Война Калибана

— Заказать тебе что-нибудь? — предложил Холден.

— Я бы выпила грейпфрутового мартини, — согласилась она. Пока Холден вводил столику заказ, Наоми оглядывала его с таинственной полуулыбкой, от которого у него таяло в животе.

— Ну вот, — сказал он, приказав своему терминалу оплатить заказы. — Один жуткий мартини уже в пути.

— Такой уж жуткий? — рассмеялась Наоми.

— По мне, грейпфрутовый сок можно пить, только умирая от цинги.

Она снова засмеялась, отчего по меньшей мере один из узлов под ложечкой у Холдена распустился, и они в уютном молчании дождались, пока подадут напитки. Пригубив, Наоми одобрительно причмокнула:

— Терпеть можно!

Холден сделал гораздо больший глоток, чуть не опустошив стаканчик виски залпом, и убедил себя, что тепло внутри сойдет за храбрость. «Я чувствую, что мы нехорошо расстались и нам надо поговорить. Обдумать все». Он прокашлялся.

— Я все прогадил, — сказал он. — Я плохо обходился с друзьями. Хуже, чем плохо. Ты все сделала абсолютно правильно. Я не услышал тебя тогда, но ты говорила все верно.

Наоми глотнула еще мартини и стянула резинку, удерживавшую на затылке тяжелый хвост. Волосы колечками упали ей на лицо: Холдену представилась увитая плющом каменная стена. Он вспомнил, что Наоми, волнуясь, всегда распускала волосы. Пряталась за ними — не в буквальном смысле, а просто выставляя на первый план лучшее в себе. Блестящие черные кудри естественно привлекали взгляд. Отвлекающий маневр. От этого она вдруг показалась очень человечной, такой же уязвимой и растерянной, как сам Холден. Прилив чувств, как видно, отразился у него на лице, потому что Наоми взглянула на него и покраснела.

— Что это, Джим?

— Извинения, — сказал он. — Признание, что ты была права и я превращался в карикатуру Миллера. Это — точно. Надеюсь, это еще и начало мирных переговоров.

— Я рада, — сказала Наоми. — Рада, что ты понял. Но я твердила об этом месяцами, а ты…

— Подожди, — попросил Холден. Он почувствовал, как она отталкивается от него, запрещает себе верить. А у него не осталось ничего, кроме полной правды, которую он и выложил. — Я не мог тебя услышать. Я перепугался, я трус.

— «Перепугался» еще не значит «трус».

— Нет, — кивнул он, — конечно, не значит. Трус тот, кто отказывается взглянуть страху в лицо. Я не признавался, что мне страшно. Не позволил тебе, Алексу, Амосу мне помочь. Вот в чем трусость. И она, возможно, стоила мне тебя, верности команды — всего, чем я дорожил. Она заставила меня держаться за неподходящую работу только потому, что так было безопаснее.

Компания игроков в «Голго» сместилась к их столику, и Холден проникся благодарностью к Наоми, которая отстранила приятелей взмахом руки. Значит, она продолжит разговор. Это уже кое-что.

— Скажи мне, — попросила она, — куда ты сейчас собираешься?

— Понятия не имею, — ухмыльнулся Холден, — и от этого мне хорошо, как никогда. Но куда бы я ни собрался, ты мне там нужна.

Она хотела возразить, но Холден остановил ее коротким жестом.

— Нет, я не об этом. Я бы хотел отвоевать тебя, но готов смириться, если это займет время или вовсе не случится. Но ты нужна «Роси». И команде.

— Я и не хотела их покидать, — застенчиво улыбнулась Наоми.

— Там твой дом, — сказал Холден, — пока он тебе нужен. Там твой дом, что бы ни было между нами.

Наоми принялась наворачивать на палец прядь волос. Увидев, что она допила мартини, Холден кивнул на меню столика, но она отрицательно повела ладонью.

— Это потому, что ты столкнулся с Фредом?

— Отчасти да, — признал Холден. — Стоя в его кабинете, я испугался и понял тогда, что боюсь уже очень-очень давно. Кстати, с ним я тоже все испортил. Отчасти по его вине. Он истинно верующий, а с такими людьми трудно уместиться в одной постели. Но большей частью вина моя.

— Ты с ним порвал?

— Он меня уволил, но, пожалуй, я все равно собирался с ним порвать.

— Так-так, — покивала Наоми. — Ты лишился платежной ведомости и покровителя. Пожалуй, даже лестно, что вернуть ты пытаешься именно меня.

— Ты, — сказал Холден, — единственное, что я хочу вернуть.

— А знаешь, что будет дальше?

— Ты вернешься на корабль?

