Эволюция (ЛП)

Она затащила хвост внутрь, положила лапки на мордочку и закрыла глаза.

Тепло и темнота норы напомнили ей о доме, который она потеряла. Но запах был неправильным: лишь соль, песок, озон и гниющие водоросли, резкая вонь тех мест, где земля встречается с морем. Её домашняя нора пахла ею собой, тем другим, который был её брачным партнёром, детёнышами, которые пахли как смесь её запаха с запахом её партнёра — это был чудесный ансамбль запахов их всех. Теперь ничего этого нет, всё потеряно. Она чувствовала глубокую и острую боль сожаления, хотя её ум был не настолько развитым, чтобы понять, почему.

Пока она спала весь этот долгий день, её лапки всё царапали и царапали грубый молодой песок.

Земля мелового периода была миром океана, мелководных морей и побережий.

Гигантский океан под названием Тетис — словно сильно разлившееся Средиземное море — отделял Азию от Африки.

Европа едва была чем-то большим, чем рассеянная группа островов. В Африке даже центр пустыни Сахары был дном океана. Мир был тёплым, настолько тёплым, что в нём не было никаких полярных ледников. И в течение последних восьмидесяти миллионов лет уровень моря повышался. Последовавшие за образованием Пангеи раскол континентов и образование огромных рифов и меловых шельфов вокруг их побережий переместили в океаны огромные количества твёрдых материалов: всё выглядело так, словно в полный до краёв ковш воды кладут кирпичи, и поднимающиеся воды океанов хлынули на континенты. Но обширные мелководные океаны почти не испытывали приливов и отливов, а их волны были спокойными.

Жизнь в море была богаче и разнообразнее, чем в любое другое время в долгой истории Земли. Огромные тучи планктона заполнили воды, впитывая солнечный свет. Планктон лежал в основе громадной океанской пирамиды едоков. А ещё в планктоне были микроскопические обитатели под названием гаптофитовые водоросли. После краткой свободноплавающей стадии гаптофиты строили себе крохотные причудливые доспехи из карбоната кальция. Когда они умирали, миллиарды крошечных трупов тонули и оседали на тёплое морское дно, где уплотнялись и затвердевали в единую белую породу — мел.

Постепенно огромные отложения мела, толщина которых измерялась километрами, грозили задушить Канзас и побережье залива, вдававшегося в Северную Америку, и протянулись по южной половине Англии и по северной Германии и Дании. Люди-учёные назвали этот период «меловым» за его самые крепкие памятники, построенные трудившимся над ними планктоном.

Когда свет в небе начал угасать, Пурга выбралась из своего укрытия.

Она с трудом бежала по сухому песку, который вминался при каждом шаге и иногда взлетал волнами вокруг её живота. Она отдохнула. Но она была голодна, дезориентирована и страдала от одиночества.

Она забралась на вершину возвышенности, через которую перебралась вчера. Её взгляду открылась широкая равнина с пологими холмами, тянущаяся до курящихся дымом гор на западе. Когда-то это место затапливало великое Американское внутреннее море. Но сейчас море отступило, оставив после себя равнину, по которой были разбросаны широкие спокойные озёра и болота. Жизнь была повсюду. Гигантские крокодилы, словно морщинистые подводные лодки, курсировали по мелководным участкам, а у некоторых из них на спине катались птицы. Были там и стаи птиц, и птицеподобные пушистые птерозавры; некоторые из них строили огромные плоты, чтобы держать свои гнёзда в центре озёр, вдали от наземных хищников.

И везде, куда бы она ни смотрела, были динозавры.

Стада утконосых динозавров, анкилозавров и несколько групп медлительных, неуклюжих трицератопсов собрались вокруг открытой воды, толкая и задирая друг друга. У них под ногами бегали и прыгали лягушки и саламандры, ящерицы вроде игуан и гекконов и множество мелких зубастых динозавров. В воздухе хлопали крыльями и кричали птерозавры и птицы. У края леса можно было увидеть рапторов, которые преследовали или разглядывали толпящиеся стада.

