Право вето

— А там? — почти шепотом подтолкнул Крэл внезапно умолкшего Нолана.

— В лаборатории мы занимались только одним: стремились разорвать кольцо, казалось, навечно скрепленное самой Природой. Протоксенусы Ваматра уже не удовлетворяли нас. Не успокаивался, разумеется, и он сам. Протоксенусы — это чудо, о котором мы еще боялись оповестить мир, но нам уже хотелось большего. К этому времени вера в неземное происхождение насекомых окрепла и стала непоколебимой уверенностью. Убеждены мы были в том, что можно — стоит только исхитриться — можно вывести существа, если не такие точно, как зародившиеся миллионы лет назад в далеких мирах, то близкие к ним. Очень близкие. Метаморфоз насекомых. Для насекомых очень характерно это таинственное и ставшее привычным для нас явление. Яйцо личинка — нимфа — имаго. Как непохожи они друг на друга! В некоторых видах они, эти звенья одной, замкнутой цепи таковы, что непосвященному и не узнать в них фактически одно и то же насекомое. Взрослая фаза — имаго приспособлена к размножению, расселению и откладывает яйца. А затем снова: личинка — нимфа — имаго, и круг замыкается.

— И вы решили разомкнуть его, чтобы получить совершенно новое существо?

— Да, такое, которое не смогло развиться на Земле. В непривычных для них, земных условиях насекомые вращаются в малом, тесном круге, не в состоянии вырваться из него, не могут достигнуть тех форм, которые процветают в оптимальных для них условиях, там, где они развились эволюционно. Весь вопрос был в том, хранит ли генная память насекомых заложенное миллионнолетней эволюцией, или всё уже забыто на чужбине. Если хранит, то мы разбудим ее, заставим снова заработать хорошо упрятанный код развития.

— И заставили?

— Конечно… Тогда это привело к катастрофе, а теперь… Впрочем, я не знаю, что будет теперь…

Из неторопливого Нолана Крэл понял, что же произошло двенадцать лет назад, как начался разлад в группе Ваматра, к чему привели споры и разногласия. Поначалу споры возникали главным образом по поводу того, каким путем изыскивать средства для продолжения работ. Еще не пришли дни, принесшие лаборатории Арнольдса славу и деньги. Арнольдс делал всё от него зависящее, чтобы поддержать группу Бичета и Ваматра, но всё же настал момент, когда для всех стало ясно: продолжать работу (если отказывать себе во всем, даже самом необходимом) удастся месяц, два, ну три. А потом?

В эти дни Ваматр познакомился с Хуком.

Однажды он пришел в лабораторию поздно, уже к концу рабочего дня:

— Дело идет на лад, друзья. Хук пригласил меня позавтракать в «Интеле». Там подают превосходное вино, хранящееся у них в подвалах черт знает с каких времен.

Настроение у Ваматра было отличное. Друзья редко видели его таким возбужденным, веселым. Нолану не очень приятно было охлаждать его вопросом, но он счел это необходимым:

— Чем придется расплачиваться за это знакомство? Я не говорю о завтраках, конечно.

Эльда быстро повернулась к Ваматру. Бичет, обычно неохотно отрывавшийся от дела, тоже внимательно и настороженно смотрел на друзей, уже стоявших в позе петухов, готовых к драке. Ваматр не принял бой. Ответил шуткой, продолжал рассказывать о Хуке, припоминая веселые и не очень скромные истории, в которые время от времени попадал богатый покровитель ученых. Нолан слушал с раздражением и уже собирался более обстоятельно допросить Ваматра о его замыслах, но Ваматр вдруг, прервав болтовню, быстро вышел из лаборатории.

Вернулся он через несколько минут и принес английский журнал многолетней давности. В статье, которую показал Ваматр, был описан результат исследования, некогда предпринятого энтомологами. Привлекая тысячи доброхотных помощников, ученые в течение нескольких лет определили, какие именно бабочки обитают на Британских островах. Когда, наконец, это было досконально установлено, с Цейлона на самолете привезли таких бабочек, которые не водились в Англии. Насекомых, отделив самцов от самок, поместили в специальные вольеры, отнесенные на восемьсот километров друг от друга.

По сигналу, переданному по телеграфу, из вольера выпустили самцов. Через некоторое, точно зафиксированное время самцы, преодолев огромное расстояние, оказались у вольера с самками.

