Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)

— Тина, — позвал я, — где ты? Ответь мне! Пожалуйста!

И я услышал, как мой голос отозвался миллионом эхо, слова звучали бесконечно, они не умолкали, а просто уходили, словно были живые и могли шагать. И когда я взмахнул руками, движение породило свист, который все отдавался и отдавался эхом и удалялся, словно улетающий в ночь рой насекомых.

— Тина!

От последовавшего за криком эха у меня заболели уши.

— Крис, ты ее слышишь? — прозвучал голос.

Но был ли это голос или скорее просто мысль?

Я вздрогнул — что-то мокрое коснулось руки.

Мак.

В неистовых поисках я шарил вокруг себя, и каждое движение порождало свистящее эхо в вибрирующей темноте, пока не начало казаться, будто я со всех сторон окружен бесчисленной стаей птиц, безумно бьющих крыльями прямо возле моей головы. Звук дробил и разрывал мозг.

Затем я ощутил Тину. Я говорю, что ощутил ее, но если бы я не знал, что это моя дочь, не догадался бы каким-то непостижимым образом, что это она, я бы принял ее за нечто иное. Осязая ее, я испытывал вовсе не те ощущения, что в трехмерном мире. Ну и хватит об этом, мне не хотелось бы вспоминать о подобном.

— Тина, — шепотом позвал я. — Тина, детка.

— Папа, мне темно и страшно, — сказал она тоненьким голоском, и Мак заскулил.

Теперь темноты испугался и я, потому что меня поразила одна мысль.

Как же я вытащу всех нас отсюда?

А потом появилась другая мысль: «Крис, ты нашел их?»

— Да, нашел! — отозвался я.

И Билли схватил меня за ноги (они, как я узнал позже, все еще торчали в третьем измерении) и выдернул обратно в комнату с зажатыми в охапку дочерью и собакой и с воспоминаниями о чем-то таком, о чем я предпочел бы забыть.

Все мы лежали кучей-малой; я ударился головой так, что едва не потерял сознание. После чего меня разом обняла Рут, облобызала собака, а Билл помог подняться на ноги. Мак прыгал вокруг нас, гавкая и брызгая слюнями.

Когда ко мне вернулась способность соображать, я заметил, что Билл успел загородить проход под кресло двумя столиками.

— На всякий случай, — пояснил он.

Я слабо кивнул. Рут вышла из спальни.

— Где Тина? — спросил я, еще не совсем придя в себя, ошметки мрачных воспоминаний до сих пор клубились в голове.

— Я положила ее к нам. Думаю, одну ночь мы потерпим.

— Да, конечно. — Я покивал головой. Потом повернулся к Биллу, — Слушай, — сказал я. — Что же все-таки произошло?

— Ну, — протянул он с усмешкой, — я же объяснял. Третье измерение находится в каком-то шаге от четвертого. Если на то пошло, каждая точка нашего пространства является участком перпендикуляра, все точки которого принадлежат четвертому измерению. Эти перпендикуляры не будут располагаться параллельно друг другу, во всяком случае, для нас. Но если достаточное количество таких перпендикуляров в каком-то одном месте оказывается параллельно обоим измерениям, может образоваться связующий коридор.

— Ты хочешь сказать…

— Вот это осмыслить сложнее всего, — признал он, — Из всех возможных мест в мире именно под вашим креслом оказалось скопление точек, являющихся срезами параллельных линий, параллельных для обоих измерений. Они и образовали коридор в следующее измерение.

— Или дыру, — сказал я.

— Однако, — скривился Билл, — сколько бы умных слов я ни произнес, все равно понадобилась собака, чтобы вытащить Тину обратно.

— Могу одолжить ее для опытов, — устало пошутил я.

— Как это поможет?

— А как насчет звуков?

— Это ты меня спрашиваешь? — уточнил он.

Вот, собственно, и конец истории. Нет, разумеется, Билл рассказал обо всем своим приятелям из Калифорнийского технологического, и квартира на месяц превратилась в физическую лабораторию. Только они ничего не нашли. Они сказали, все исчезло. Некоторые из них говорили и кое-что более пугающее.

Но все равно, вернувшись домой от мамы, у которой жили, пока шли научные исследования, мы передвинули кресло в другую часть комнаты, а на его место поставили телевизор.

