«Толстяк» над миром

Обрадовавшись, что его не назначили в экспедицию и не заставили долбить могилу, он тотчас же по окончании завтрака помчался в свою башню. Телескоп имел устройство и для разглядывания Звезд в дневное время. Небо уже давно было поделено на равные участки с точнейше сосчитанным количеством светлячков в каждом. И десяти минут было достаточно, чтобы подтвердилось худшее. В секторе, насчитывавшем ранее ровно сто тысяч звезд, количество их увеличилось на тридцать штук. Если бы уменьшилось… Ну почему не уменьшилось?!

Увеличилось! Такого еще не бывало. Такое вообще не могло произойти! Звездочет изошел потом и похудел на три килограмма сразу. Уж не столь тщательно проверил он другие участки и там прибавка шла на десятки и даже в одном случае на сто двадцать пять штук.

Вот это самое и заметил Звездочет, когда полз вверх по крутому склону обрыва.

Имелись еще некоторые расхождения в местоположении Звезд, иногда доходившие до десятка градусов и более, но тут обмануть Звездочета было трудно. Он знал каждую, не считая, конечно, только что возникших. Эти-то были совершенно незнакомыми.

Что же могло вытекать из столь неожиданного открытия?

Или мир сошел с ума, или…

Ясно было одно, что тут не обошлось без участия Планеты… Вот где-то глухо пыхнула бомбарда экспедиционеров, и тотчас же количество звезд увеличилось на одну.

Прекратить обстрел, вот что пришло в голову Звездочету. И, конечно, не от жалости к Планете, а, скорее, от ненависти и страха. Бежать, бежать скорее с нее, пока еще не поздно.

Звездочет бросился вон из своей телескопической башни, бессвязно выкрикивая:

— Небо! Небо!.. Бежать… Бежать…

Он выкрикивал невнятно и невразумительно, потому что торопился. Толкнулся в одну каюту, чтобы немедленно поделиться своей ужасной новостью. Заперто! Ах, это же каюта Бунтаря! В другую. Тоже заперто. Ах, это Шкипера!.. Стратегу! Стратегу! Вот кому нужно немедленно сообщить. Он вбежал в апартаменты Стратега.

— Стратег! Стратег! Стартовать с Планеты немедленно!

Нехотя отворилась дверь кабинета Стратега.

— И Планета, и небо сошли с ума! Единственное спасение — стартовать!

Такой знакомый, похожий с торца на птицу с распростертыми крыльями арбалет уставился ему в грудь.

— Стратег! Стра…

Алмазным лучом ощетинился арбалет. Все Звезды в мире навсегда исчезли для Звездочета. Осуществилась его сумасшедшая мечта.

13

— Ну, Оружейник, сейчас ты у меня попляшешь! — крикнул Тактик, и скакун под ним завертелся юлой.

Оружейник насмешливо наблюдал за происходящим, хотя главным действующим лицом в этой сцене был, кажется, он сам. Советник бросил своего скакуна назад к только что пробитой тропе, но дорогу ему преградил Лекарь, поднявший своего скакуна на дыбы. Советник отступил, но с явной неохотой.

— Беги! — крикнул Лекарь, освобождая Оружейнику тропу.

— Нет, — твердо ответил он. — Мне некуда бежать, да и, признаться, нет желания.

— Он же убьет тебя!

— Пожалел! — криво усмехнулся Тактик, наконец справившись со своим скакуном. — Я не буду его убивать. Я вообще не убийца.

— Это уж точно, — вставил Оружейник.

— Да! Да! Бунтарь сам виноват, что наскочил на мушку арбалета! Из-за него мы лишились двух офицеров, а проклятая Планета продолжает издеваться над нами. А теперь ты! Все равно тебе не уйти от наказания!

— Только не поднимайте друг на друга руку! — взмолился Лекарь. — Хватит нам и одного Бунтаря. И вообще, что ж такого, что Планета не раскрывается перед нами. Нужно уйти и все.

— Да ты что?! — взвился Тактик. — Уйти! Признать свое поражение! Навеки покрыть позором «Толстяка»! Такого еще не было в истории.

— Не было, — согласился Лекарь. — Но раньше в экипажах не было ни Бунтарей, ни Дурашек. Что-то меняется в мире, Тактик. И мы совершаем жестокую ошибку, продолжая действовать как и раньше.

— Это бунт! — гневно выдавил из себя Тактик. — Это бунт! Но, чего бы мне это ни стоило, я все расставлю на свои места! Вчера, сегодня, завтра и вечно, всегда «Толстяк» будет над миром! Сдать оружие, Лекарь! Советник, вырви перья из их шляп! Негодяи! В такой ответственный момент, когда все висит на волоске… Будь в нас единодушие, мы бы уже давно раскололи Планету!

