Черепаха Тарази

- Да, он ведь ученый и как раз ловит черепах. Только сегодня, пусть сегодня же уводит... Чтобы успокоился народ. Ты ведь знаешь, мой друг Гольдфингер, что в истории был случай, когда народ поднял бунт из-за обыкновенного скорпиона. И заодно в ярости придушил и своего преданного правителя...

IV

Чудовищная черепаха, о которой сказал Денгиз-хан, часом назад была обнаружена на окраине города, недалеко от постоялого двора, где остановился наш путешественник.

Размеры и вид пресмыкающегося так возбудили суеверие горожан, что все решили единодушно: не избежать теперь городу какой-нибудь кары - засухи, чумы или войны.

Тарази же, естественно, был в полном неведении. И когда услышал из ус эмира о какой-то черепахе, то понял это не буквально, не как поручение увезти куда-нибудь подальше чудовище. Подумал, что надо пройти через какой-то ритуал, чтобы искупить свою вину за лицезрение Денгиз-хана.

"Наверное, здесь и до сих пор черепаха почитается прародительницей рода, - подумал удрученный Тарази, оглядываясь по сторонам и ища лошадь. Может быть, толпа заставит меня пролезть под панцирь черепахи и ползти по улице. Что ж, я готов. Конечно же за удовольствие видеть монарха, каким бы жапким и комичным он ни выглядел, надо платить, и не только деньгами..."

Пока Денгиз-хан развлекал гостя, лошадь, пощипывая траву, ушла довольно далеко. Тарази пошел за ней, думая увидеть где-нибудь за деревьями дворец Денгиз-хана.

Он медлил с уходом, поднимался на пни, на низенькие заборы, обозревая все вокруг, но нигде не видел ничего, кроме заборов, каких-то ворот, стоящих сами по себе, без стен, обросших вьюнами и лианами.

"Интересно, - думал Тарази, - откуда это эмир узнал, что я ловлю черепах? Ну, разумеется, не успел я еще подъехать к города, как шпионы уже обо всем ему донесли. Вот почему и проводник не боялся показывать мне потайные тоннели, понятно..."

Тарази поймал лошадь у какого-то забора, бросил в глубину парка последний взгляд и стал вспоминать, в какой стороне спуск в тоннель. Так и не вспомнив, он подумал, что совершенно бессмысленно идти наугад - . можно опять столкнуться лицом к лицу с Гольдфингером - ревнивцем и плутом.

- Господин проводник! - крикнул Тарази. И услышал где-то поблизости шепот, который вначале не разобрал.

- Flpoiiiy, не кричите! - чуть громче сказал голос. - Обогните забор и заходите прямо в тоннель. Мне не разрешено показываться в парке.

Тарази потянул лошадь и сразу же за забором увидел тоннель. Но не тот, откуда он попал в рощицу, а другой, вход в который был слегка прикрыт диким виноградником.

Едва Тарази спустился в тоннель, как провожатый встретил его и взял лошадь под уздцы. И, ни слова не говоря, с видом совершенно бесстрастным, пошел вперед.

Тарази облегченно вздохнул и, почувствовав прилив сил, решил почему-то посмеяться над этой глупой ситуацией - ведь ему, человеку крайне занятому, было жаль столь бессмысленно потраченных часов.

- Почему вам не разрешено появляться в парке перед взором его величества? Ведь, получая плату от таких простаков, как я, вы большую часть отдаете эмиру. Значит, все вы - одна шайка! - крикнул Тарази.

- Прошу вас, не кричите! - на сей раз довольно твердо и решительно повторил проводник.

- Отчего же не кричать?! Мне осточертели шепот, эти улыбки, эта светская дребедень, эти качели и этот Гольдфингер - низкий, испорченный субъект, прихлебатель вашего хана.

Проводник долго молчал, и молчание его начинало казаться зловещим.

Тарази вдруг подумал, что зря он затеял весь этот спор и что плут проводник может в отместку завести его куда-нибудь в темное место и ограбить.

- Я не знаю, о чем вы говорите, о каких это качелях. Я ведь и хана нашего ни разу в глаза не видел, - услышал он голос проводника.

- Как не видели? - удивившись, побежал вперед Тарази, желая поговорить с проводником доверительно. - Человек, который так часто бывает в его саду... Нет, не верю.

