любом нападении она на стороне нападающего. Я — за.

— Ясно. «Такона»?

Похожий на обаятельного медведя фрегаттен-капитан фон Штоль несколько секунд молчал. Потом зачем-то разлохматил свою шевелюру и сказал, что все зависит от взрыва Громоглота. Если получится — то он за продолжение атаки.

— Фрегат «Мегион». Шаутбенахт фон Герн?

— Я полагаю, что лучше искать удачу в открытом море, где у нас будет неоспоримое преимущество в скорости. Мы сможем нанести большой урон торговому судоходству Покаяны. Конечно, для этого потребуется определенное время, зато шансы на успех несравненно выше, чем при нападении на Ситэ-Ройяль.

— Ясно, — сказал Додерлейн. — Шутбенахт Свант, ваше мнение?

Капитан «Поларштерна» сказал то, что был обязан сказать:

— Мы не можем рисковать жизнью ее высочества и других невоенных пассажиров. Я — против.

— Линейный корабль «Денхорн», шаутбенахт Верзилофф?

Весьма подвижный и вопреки фамилии весьма миниатюрный Верзилофф вскочил и выпалил:

— Атаковать, атаковать и еще раз атаковать!

Потом сел и тут же вскочил вновь:

— Но транспорты не должны принимать участия в бою.

— Понятно.

Верзилофф еще раз сел и еще раз вскочил.

— Сразу бить брандскугелями! С короткого расстояния!

— Благодарю вас, — холодно сказал начальник штаба. — Если операция будет утверждена, тактические детали мы обсудить успеем. Линейный корабль «Василиск». Шаутбенахт фон Юг?

— Поддерживаю фон Герна. В море мы принесем больше пользы, чем в тесной луже.

— Ну и наконец линейный корабль «Магденау». Контр-адмирал фон Гренземе, прошу вас.

— Господа, по возрасту и стажу я самый старший из вас, простите уж это напоминание. Я много плавал, и хочу поделиться с вами главным выводом своей жизни. Он заключается в том, что на море побеждает разумный риск. Убежден, что Домашний флот может быть уничтожен. Это мы успеем сделать даже если Василиу сейчас идет к Ситэ-Ройялю на всех парусах. И раз Домашний флот может быть уничтожен, то он должен быть уничтожен, вот что я скажу. А дальше — будь что будет. Пусть нас утопят, урон мы нанесем куда больший. Только вот, герр гросс-адмирал, транспорты, по-моему, и вправду не должны входить в бухту. Честное слово, как-нибудь справимся без них.

Старик фон Гренземе сел, но несколько секунд после его слов в адмиральском салоне «Денхорна» сохранялась тишина, лишь изредка прерываемая криками чаек.

— Итак, — сказал Мак-Магон, — с учетом мнения штаба голоса распределились следующим образом. За атаку восемь, против — девять.

Все снова замолчали.

— Разрешите, герр гросс-адмирал? — вдруг спросил фон Герн.

— Битте. Что вы хотите сказать?

— Адмирал фон Гренземе меня убедил. Я меняю свое мнение, господа. Что ж, давайте треснем сострадариев в самое уязвимое место! Такой возможности у кригсмарине действительно никогда еще не было. А дальше… В самом деле, дальше пусть будет все, что будет. Уверен, стыдиться нам не придется.

— Что ж, — сказал начальник штаба. — Тогда все наоборот: девять за атаку, восемь — против.

— Благодарю, — сказал командующий. — Господа! Обсуждение закончено. Мы идем в Ситэ-Ройяль. Это приказ. Прошу завтра к восьми ноль-ноль предоставить ваши предложения по тактике предстоящего сражения. Окончательный план будет составлен уже в походе. Вопросы есть?

— Да, — сказал фон Штоль. — Господа, кто-нибудь поделится с «Таконой» брандскугелями?

Немедленно взорвался Верзилофф.

