Дар речи

Утром осмотр места происшествия показал, что две растяжки аккуратно перепилены или перекушены. Мачту, легкую по конструкции, быстро разрезали, оттащили в сторону поломанные части. Плот казался голым и плоским.

— Кто-то или что-то, — заговорил Флетчер, — старается причинить нам как можно больше неприятностей. — Он поглядел через серовато-розовый океан туда, где за пределами видимости плавал плот Морской Рекуперации.

— По-видимому, — заметил Дамон, — вы говорите о Кристеле.

— У меня есть подозрения.

Дамон взглянул в ту сторону.

— Я практически уверен.

— Подозрение — не доказательство, — произнес Флетчер. — Прежде всего, чего Кристел надеется добиться, нападая на нас?

— А чего добились бы декабрахи?

— Не знаю, — сказал Флетчер. — Хотел бы знать. — Он пошел переодеться в подводный костюм.

Водяной жук был готов. Флетчер укрепил камеру в наружной оправке, присоединил звукозапись к чувствительной диафрагме на кожухе, потом сел и закрылся колпаком. Жук погрузился в океан. Он наполнился водой, и его блестящая оболочка исчезла в глубине.

Команда починила крышу цеха переработки, подняла и установила мачту.

День уходил, наступили сумерки и сиреневый вечер. Рупор зашипел, забормотал, потом усталый голос Флетчера сказал с усилием:

— Готовьтесь, я иду.

Команда собралась у борта, вглядываясь в сумерки. Одна тускло блестящая волна сохранила свою форму, приблизилась и оказалась водяным жуком. Спустили захваты, вылили воду из жука, подняли его на палубу. Флетчер вылез на палубу, устало прислонился к шлюпбалкам.

— Мне этих погружений хватит надолго.

— Что вы нашли? — жадно спросил Дамон.

— Я заснял все. Покажу, как только в голове у меня перестанет шуметь.

Флетчер принял горячий душ, потом спустился в столовую и съел миску супу, которую поставил перед ним Джонс, пока Меннерс переносил заснятую Флетчером пленку из камеры в проектор.

— Я понял две вещи, — сказал Флетчер. — Во-первых, они разумны. Во-вторых, если они сообщаются между собою, то по способу, недоступному для человеческих чувств.

Дамон прищурился, удивленно и недовольно.

— Это почти противоречие.

— Погодите, — сказал Флетчер. — Увидите сами. Меннерс включил проектор — экран осветился.

— На первых нескольких футах нет почти ничего, — произнес Флетчер. — Я плыл прямо к концу отмели и прошел вдоль края Глубин. Там обрыв, как на краю света, — прямо вниз. Милях в десяти западнее колонии, найденной вчера, я нашел еще одну, большую, почти город.

— Город означает цивилизацию, — поучительно заметил Дамон.

Флетчер пожал плечами.

— Если цивилизация означает сознательное изменение среды — а я где-то слышал такое определение, — то они цивилизованы.

— Но они не сообщаются между собою?

— Проверьте по фильму сами.

Экран был темен — цвета океана.

— Я сделал круг над Глубинами, — пояснил Флетчер, — выключил огни, включил камеру и стал медленно приближаться.

В центре экрана появилось бледное созвездие, затем оно распалось на рой искр. Они становились крупнее и ярче; позади них проступили высокие неясные очертания коралловых минаретов, башен, шпилей и зубцов. Они прояснялись по мере того, как Флетчер подплывал ближе. С экрана раздался записанный голос Флетчера: «Эти формации имеют высоту от 50 до 200 футов и тянутся почти на полмили».

Изображение изменилось. На поверхности шпилей появились темные пятна; сквозь них тихонько вплывали и выплывали бледные фигуры декабрахов. «Заметьте, — продолжал записанный голос, — эту площадку перед колонией. Это словно терраса или двор. Отсюда плохо видно, я спущусь еще футов на сто».

