«На суше и на море» - 62. Фантастика

Собрав свои излучатели, операторы молча ожидали Леонида. Но тот, казалось, был невменяем, вперив взгляд в пространство. Напрасно его окликал Камилл, видевший все.

— Вылетай на Маркизы, — несколько раз повторил Камилл и поспешил выключиться: он знал, что человека в таком состоянии лучше оставить наедине со своими мыслями.

Внезапно Аппарат связи заработал снова, и чей-то бесстрастный голос сообщил Леониду о появлении миража в районе Дели. Леонид устремился к Парящему, который стоял на резервной линии Великой автострады. Уже открыв дверцу машины, он обернулся и крикнул одному из операторов:

— Дай мне излучатель! Я должен найти Теранги…

— Теранги ничто теперь не спасет… — начал было юноша, подавая излучатель, но Леонид перебил его:

— Вызывайте ионолет — и на Маркизы! Берегите фотоснимки и магнитограммы. Они очень нужны Камиллу.

Через минуту Парящий уже скрылся за изгибом автострады…

Всю ночь продолжалась гонка за розовой колонной. Словно издеваясь над Леонидом, она уходила все дальше по автостраде — в Бенгалию, Бирму, Малакку. Он гнался за ней, словно одержимый, выключив Аппарат Всеобщей связи, чтобы не слышать голоса Камилла. Леонида поддерживала надежда еще раз настичь мираж, проникнуть в этот «гриб». Воображению рисовался Теранги, изнемогающий внутри аппарата в борьбе с непонятными силами, зовущий на помощь… «Он не мог погибнуть!.. Он жив!»-вслух восклицал Леонид. Временами его ужасала мысль об Уне. Знает ли она?… Как живая стояла девушка перед его глазами, и он не мог вынести ее укоряющего взгляда…

В Сингапур, конечную станцию Великой автострады, Леонид прибыл ранним утром — почти одновременно с миражем, который, наконец, прекратил свой сумасшедший бег и неподвижно замер в центре гавани.

Подводный атомный экспресс «Посейдон» только что отплыл из Сингапура в Полинезию. Обширный салон, в котором сидел Леонид, был погружен в темноту. В океане, по ту сторону прозрачной стены, кипела жизнь. В ярком свете прожекторов мелькали какие-то хищные пасти, умопомрачительные челюсти, стебельчатые глаза… Леонид, казалось, любовался феерическим зрелищем самосвечения рыб. На самом деле он был в глубоком отчаянии. Судьба Теранги оставалась неизвестной. Положив подбородок на скрещенные руки, опиравшиеся на выступ иллюминатора, Леонид вновь и вновь возвращался к событиям в Сингапурском порту.

… Выросший как будто из воды в центре гавани, мираж едва не вызвал настоящее бедствие. В Сингапур ежедневно прибывали десятки тысяч тружеников, и всех надо было отправить в Полинезию. Подводные экспрессы, многоместные воздушные гиганты, двухопорные океанские суда, громадные лайнеры на подводных крыльях покидали город с интервалом в две-три минуты. И вдруг четко налаженная транспортная система расстроилась. Огромные пенные волны, кругами расходившиеся от основания миража, — вероятно, результат взаимодействия защитного поля с водой — с ревом обрушились на причалы, перехлестывали палубы океанских Левиафанов, ломали легкие конструкции, увлекали в воду растерявшихся пассажиров. Сквозь грохот волн и надрывный вой сирен кораблей прорывались крики тонущих… А над всем этим господствовала невыразимо ясная мелодия — точно колонна розового свечения была какой-то исполинской эоловой арфой.

…Универсальный спасательный катер аквалот боролся с волнами, пробиваясь к миражу. Скорчившись в тесной рубке на носу судна, Леонид торопливо настраивал Ф-излучатель. Рядом стоял капитан и, ничего не понимая, с испугом спрашивал:

— Что ты хочешь делать?… Что? Объясни!..

— Молчи, — прервал его Леонид. — Увидишь.

Аквалот никак не мог преодолеть бешеные водовороты, окружавшие основание светового столба. Леонид скрипел зубами от досады. Потом ему пришла в голову спасительная мысль.

— Под воду!.. — крикнул он капитану. — Под воду! Мы подойдем к нему из глубины!

Капитан отдал по радиофону команду. Судно, автоматически задраив все люки, пошло на погружение. Сразу стих рев волн. Лишь сильное движенце воды слегка колебало аквалот. Держа Ф-излучатель наготове, Леонид не спускал глав с экрана ультразвукового локатора.