Лекарь протянул свой арбалет и колчан с солнечными лучами Советнику.

— Возьми. Я все равно не умею стрелять. Ланцет и зажим для остановки кровотечения, вот что привыкли держать мои руки… Ах, Оружейник, зря ты не воспользовался возможностью бежать.

— Что же ты не бежал сам? — спросил Оружейник.

— Никто не осмелится тронуть меня, — ответил Лекарь. — Ведь каждый в борьбе с невидимым и коварным врагом может получить тяжелую рану. Не так ли, Тактик? Судя по развивающимся событиям, мне не хватит корпии. Придется нащипать еще.

— Ладно, — успокоился Тактик. — Я назначаю вам обоим отложенный карцер. Как только Умелец отсидит свое, карцер займет сначала Оружейник, потом Лекарь.

Советник сделал странное движение, словно хотел обратить на себя внимание, но только одного Тактика.

— Что скажешь, Советник?

— Из-за уменьшения состава команды карцеры лучше отменить. Временно.

— Так ведь я и сказал — отложенный карцер. Ну что, бравые офицеры, продолжим экспедицию с целью поимки беглеца? Или продолжим теоретические споры?

— Бесполезно это, — ответил Лекарь. — Нам не найти Дурашку таким образом. Надо воспользоваться орланом. Сверху виднее.

— Только Стратег может поднять орлана вверх.

— Вот пусть и поработает, — заключил Лекарь.

Тяжеловоз, отвернув бомбарду в сторону от людей, иногда уныло перебирал ногами. Ясно, что дальше ему не пройти.

Тактик вдруг насторожился, подтянулся, щелкнул тумблером нагрудной карманной радиостанции.

— Прием… — По мере того, как он слушал сообщение с «Толстяка», лицо его серело, а бравая фигура расплывалась, теряя свою подтянутость. — Не может быть?! Кто охранял люк?.. Ужасно… Немедленно возвращаемся. — Тактик выключил радиостанцию, натянул поводья, сказал срывающимся голосом: — Они проникли на корабль! Убит Звездочет! Голубым аллюром к «Толстяку»!

— Я остаюсь, — сказал Оружейник.

— Испепелю! — вскричал Тактик. — Бежишь, когда над нами нависла такая опасность!

— Нет, Тактик, я не бегу. Я вернусь на корабль. Только мне очень хочется узнать, что же все-таки происходит на этой Планете. Я буду ехать и думать, спрашивать себя и отвечать. Пойми, Тактик, здесь нужно действовать без арбалетов и бомбард.

— А убийство Звездочета?!

— А убийство Бунтаря?! — в тон Тактику спросил Оружейник. — Возвращайтесь. Я вернусь, как только что-нибудь пойму.

— Дурашка… — начал было Тактик.

— Приведу и Дурашку. Подумай насчет бомбард и арбалетов. Тактик.

— Чертовщина! — заскрежетал зубами Тактик и пустил своего скакуна голубым аллюром.

Советник молча зыркнул на Оружейника, и какая-то хитрость скользнула в его взгляде.

— Счастливо оставаться, Оружейник! — сказал Лекарь.

Все трое исчезли, только тяжеловоз, чугунно ступая своими колоннообразными ногами, еще некоторое время сотрясал камни.

14

Дурашка шел всю ночь. Его не интересовало, куда он идет. Непривычная к мыслям голова гудела. Иногда он ложился на камни, но не отдохнуть, а просто потому, что и движение, и покой были сейчас абсолютно равноценны. Если встречались непроходимые нагромождения камней, он неосознанно искал другой путь, мелкие ручьи переходил вброд, карабкался на скалы, даже не подумав, что ждет его впереди.

Рассвет застал его на высокой горе. Восходящее Светило странно меняло краски Планеты, укорачивало тени, играло отраженным светом на алмазных пиках гор.

«Какая красота!» — подумал Дурашка и сам удивился своим мыслям. Что делать дальше? Он не имел ни малейшего представления о том, откуда пришел и в какой стороне теперь находится «Толстяк». Но это его не пугало. Он не собирался возвращаться на корабль. Бунтарь убит, а без него на крейсере делать нечего. Пусть оставшиеся уничтожают Планету. Дурашка будет идти, пока есть силы, а потом станет частью ее. Эта мысль привела его в восторг. Стать частью Планеты! Не Офицером для Наказания, а частью Планеты, с ее горами, морями, реками, скалами, ручьями.