Предчувствие: Антология «шестой волны»

Те письма, что казались ей подозрительными, Сова отслеживала «до дверей адресата» — и дальше наводила справки, «кто в тереме живёт». Как правило, в тереме жило Бюро.

Но составить мозаику из переписки своего преподавателя Аксиния по-прежнему не могла. Адамс что-то искал — и в ходе поисков упёрся в Детройт, конкретную школу, конкретный класс. Впрочем, в его документах, хранящихся в хакнутом архиве, чёрным по белому было написано, что мистер Адамс — майор в отставке, бывший служащий ФБР. Дата увольнения — менее полугода назад. Ушёл человек с госслужбы — ну и устроился детишкам истории рассказывать. Рождественская сказка, мармелад в шоколаде.

Но даже в паутине хотелось праздника.

Было воскресенье. Собирались в три в подсобке брейнинг-салона — Джош, как всегда, подменял Наоми. Но первым Аксинию выцепил Мустафа и, наводя тень на плетень, попросил по дороге пройти мимо его двора.

Это был совсем заброшенный угол когда-то большого сквера. Когда вырубили деревья, освободившееся пространство размежевали несколькими заборами и один кусок оказался «нигде». Мустафа и Аксиния спрыгнули туда с крыши заброшенного гаража.

— Нравится? — робко спросил турок.

Вся внутренняя стена превратилась в панорамную картину. Подумать было страшно, сколько спрея понадобилось Мустафе для такого бетонного полотна.

Взявшись за руки, как на детских рисунках, вереницей шли люди. Чёрные, белые, жёлтые, красные, даже один зелёный. Совсем Цветная в натуральную величину. У всех в головах были приоткинуты небольшие крышечки, но не кроваво-трепанационно, а деликатно, как у чайников или кофейников. Из многих голов росли цветы. Солнечные георгины, жеманные орхидеи, наглые гладиолусы, жизнерадостные тюльпаны. Люди без цветов в головах казались то ли напуганными, то ли потерявшимися, они озирались, смотрели в небо и под ноги, и ни один из них не улыбался. А на короткой стене, за которой начинались гаражи и сараи, бушевал всеми цветами радуги рынок. Две толстые серые тётки зазывали покупателей к корзинам, полным свежесрезанных георгинов, орхидей…

— Это из-за Лейлы? — спросила Аксиния.

— Тебе нравится?

— Ты очень талантливый, Мустафа, — сказала Аксиния.

Он подставил к забору ржавую велосипедную раму, и они полезли наверх.

Лейла, не глядя на Мустафу, чмокнула Аксинию в щёку, пожелала «веселухи целый год» и подарила открытку. Энрике выдал бравурный марш, но потом сполз на румбу. Аксиния приоткрыла открытку — внутри, как водится, лежала рекламка брейн-ролика, — прочла название и почувствовала, что краска заливает щёки.

— Что там, что там? — Джош дурачился, выпрыгивал у всех из-за спины, дудел в медный почтовый рожок, неизвестно где найденный, раньше его не было.

Энрике подарил ей вечер фламенко в Гранаде. Мустафа — воспоминания знаменитого хакера, уронившего сеть в тридцати штатах несколько лет назад. Джош подошёл последним.

— Это волшебный горн, — сказал он, вкладывая рожок ей в руку. — Станет плохо — дуй что есть мочи. Я приду.

Он замялся.

— И ещё вот это.

Стандартная подарочная карточка с логотипом салона, но пустая.

— Это сюрприз. Я впаяю его тебе самым последним, хорошо? С днём рождения!

Ему наконец хватило решимости, и он быстро поцеловал её в уголок рта.

Заняться впайкой она собиралась со дня на день. Джош явно извёлся в ожидании, и Аксинии становилось всё любопытнее, что же он мог ей подарить.