Изображение изменилось; экран потемнел. «Я спускаюсь, глубомер показывает 360 футов… 380… Мне видно не очень хорошо, надеюсь, камере видно лучше».

Флетчер пояснил:

— Вам сейчас виднее, чем было мне: светящиеся участки кораллов там не очень ярки.

На экране появилось основание коралловых образований и почти ровная площадка шириной в полсотни футов. Камера быстро обвела ее, заглянула за ее край, в темноту.

— Я полюбопытствовал, — сказал Флетчер. — Площадка кажется неестественной. Так это и было. Вы видите очертания внизу? Их еле видно. Эта площадка искусственная — это терраса, крыльцо.

Камера вернулась на площадку, которая теперь казалась разбитой на участки, слегка различавшиеся по цвету.

Голос Флетчера заговорил: «Эти цветные участки, как грядки в огороде: на каждом из них находится какой-нибудь вид растений, водорослей или животных. Я подойду ближе. Вот мониторы». На экране появились две-три дюжины тяжелых полушарий, потом что-то вроде угрей с зубчатыми пилами вдоль тела; они были прикреплены к кораллу присосками. Потом появились плавучие пузыри, потом множество черных конусов с очень длинными хвостами.

Дамон спросил озадаченно:

— Зачем они здесь?

— Узнайте у декабрахов, — ответил Флетчер.

— Я бы спросил, если бы умел.

— Я все-таки не вижу, чтобы они действовали разумно, — заметил Мерфи.

— Смотрите, — сказал Флетчер.

В поле зрения вплыло несколько декабрахов, глядевших на людей в столовой черными пятнами глаз.

«Декабрахи», — произнес голос Флетчера с экрана.

— До сих пор они, кажется, не замечали меня, — добавил сам Флетчер. — Я не светился и не выделялся на фоне. Может быть, они ощутили работу насосов.

Декабрахи вместе повернулись и словно спрыгнули с площадки.

— Заметьте, — сказал Флетчер, — перед ними встала задача, и все сразу придумали одно и то же решение. Сообщений не было.

Декабрахи уменьшились до бледных пятен в одном из темных участков вдоль площадки.

— Я не знал, что происходит, — сказал Флетчер, — но решил двигаться. И тут — камера не записала этого — я почувствовал удар по корпусу, словно кто-то сбросил на меня камень. Я не видел ничего, пока что-то не ударилось в колпак прямо перед моим лицом. Это была маленькая торпеда с длинным, как вязальная спица, носом. Я поспешил уйти, пока декабрахи не придумали еще чего-нибудь.

Экран почернел. Голос Флетчера сказал: «Я иду над Глубинами, параллельно краю Отмелей». По экрану плыли какие-то неопределенные пятна, бледные огоньки, ослабленные водой и расстоянием.

— Я вернулся, следуя вдоль края площадки, — продолжал Флетчер, — и нашел колонию, которую видел вчера.

На экране снова появились шпили, высокие башни — голубоватые, зеленоватые, цвета слоновой кости. «Я приближаюсь, — послышался голос Флетчера. — Хочу заглянуть в одно из этих отверстий». Башня разрослась, появилось черное отверстие.

— Вот тут я включил носовой фонарь, — сказал Флетчер. — Черное отверстие вдруг превратилось в освещенную цилиндрическую камеру глубиной футов 15. Стены ее были выложены блестящими цветными шариками, похожими на елочные украшения. В центре камеры плавал декабрах. Из стенок камеры вытягивались полупрозрачные щупальца, заканчивавшиеся подушечками, и словно мяли и месили гладкую шкуру животного.

— Не знаю, что тут происходит, — произнес Флетчер, — но деку не понравилось, что я смотрю на него.

Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.

— Я заглянул в соседнее отверстие.

Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.

— Этот не двигался, — продолжал Флетчер. — Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.

Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.

— Я взглянул, — говорил Флетчер, — и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.

Экран погас.

Дамон был потрясен.

— Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?