Иногда по вечерам мы смотрим, как Артур Годфри [12] шутит из другого измерения. Может, он оттуда и пришел.

Звонок издалека

Как раз перед тем, как зазвонил телефон, ураганный ветер повалил дерево перед ее окном и вырвал мисс Кин из сна, полного блаженства. Она судорожно вскочила, вцепившись в простыню хрупкими пальцами. В ее тощей груди напряженно задергалось сердце, застоявшаяся кровь получила резкий толчок. Она села в неподвижной немоте, уставилась в ночь.

В следующую секунду зазвонил телефон.

— Кому это приспичило? — Вопрос сам собой сложился в ее мозгу.

Какое-то мгновение ее тонкие пальцы нерешительно шарили в темноте — и вот уже мисс Элва Кин прижимает к уху прохладную трубку.

— Алло! — говорит она.

Удар грома расколол ночь, отозвавшись вздрагиванием парализованных ног мисс Кин. «Я прослушала голос, — подумала она. — Гром заглушил голос».

— Алло! — повторила она.

Не последовало ни единого звука. Мисс Кин отрешенно ждала. Затем повторила резким голосом:

— Алло!

На улице снова ударил гром.

И все равно никто не говорил. Ее уха не достиг даже звук отключения линии. Она протянула дрожащую руку к телефону и сердито бросила трубку.

— Опрометчивость, — пробормотала она, откидываясь обратно на подушку. Ее немощная спина уже заболела от сидения.

Она устало вздохнула. Сейчас придется снова преодолевать этот мучительный процесс засыпания: успокаивать изможденные мышцы, игнорировать режущую боль в ногах, вести бесконечную тщетную борьбу за выключение какого-то крана в мозгу, отгонять ненужные мысли. Ну что тут поделаешь: надо! Сиделка Филлипс велела как следует отдыхать. Элва Кин стала дышать медленно и глубоко, натянула одеяло до подбородка и прилагала все усилия к тому, чтобы заснуть.

Бесполезно…

Глаза открылись, и, повернув лицо к окну, она смотрела, как гроза удаляется на своих ногах-молниях. «Почему я не могу заснуть? — раздраженно думала она. — Почему я должна все время лежать вот так — без сна?»

Она знала ответ — он пришел без всяких усилий. Когда жизнь уныла, даже малейший привнесенный в нее элемент кажется неестественно интригующим. А жизнь мисс Кин как раз и представляла собой жалкую картину: лежание ничком или опершись на подушки, чтение книг, которые сиделка Филлипс приносила из городской библиотеки, принятие пиши, отдых, лечение, прослушивание маленького радиоприемника — и ожидание, ожидание чего-то иного, что непременно должно произойти.

Такого, как этот телефонный звонок. Или не звонок?

Не было слышно даже, когда положили трубку. Этого мисс Кин не могла понять. Зачем кто-то звонит ей и молчаливо слушает, как она снова и снова повторяет «Алло!»? А звонил ли кто-нибудь на самом деле? Затем она осознала, что надо было продолжать слушать, пока этот человек не устал бы от своей шутки и не положил трубку. Ей следовало бы решительно высказаться по поводу необдуманности этого хулиганского звонка незамужней даме, калеке, посреди грозовой ночи. И если кто-то слушал — кто бы это ни был, — ее сердитые слова отрезвили бы его как следует и…

— Ну конечно же!

Она произнесла это вслух, в интонации слышалось легкое отвращение. Конечно же, испортился телефон. Кто-то хотел поговорить с ней — возможно, сиделка Филлипс, чтобы узнать, все ли у нее в порядке. Но что-то случилось на другом конце линии, и звонок ее телефона сработал, а связь оказалась невозможной. Ну да, конечно, в этом все дело!

Мисс Кин кивнула и тихо закрыла глаза. «А сейчас — спать», — подумала она. Далеко-далеко, за пределами их округа, гроза прочистила свое мрачное горло. «Надеюсь, никто не волнуется.

Это было бы очень плохо». Такая мысль проносилась в ее мозгу, когда телефон снова зазвонил.

«Вот опять пытаются дозвониться до меня». Она торопливо протянула в темноте руку, нащупала трубку и прижала ее к уху.