На островах (не зря опыт был поставлен на островах) не было бабочек этого вида, ниоткуда они не могли появиться и, следовательно, к вольерам самок прилетели именно те самцы, которые были вывезены из Цейлона. Они могли прилететь к своим подругам, только получив их призывные сигналы, распространяющиеся, очевидно, на сотни километров, Сколь же совершенно «радарное» устройство насекомых!

Нолан и Эльда раньше не видели статьи, напечатанной в «Нейчур», прочли ее с интересом, однако не сразу поняли, почему она так взволновала обоих энтомологов. И Ваматр, и Бичет, конечно, читали ее в свое время, но только теперь, когда им удалось вывести протоксенусов, у них возникли идеи. Новые и разные. Бичет увлекся. Он, еще не выслушав Ваматра, уже развивал свои предположения:

— Протоксенусы — это только простейшая форма неведомых нам существ, но и они излучают биосигналы мощнее всех остальных насекомых. Восемьсот километров пролетели цейлонские бабочки? Ерунда. Наши протоксенусы смогут… Друзья, надо немедленно организовать экспедицию. Продумаем всё хорошенько и на острова, в Тихий океан! Ставя вольеры с протоксенусами всё дальше и дальше друг от друга, мы определим, на каком расстоянии действуют их «радарные» устройства.

— Где взять средства? — Вопрос Эльды несколько умерил пыл энтомолога. Он сел, снял очки и, поводя головой, стал разглядывать их так, будто вычитывал ответ.

— Деньги. Всегда деньги, — досадливо пробурчал Бичет. — Хорошо сказано: деньги нужны для того, чтобы о них не думать… Экспедиция отменяется. Бичет подскочил, поспешно водворяя очки на место, и воскликнул: — Выдается идея более грандиозная!

— И более дорогостоящая?

— Идеи — бесплатно. Слушайте, слушайте! Даем отставку протоксенусам. Хватит. Ваматр прав: пора выводить породу, которая будет еще ближе к тем видам, которые зародились в иных мирах. Они, несомненно, должны обладать более мощными, тонкими и эффективными способами общения, чем всё известные нам земные насекомые и даже протоксенусы. Чувствительность таких существ должна быть огромной. А что, если они… — Бичет привлек к себе Нолана, Ваматра, Эльду. Стоя в плотном кружке, всё трое слышали, как он, почти шепотом, продолжал: — Что, если они будут получать волны — биосигналы из своего мира?..

Пожалуй, тогда никто не принял всерьез фантастические предположения Бичета, но обсуждали его идею с увлечением, забыв о времени, и разошлись поздно.

Уже по дороге домой Нолан спросил у Эльды:

— Мне кажется, Ваматр… ну, как бы это сказать? У него на уме что-то свое. Похоже, он задумал…

— Договаривай.

— Мне бы не хотелось показаться несправедливым…

— И всё же?

— Измышляет он нечто пакостное.

— Почему ты так думаешь?

— Ты заметила, как он безучастно отнесся к идее Бичета?

— Да.

— А ведь казалось, кого-кого, а Ваматра она должна была увлечь в первую очередь. Но, конечно, не только в этом дело. Главное… Мне не нравится его заигрывание с Хуком.

— Он старается изыскать возможности для продолжения работы.

— Во что обойдутся эти «возможности»?

— За всё приходится платить. За всё… кроме любви. — Эльда прижалась к Нолану, крепко-крепко взяла его за руку, словно боясь упустить его, потерять. Шли они не спеша, с наслаждением вдыхая острый ночной воздух поздней осени. Нолан потом часто вспоминал этот вечер. Последний. И после этого они частенько возвращались домой вдвоем, всё так же хорошо было в парке, но уже не было того, что делало их отношения неповторимыми, бесконтрольно радостными и чистыми, лишенными каких бы то ни было недомолвок, подозрений…

Есть немало людей, обладающих замечательным свойством: чем большее давление оказывают на них обстоятельства, чем больше трудностей встречается на их пути, тем упорней они сопротивляются этим обстоятельствам, тем смелей, порой безрассудно и не щадя сил идут к намеченной цели. Группа Ваматра действовала так же. Именно в то время, когда у Арнольдса иссякли возможности помогать им, когда, казалось, уже не было надежд на улучшение их финансового положения, ими были проведены наиболее значительные исследования.