Назад в юность два (СИ)

Я теперь старался, как можно дольше времени оставаться на работе, оправдываясь тем, что мне нужно много времени для работы над докторской диссертацией, а мою жену, которая не понимала смысла таких стараний, это начинало раздражать. Прошло почти полтора года, когда у нас все-таки состоялся откровенный разговор, в результате которого Наталья Ивановна нас покинула, по-моему, очень довольная этим обстоятельством, а я стал больше времени проводить дома.

Отъезд бабушки так благотворно повлиял на мою возросшую трудоспособность, что я очень быстро вышел на финишную прямую докторской и летом 1974 года ее успешно защитил. На банкете после защиты у меня собрались уже совсем другие люди, чем два года назад, и поздравление были гораздо более яркими. Но я видел, что некоторым коллегам, мой успех был, как острый нож в сердце. И в голове у меня возникали мысли:

-Ну, Андреев ты попал, похоже, проблем у тебя прибавится.

Как-то в сентябре этого же года я сидел у себя в кабинете, в нашем оперативно-диагностическом отделении, которое за прошедшее время сильно разрослось, и уже занимало отдельно стоящее здание в три этажа. А доктор медицинских наук Андреев Сергей Александрович заслуженно заведовал своим детищем, успевая при этом еще и вести занятия для врачей проходящих повышение квалификации, работать с заводами медицинского оборудования, выезжать туда и помогать ободрять тамошний ИТР в возможности выполнить наши непростые заказы. К сожалению, я знал конкретно, что мне надо, а вот вопрос как? всегда стоял ребром. За границей также многого еще не производилось, а мне не хотелось там ничего заказывать, потому, как патентное право никто не отменял. Вот и сейчас я сидел и раздумывал о начале применения стентов с лекарственным покрытием, которые практически открыли новую эру в лечении инфаркта миокарда. Но пока нет ни самих стентов, ни лекарств. Выхода на заграницу тоже, так, что все стенты делались практически на коленке и мои ребята мучили бедных собачек в виварии, устанавливая им эти стенты, куда только возможно.

Зазвонил телефон - это был Чазов.

-Сергей Алексеевич, тебе необходимо приехать в Кремль, тебя встретят, у Леонида Ильича Брежнева ухудшение состояния, нельзя исключить инсульт, он крайне возбужден, и не очень доступен для контакта. Сейчас у нас здесь консилиум, и вспомнили про тебя и твою способность успокаивать самых неудобных пациентов. Срочно давай приезжай.

Когда я вошел в комнату, там находилось несколько светил нашей медицины, во главе с Евгением Ивановичем, на диване лежал Брежнев, он был возбужден , говорил быстро и невнятно, его охрана внимательно следила за всеми телодвижениями окружающих.

Я, поздоровавшись, присел на стул, рядом с больным. Взяв его за руку, я размеренно, глядя ему в глаза начал считать пульс, мне удалось установить гипнотический раппорт буквально в пару минут, так, что окружающие ничего не поняли.

-Вы наверно хотите спать Леонид Ильич?- Полуутверждающе спросил я.

-Очень хочу.- Неожиданно отчетливо ответил Брежнев и захрапел.

Все облегченно вздохнули, быстро был развернут медицинский пост, с дежурными врачами, взяты анализы, после недолгих дебатов, консилиум выработал тактику лечения, под которой все расписались.

На следующий день мне опять позвонил Чазов:

-Уж не знаю радоваться тебе Сергей или нет, Сегодня Леонид Ильич потребовал, что бы тебя с ним познакомили. Так, что давай собирайся, будем знакомиться по настоящему. Когда я приехал к Брежневу тот уже полулежал в кровати, был оживлен и немедленно предложил мне покурить вместе с ним. На это я серьезно сказал:

-Леонид Ильич я сам не курю и другим не разрешаю, так, что если вы хотите, чтобы я был вашим врачом, немедленно бросайте это черное дело.

Брежнев, с улыбкой, посмотрел на Чазова:

-Наверно все уши ему прожужжал, чтобы про курево мне сказал?

-Нет, товарищ Брежнев, ничего я Сергею Алексеевичу не говорил, он у нас спортсмен, и никогда не курил.