На это Наоми только улыбнулась.

— Нам самим придется платить за ремонт. И, выпустив торпеду, искать, кто продаст нам новую. И платить за воду, за воздух, за стоянку в порту, за медикаменты для нашего весьма роскошного медотсека. Ты уже все просчитал?

— Нет, — ответил Холден, — но почему-то мне это очень нравится.

— А когда эйфория схлынет?

— Тогда и просчитаю.

Ее улыбка стала задумчивой. Наоми потянула себя за локон.

— Я еще не готова вернуться на корабль, — сказала она, взяв его руку, — но, когда «Роси» залатают, мне понадобится моя каюта.

— Сейчас же уношу пожитки!

— Джим, — сказала Наоми, сжав и выпустив его пальцы. — Я тебя люблю, и у нас еще не все хорошо, но это неплохое начало.

«Да, — подумал Холден, — именно так!»

Проснувшись в своей старой каюте на «Росинанте», Холден почувствовал, что впервые за много месяцев счастлив. Он выбрался из койки и голым прошел через пустой корабль до гальюна. Целый час стоял под душем, за воду для которого теперь, между прочим, должен был платить, как и за электричество для ее нагрева. Вернувшись в каюту, растер полотенцем покрасневшую от горячей воды кожу.

Он приготовил и съел сытный завтрак, просматривая доклады о ходе ремонта, выпил пять чашек кофе и тщательно разобрался, что предстоит сделать. Он уже переключился на юмористическую колонку, посвященную отношениями между Землей и Марсом, когда терминал загудел, предупреждая о вызове Амоса.

— Эй, кэп, — маленький экран не вмещал его широкого лица, — ты сегодня собираешься на станцию или нам к тебе на «Роси» прийти?

— Давайте встретимся здесь, — ответил Холден. — Команда Сэм сегодня работает, и я хотел бы приглядеть, как идут дела.

— Тогда скоро увидимся, — сказал Амос и прервал связь.

Холден вернулся к юмористической колонке, но вскоре поймал себя на том, что в задумчивости дважды перечитывает каждый абзац. Наконец он сдался, прибрал на камбузе, после чего настроил кофеварку на кофе для всей команды.

Машинка уже булькала, как довольный младенец, когда открылся палубный люк и по трапу поднялись Амос с Праксом.

— Кэп, — начал механик, грузно падая на стул. Пракс, войдя, не стал садиться. Холден взял кружки, подставил две другие и подал кофе на стол.

— Какие новости?

Амос хищно осклабился и пододвинул к нему свой терминал. Холден увидел на экране извещение от фонда «Спасем Мэй». На счету лежало больше полумиллиона долларов ООН.

Присвистнув, Холден плюхнулся на стул.

— Шуточки у Бога, Амос! Да, я надеялся… но не на такое же!..

— Да, с утра было немного меньше трехсот штук. За последние два часа подогнали еще двести. Похоже, все, кто следил за новостями с Ганимеда, восприняли фото маленькой Мэй как символ трагедии.

— Этого хватит? — с беспокойством в голосе перебил Пракс.

— Еще бы не хватило, — усмехнулся Холден. — Более чем. Наша спасательная экспедиция вполне обеспечена.

— И еще: нам дали ключ, — заявил Амос и затянул драматическую паузу, попивая кофеек.

— Что-то о Мэй?

— Угу. — Он положил в кофе сахар. — Пракс, перешли ему это сообщение.

Холден три раза прослушал текст и с каждым разом улыбался все шире.

«Кажется, я знаю этого человека, — говорил старик с экрана. — Только зовут его не доктор Стрикланд. Когда я работал с ним в Горнопромышленном университете Цереры, его звали Мерриан. Карлос Мерриан».

— Вот это, — провозгласил Холден, закончив последний просмотр, — мой старый приятель Миллер назвал бы «ниточкой».

— Что дальше, шеф? — спросил Амос.

— Думаю кое-куда позвонить.

— Давай. Мы с доком не будем дышать тебе в затылок, лучше посмотрим, как к нему текут денежки.

Проводив их и выждав, пока хлопнет люк, Холден дал запрос на связь с церерским ГУ. Выяснив, что задержка сигнала для Тихо сейчас составляет пятнадцать минут, он поиграл в простенькую, не требующую внимания игру на терминале. Головы она не занимала: можно было поразмыслить и составить план. Зная, где работал Стрикланд, прежде чем стал Стрикландом, они смогут проследить его карьеру. И найти точку, в которой он из горного инженера Карлоса превратился в похитителя детей Стрикланда. А зная причину превращения, легче будет вычислить, где он сейчас.