- Мне не разрешено с вами разговаривать, - вздохнул проводник, и было видно, что он сам тяготится молчанием. - Вы уедете, а мне тут жить...

- Да ведь нас никто не слышит! - промолвил Тарази, но тут же вспомнил о тех, кто освещал им дорогу в тоннеле.

Ему даже стало немного не по себе - ведь обо всем, что он говорил сейчас нелестного о Денгиз-хане и Гольдфингере, могут донести эмиру, и, хотя он гражданин другого ханства и не должен подчиняться местным законам и обычаям, кто знает, на что способен Денгиз-хан - мстительный и хитрый.

"Хотя, - успокаивал себя Тарази, - правитель совсем потерял самолюбие. Ведь он не ленится раскачиваться на качелях, показывать гостям за плату свое ничтожество. Так что Денгиз-хан безболезненно проглотит все мои резкие выражения".

- А почему вы не побоялись показать мне тайну военного тоннеля? спросил он о том, что его давно интересовало.

- Еще не успели вы войти в наш город, как мы знали, кто вы, - коротко молвил проводник, как бы оставаясь недовольным допросом. - Мало ли таких, неприкаянных, бродят по свету...

"Ну, разумеется, знали", - печально улыбнулся Тарази и тут же вспомнил о загадочной черепахе, о которой говорил Денгиз-хан. "Стало быть, зная, что я изучаю редких черепах, они решили..." Но о чем они могли решить, Тарази так и не догадался и шел и думал об этом, пока вдруг не услышал крик проводника и шлепанье босых ног по плитам тоннеля.

Едва проводник свернул направо, как столкнулся с человеком, который тут же бросился бежать обратно. Маленький, бритоголовый, в длинном белом одеянии, похожем на ночной халат, он вздрагивал от криков проводника, который с проклятиями побежал вдогонку, разматывая на ходу веревку.

Бритоголовый путался в своем нелепом одеянии, спотыкался после каждого шага, и Тарази не выдержал, крикнул:

- Что вы не поделили?!

Бритоголовый на мгновение прижался к влажной стене и бросил взгляд на Тарази, желая понять, может ли он защитить его от насильника. Но, видимо не совсем уверенный в этом, собрал остатки сил, чтобы продолжить бег.

Но в тот момент, когда проводник уже настиг его и поднял веревку для удара, перед самым носом беглеца, загнанного в тупик, неожиданно открылось окно в тоннеле.

Беглец зажмурился от яркого света и пошатнулся. Но распростер руки И бросился на свет, хотя и знал, что те, кто открыли окно, не его сообщники, а проводника. Видно, из двух зол он выбирал меньшее. И только он подался всем телом к окну, как две пары рук вцепились ему в плечи и потянули наверх.

Но проводник все же успел хлестнуть его веревкой по голым пяткам, прежде чем окно снова закрылось.

Довольный собой, проводник остановился и стал отряхивать одежду, да так усердно, будто вся она была в пыли. Отряхивать себя без надобности было, видимо, его дурной привычкой, и это почему-то совсем разозлило Тарази.

- Да как вы смели совершить над человеком такое надругательство! закричал наш путешественник. - В каком-нибудь цивилизованном римском обществе вас бы удостоили всеобщим презрением! - Понятно, что о цивилизованном обществе Тарази сказал в гневе и для красного словца, забыв о том, как в римском соборе, куда он зашел, чтобы посмотреть на фрески, мастера, работавшие на лесах, вылили на его зеленую чалму мусульманина ведро с помоями.

Проводник отступил горделиво на шаг, ибо считал своей обязанностью придерживаться дистанции между собой и Тарази, и ответил:

- А что сделали бы вы, если бы кто-то пытался нарушить законы территории, которая подвластна вам?

- А кто дал вам эту власть? - усмехнулся Тарази.

- Ремесло проводника дано мне по наследству. Сейчас я обучаю этому сложному делу сына, а он должен будет потом обучить своего. Право это скреплено печатью самого Денгиз-хана! - важно подчеркнул проводник, но затем глаза его беспокойно забегали по лицу Тарази. - Или вы убеждены, что все это скоро кончится?

- Не знаю, - сердито прервал его Тарази. - Не берусь судить...