-Да, а я вот не могу никак бросить. - Вздохнул генсек. - Давайте ближе к делу, Сережа, ты уж извини, что я тебя так называю, хоть ты уже и профессор, но по возрасту мне почти во внуки годишься. Ты на меня вчера произвел большое впечатление, хотя я мало, что и помню. Не знаю почему, но чем-то ты мне по душе. Поэтому с этого дня ты будешь одним из моих врачей, так, что имей это в виду, со всеми вытекающими последствиями.

Что за последствия, я уже понял на следующий день, когда меня навестил, якобы как пациент, глава управления КГБ, в котором служил мой куратор. Он, запанибратским тоном, как будто был дружен со мной всю жизнь, поговорил о работе, моих делах и сообщил, что куратора у меня больше нет, а я могу по знакомству позванивать ему, если вдруг, возникнет такая необходимость.

В больнице мое назначение произвело эффект разорвавшейся бомбы, по-моему об этом даже гардеробщицы в поликлинике говорили.

Но по большому счету мои коллеги мне не так уж и завидовали, потому, что и ответственность на меня теперь ложилась не маленькая. Я же в свободное время пытался понять, что я должен делать, по моим подсчетам я должен был выйти на уровень политбюро только через несколько лет, и вот случайная возможность общаться с Брежневым оказалась подарком судьбы, для которого я еще не был готов. И сейчас, когда все считали, что Сергей Алексеевич в своем кабинете думает над медицинскими проблемами, я сидел и думал совсем о другом, что я должен предпринять? С момента осознания себя в этом мире я никогда ничего не записывал, что могло бы хоть, как-то навести окружающих на какие-либо странности. Я прекрасно понимал, что никогда мои рассказы о будущем, какие они не были бы убедительными, не заставят окружающих поверить, что я пришелец из будущего. Все попаданцы, про которых я читал, прибывали в прошлое с телефонами ноутбуками, они помнили устройство автомата, они даже знали, куда разлетятся документы по улице при взрыве в каком-то кабинете и помнили даже до секунды время этого взрыва. Я же не знал ничего такого, я даже из новых песен то помнил одну две строчки, единственное, что хорошо помнил - это мои знания врача. А обнаруженные записи верный путь если и не в психиатрическую больницу, то на амбулаторное лечение в психоневрологическом диспансере, и без каких либо возможностей влиять на события. Так, что все, что я планировал, я хранил в памяти, и теперь лишь вновь проходился по тем выводам, которые сделал уже несколько лет назад.

Интересно, что после того, как Леонид Ильич пожелал видеть меня своим врачом, у меня уже отметились практически все члены Политбюро. Это обстоятельство немного упростило мою задачу.

Еще в прошлые годы, когда я пытался анализировать причины развала нашей страны, я понял, что одна из этих причин- это само государственное устройство. Гитлер в свое время говорил о "колоссе на глиняных на ногах" подразумевая, что неуклюжий конгломерат из множества республик, не выдержит натиска стальной машины вермахта. Но он ошибся, и не потому, что его тирада насчет устройства СССР была неверной. Он не учел всего одного человека, даже не русского, а грузина, и этот человек обладал волей, которая полностью оправдывала его фамилию. Он смог из поражений первых дней выковать Победу, именно он смог создать, поднять наверх, тех людей, полководцев, которые своими руками созидали все те Сталинские удары, про которые в последствие будет написано в учебниках истории, и которые при кукурузнике быстро превратятся в отдельные победы отдельных людей.

Но этот человек умер, или его отравили, никто этого, по-видимому, никогда точно не узнает. А к власти пришли те, кто был в его тени. Никто не без греха, и этот человек тоже, он не смог оставить после себя преемника, которому по силам было в полной мере управлять великой страной. Кроме того, он так и не успел сделать, то, что хотел, а именно изменить конституцию и государственное устройство страны. Не может быть единым и монолитным государство, состоящее из отдельных частей, союзных, автономных и прочих. И сейчас до 1976 года, в котором планировался 25 съезд КПСС, мне надо было заставить членов Политбюро проникнуться и начал работу по переустройству страны. Ну что же раз всем членам Политбюро интересно посмотреть на сопляка, которого выбрал Брежнев в лечащие врачи, тем лучше, постараюсь, чтобы все те, кто приходит ко мне прониклись такими мыслями и начали их претворять в жизнь. Главное, чтобы беседы проходили в таком ключе, чтобы товарищи, которые будут прослушивать записи моих разговоров, ни о чем не догадывались.