— Вот нахал! У тебя брандскугелей больше, чем на любом другом корабле! Ты же в Пихтовой одними мотылями швырялся! Думаешь, я не видел, да?

— Предлагаю по два ядра за один брандскугель.

— Ойген, да я тебе знаешь что скажу…

— Нет, — обаятельно улыбаясь, сказал фон Штоль. — Вот этого не надо.

18. ПРЕСВЕТЛАЯ НОЧЬ

Миллионный Ситэ-Ройяль, столица Пресветлой Покаяны и самый крупный город Терраниса, располагался у впадения многоводного Ниргала в бухту Монсазо. Эта бухта, имеющая очертания овала, соединяется с морем двумя проливами, между которыми лежит остров Дабур.

Со времен основания Ситэ-Ройяля оба этих ключа к морским вратам столицы взяты под охрану мощными крепостями — Северный пролив прикрыт батареями замка Контамар, построенного на острове, а Южный — пушками Адмиралтейской крепости, находящейся на материковом берегу.

Столетиями сначала баллисты и катапульты, а затем тяжелые морские орудия стерегли оба прохода. Возможности для вражеского прорыва ограничивались еще и узостью фарватеров, не позволявших одновременно идти по ним более, чем одному кораблю. Поэтому проливы использовались по правилам одностороннего движения — Северный на вход, а Южный — на выход. В этих условиях медленно бредущий под жерлами пушек корабль представлял чрезвычайно легкую добычу. Расчеты показывали, что для гарантированного уничтожения крупного линкора требовалось минут пять-шесть. При этом первый утонувший корабль неизбежно преградил бы путь всем последующим, сколько бы их не набралось. Все эти меры привели к тому, что в многочисленных морских войнах, даже если их результаты для Покаяны оказывались плачевными, ни одна вражеская эскадра так и не рискнула напасть на Ситэ-Ройяль. До самого августа 839 года это считалось чистейшим безумием.

Время было не совсем мирное. Хотя войну никто не объявлял, в тот год имперский флот сначала напал на небольшую эскадру померанцев, а потом, предвидя ответные действия, взялся подстерегать их в дельте Теклы.

Несколько недель о результатах этой операции ничего не сообщалось. Только в середине июля поступила депеша от проконшесса Гийо. В ней сообщалось о десяти померанских кораблях, миновавших Муром и полным ходом проследовавших вниз по Текле. В конце месяца адмирал Василиу прислал «Обрата Микулая» с кратким сообщением о прорыве и о том, что он преследует неприятеля в юго-западном направлении. Никаких подробностей донесение не содержало, поскольку эти подробности адмиралу были крайне невыгодны. Он надеялся сначала догнать ускользнувшую эскадру, сполна с ней расквитаться, а потом уж отправить обстоятельную реляцию. В надежде на то, что победителей не судят.

И в Адмиралтействе, и в военном министерстве, и в Сострадариуме случившееся восприняли как досадную осечку, однако никто особенно не встревожился. Тем более никто не счел необходимым тревожить таким пустяком базилевса-императора. Считалось, что Василиу имеет тот самый перевес в силах, который делает невероятной всякую возможность поражения. Капитанам Домашнего флота даже не сочли нужным сообщить о пленении фрегата «Консо».

Но служба есть служба, и вахтенный офицер «Чейро» вызвал на мостик капитана, когда заметил на горизонте паруса неизвестных кораблей. А тот, в свою очередь, не счел лишним оповестить замок Контамар.

Сигнальщик несколько минут щелкал фонарем, но потом виновато развел руками:

— Замок не отвечает, обрат капитан третьего ранга.

— А ты куда сигналил?

— Сначала на верхнюю площадку Громоглота, а потом — в окна Комендантской башни.

— Спят, сволочи, — сказал капитан и замысловато выругался.

Тем временем со стороны моря приближались два корабля — один трехмачтовый, а другой поменьше, с парусным вооружением кэча. Вскоре были опознаны «Консо», фрегат его величества базилевса-императора, а также муромский скампавей неизвестного названия.