Гадрозавры, или утконосые динозавры, были самыми обычными травоядными этой эры. Хотя они были крупнее, чем их последующие млекопитающие эквиваленты вроде гну или других антилоп, они ходили на двух ногах, словно страусы-переростки, широко шагая и гордо подняв голову. Самцы следовали впереди, причудливо украшенные огромными гребнями, отрастающими у них на носу и лбу. Гребни действовали как естественные духовые инструменты, с помощью которых можно было взять такую же низкую ноту, как на нижнем регистре у фортепиано. Поэтому голоса утконосых динозавров мрачно гудели над туманной равниной.

На переднем плане через влажную равнину брело стадо огромных анатотитанов. Это был настоящий караван живой плоти. Эти огромные существа выглядели странно несоразмерными: у них были мощные задние лапы (каждая выше взрослого человека), но довольно тонкие передние, и они тянули за собой длинные жирные остроконечные хвосты. Воздух наполнился их звуками: бурчанием огромных животов этих травоядных и более низким гудением их голосов, лежащим большей частью в инфразвуковой области, за нижним пределом области восприятия уха любого из людей, когда животные подгоняли друг друга.

Анатотитаны собрались в зарослях саговников. Зрелые листья саговников были грубыми и колючими, но их новый прирост, защищённый короной более старых листьев, был зелёным и сочным. Поэтому анатотитаны поднялись на тяжёлые задние ноги и стали объедать молодой прирост. Когда их большие ноги опускались в папоротниковый подлесок, оттуда взмывали в воздух тучи насекомых. Армия титанов оставила саговники растоптанными и сломанными. Хотя анатотитаны распространяют семена, которые в будущем прорастут вдали от этих мест, растительности понадобится много времени, чтобы восстановиться после причинённого ими опустошения.

Шум стоял повсюду: мощное, похожее на ревун маяка, гудение утконосых динозавров, мычание панцирных динозавров, визгливые крики птиц, хлопанье кожистых крыльев огромных стай птерозавров. И среди всего этого звучал угрожающий, лишённый определённости рёв самки тираннозавра, верховного хищника этих мест: все эти животные обитали в границах её владений, и она давала знать об этом и им, и любому конкурирующему тираннозавру.

Человеку эта сцена могла бы показаться похожей на Африку. Но, хотя здесь были крупные травоядные, способные занять место антилоп, слонов, бегемотов и гну, а также хищники, которые охотились как львы, гепарды и гиены, эти животные приходились более близкими родственниками птицам, чем любому из млекопитающих. Когда они чистились, занимались брачными демонстрациями, сражались и гнездились, странно быстрый темп их движений поддерживал богатый кислородом плотный воздух.

Более мелкие и подвижные динозавры, которые бегали или преследовали добычу в подлеске, выглядели нереальными существами: в человеческие времена уже не существовало никого похожего на этих двуногих бегунов. И в Африке двадцать первого века не было ни одного вида, похожего на двух анкилозавров, которые начали спариваться, поддерживая задние части своих тел с самой изысканной осторожностью.

Это был пейзаж, предназначенный для великанов, среди которых Пурга была потерянным, беспомощным существом, крайне неуместным здесь. Но на западе Пурга разглядела участок более плотного леса, который поднимался ступенями в сторону далёких вулканов.

Пурга бежала в неверном направлении и попала в этот морской край. Она была существом леса и земли; вот, куда ей следовало направиться. Но, чтобы добраться туда, ей следовало пересечь открытую равнину — и увернуться от всех этих громадных ног. Трепеща, она съехала вниз по песчаному берегу.

Но сейчас она заметила краем глаза осторожное движение среди низкорослых папоротников. Она бросилась в тень молодой араукарии и прижалась к земле.

Раптор. Он стоял неподвижно, как скала, и наблюдал за толчеёй анатотитанов. Это был дейноних, нечто вроде беспёрой и нелетающей птицы. Но он вёл себя тихо, словно охотящийся крокодил. Раптор обладал лишь слабым запахом — его кожа была не так богата железами, как у млекопитающих — но в воздухе повис сухой острый запах, едкость которого вызвала у Пурги ощущение опасности.