Но было не до того. В почте Адамса, поток которой стал понемногу нарастать, она нашла фотографию своего дома. То ли безо всяких комментариев, то ли с рекламной припиской «Хорошие соседи — надёжное жильё», не суть важно. Аксиния не верила в совпадения.

Что им от нас нужно? Кто такой этот Адамс? За кем он охотится — за мной или отцом? Аксиния изводила себя, но не видела и намёка на отгадку. За собой она знала несколько не самых правильных поступков, аукнувшихся в сети. Но это не уровень федералов! Отец? Литературный батрак, опальный журналист, сломанный и сломленный за одну короткую неделю. Кому он сейчас нужен? Какие основы национальной безопасности может всколыхнуть, чтобы вокруг закипели шпионские страсти?

Думала так, а потом обижалась на собственные мысли. Папа, папа!.. Как было здорово во время Олимпиады развернуть свежую, хрустящую газету на нужном развороте — и посмотреть в твои смешливые глаза. Аксиния скучала по Гарлему, по суете, по грязному заливу, а больше всего по той жизни, когда ещё казалось, что они на коне, когда не было стыдно сказать, где и кем работает твой отец…

Думала так и снова обижалась сама на себя.

— Ты дурак! — закричала Аксиния, и перепуганный Джош просто отскочил в сторону. — Ты совсем придурок! Как ты… как ты смел подарить мне такое!

Джош в панике метался по салону, будто у него была возможность на самом деле убежать. Аксиния свирепо меряла шагами проход между стеллажами. У неё после впайки ещё чуть дрожали пальцы. Или это от возмущения?

— Экси, — позвал он откуда-то из-за полок. — Я не думал, что тебе будет неприятно…

Аксиния сняла ботинок и швырнула на звук. Похоже, попала.

— Я просто не знал… Я просто…

— Хватит мямлить! — отрезала она. — Как это удалить?

Джош с ботинком в руках вышел из-за угла. Протянул.

— Экси… А ты хотела бы — удалить?

К такому вопросу Аксиния просто не была готова. Она судорожно нацепила ботинок, подошла к лифту, вместо «До свидания!» ещё раз обозвала Джоша придурком, добавила, что в салон больше ни ногой, и поехала вниз.

Перед глазами плыла бесконечная решётка, заросшие мхом и плесенью перекрытия, реликтовые выступы арматуры. Аксиния не видела ничего этого и понемножку начала улыбаться.

Конец ролика.

У отца есть вещь. Эту вещь хочет ФБР. Если эта вещь попадёт в ФБР, отцу будет хуже, чем сейчас. ФБР заберёт эту вещь, если не сделать этого раньше самой. Четыре постулата Аксинии.

Почта Адамса наполнена конкретикой. Поэтажный план дома. Фотографии отца. Схема проезда на его новую работу. Фотографии мамы и бабушки, сделанные из заброшенного дома напротив. Школьное расписание Аксинии.

А на уроках Адамс улыбается, раздаёт наличность и пытается выяснить, что было бы, если б южане подтянули на свою сторону японцев.

Убеждать отца в чём-то — значит, погрязнуть в философских спорах о чистоте помыслов и праве на поступок. Нехорошо следить за родными и близкими, но ответ нужен срочно.

В украденной почте — описание вещи. Брейн-карта. Ни слова, ни полслова о том, что за ролик внутри, — но Аксинию это и не интересует.

«Па! А ты не видел тут такую штуку прозрачную?»

«Какую штуку?»

«Да во время уборки откуда-то достали, а убрать забыли. Валялась вроде тут в прихожей, а сейчас нету. Тётя Софи сказала, что это брейн-карта, только, по-моему, это ерунда!»

«Твоя тётя, да простит меня мама за такие слова, не отличит брейн-карту от куска хозяйственного мыла!»

Конечно, папочка! Спокойных сновидений! Если тебе захочется ночью что-нибудь где-нибудь поискать… В общем, в инфракрасном диапазоне я не пропущу ничего интересного. Или я не Сова?