— Я вижу его! — воскликнул он хрипло. Сквозь зеленоватую муть вдруг ясно проступил знакомый силуэт «гриба», окруженный ярким ореолом. Звуки мелодии, которые он испускал, находясь в нескольких метрах под поверхностью океана, гремели здесь оглушающе — вследствие хорошей звукопроводности среды.

— Делай крутой поворот! — приказал капитану Леонид и спустя минуту включил излучатель. Аквалот ринулся вправо — как раз вовремя, чтобы избежать ответной реакции «гриба». Молниеподобные разряды пронзили толщу воды слева от судна. Ореол вокруг «гриба» — как и столб света на поверхности — угасли. Несколько секунд Леонид отчетливо видел внутренность аппарата, где возникали и пропадали сложные переплетения каких-то структур. Потом «гриб» взбурлил воду и стал всплывать. И в этот момент Леонид рассмотрел сквозь вещество его днища контуры человеческой фигуры. Ему показалось даже, что она шевелится.

— Жив! — взволнованно вскричал Леонид, повергнув капитана в еще больший страх. — Я говорил! Он жив!

— Кто он?! Что?! — восклицал капитан.

— На поверхность! — скомандовал Леонид. — Скорей! Скорей!

Аквалот всплыл одновременно с аппаратом. Леонид открыл иллюминатор и выбросился в море, надеясь, что разрежение втянет его внутрь «гриба», как это было с Теранги. Но на этот раз разрежение не возникло. «Гриб» поднялся из водоворотов, в которых захлебывался Леонид, и пропал, растворившись в синей безбрежности. Обессилев, Леонид потерял сознание. Очнулся он на причале. Вокруг стояли спасшие его моряки и потрясенный событиями капитан. Волнение в порту уже улеглось, пострадавшим оказана помощь, и транспортная карусель Сингапура снова начала свою работу. Леонид сел, весь мокрый и еще не вполне пришедший в себя, медленно поднял голову.

— Где он?! Где? — Леонид озирался, разыскивая в небе аппарат. Но сколько он ни напрягал зрение, разглядывая горизонт, море, небо, — ничего не нашел.

Его окликнул прибежавший дежурный по порту:

— Ты Леонид?…

— Да, — безучастно сказал он.

— Тебя вызывает к экрану Всемирной связи Камилл.

…Камилл ни словом не обмолвился по поводу несчастья, но был мрачен. Леониду было бы легче, если бы он заговорил об этом. Камилл лишь сказал:

— Выезжай на Маркизы. Я развернул здесь целый научный центр. Удалось расшифровать еще несколько иероглифов светового феномена. — Он помолчал, потом добавил: — Твое присутствие очень важно… не только для нас.

— Хорошо, — сказал Леонид. Его внезапно охватила огромная усталость, он как-то сразу обмяк, возбуждение, не покидавшее его последние сутки, ушло. Он едва доплелся до Павильона Отдыха и уснул мертвым сном…

На потолке салона зажглись люстры, и голос вахтенного, усиленный динамиками, провозгласил:

— Всплываем на поверхность океана! Время обеда.

…Высокими валами раздалась пучина вод, из нее вынырнуло громадное рыбообразное тело «Посейдона». Будто створки раковины, раскрылись верхние части его корпуса, плавно перемещаясь относительно друг друга и образуя необъятную палубу-сад. Между пальмами и цветущими кустами протянулись легкие тенты, из недр корабля появились столы, кресла, шезлонги, раздаточные стойки, кибероофицианты. Шумная толпа людей растеклась по палубе. Леонид сидел под зонтичной пальмой, у самого фальшборта, и неохотно ел. Безучастно смотрел он на уснувший под лучами солнца Великий океан, в котором отражалось чудесное лазурное небо, слушал шелест листьев над головой, ловил тихий говор людей и обрывки музыки, — и ему хотелось умереть, раствориться в безбрежной водной пустыне, потому что он считал себя недостойным Светлого Мира, в котором жил. Из просторов мироздания в этот мир вторглось явление, не поддающееся контролю разума. Он самонадеянно сразился с ним — и нанес людям вред. По его вине погиб Теранги, один из самых дорогих ему людей, друг, товарищ и брат. Теранги, который любил его искренне, беззаветно, глубоко… Потом он начинал мучительно думать о той, к которой мечтал вернуться, овеянный славой. Что он скажет ей теперь?… Глубокая складка прорезала чистый лоб Леонида.