Звезда Пандоры

Адам долго смотрел в его лицо, стараясь проникнуть сквозь эти удивительные глаза в самый его мозг. Брэдли всегда отличался непоколебимой верой в себя и свое дело. За последние три десятилетия ему не раз хотелось отречься от Брэдли, как это сделали власти Содружества, считать его обычным чокнутым террористом. Но всегда оставались какие-то незначительные детали, пройти мимо которых было невозможно. К примеру, его непревзойденная способность добывать информацию. И некоторые особенности политики руководства Со­дружества, не согласующиеся с интересами Великих Семейств и Межзвездных Династий. Адам уже почти верил в существование Звездного Странника — или, по крайней мере, больше не отвергал эту вероятность.

— Я хотел бы кое-что узнать, хотя, боюсь, это будет проявлением личной слабости.

— Я буду честен с тобой, Адам, это я тебе обещаю.

— Где ты проходишь процедуру омоложения? Или для таких, как мы, существует какая-то подпольная клиника, о которой мне неизвестно?

— Нет, Адам, ничего подобного. Я пользуюсь услугами ярувской клиники Ансторн. Прекрасное заведение.

Адам вызвал через своего эл-дворецкого виртуальное расписание ККТ.

— Ярува, это какой-то город?

— Нет, это планета. ККТ ликвидировала переход туда двести восемьдесят лет назад, после гражданской войны между различными общественными фрак­циями националистов и радикальными евангелистами. Единственное, что их как-то объединяло, — это ненависть к Содружеству, превосходившая ненависть друг к другу. До Изоляции там было совершено несколько неприглядных актов терроризма. К счастью, с тех пор обстановка там стала значительно спокойнее, каждая фракция обосновалась в своей стране. Структура похожа на земное общество середины двадцатого века. Но боюсь, ни одна из фракций не склонна строить социализм.

— Понятно, — протянул Адам. — И как же ты туда добираешься?

— На Яруву ведет тропа, которой сильфены уже давно не пользуются.

— Я почему-то предвидел подобный ответ.

— Я с радостью провожу тебя туда и оплачу омоложение, если ты этого хочешь.

— Давай пока оставим этот вопрос открытым, ладно?

— Как пожелаешь. Но предложение искреннее, и оно остается в силе.

— Хотел бы я верить так, как веришь ты.

— Ты близок к этому, Адам. Правда. Я уверен, события нескольких следующих лет окончательно тебя убедят. Хотя к тому времени я надеюсь убедить всех.

— Ладно. — Теперь, когда решение было принято, Адам почувствовал почти облегчение. Он от многих слышал об удовлетворении после признания своего поражения и с удивлением убедился, что это правда. — Что же ты хочешь делать в Содружестве со своими Хранителями? Только не забывай, что я никогда не соглашусь повторить Абадан. Я больше не сторонник политического насилия.

— Дружище, я тоже против него. И благодарю за то, что ты согласился нам помочь. Я понимаю, насколько все это противоречит твоим целям. Не отказы­вайся от них. Ты еще увидишь социально справедливое общество.

— Как священник увидит рай.

Мягкая улыбка Брэдли выразила одновременно сочувствие и понимание.

— Куда ты намерен нанести первый удар? — спросил Адам.

— В настоящий момент моя главная цель — это «Второй шанс». Часть твоей задачи состоит в том, чтобы подобрать команду для его уничтожения.

— Старый глупец! Ты никогда не сможешь остановить познание. Если даже нам удастся разбить «Второй шанс» вдребезги, они построят другой корабль, потом еще один, и еще, пока миссия не будет выполнена. Они знают, как их строить, и потому будут продолжать бесконечно.

— К несчастью, я должен признать твою правоту. Но уничтожение «Второго шанса» будет жестоким ударом по Звездному Страннику. Ты же знаешь, что постройка корабля начата по его желанию.

— Знаю. Я получил эту дробь. — Некоторое время Адам молча смотрел на Замковую гору. — А тебе известно, что замки не всегда были только символом? Они служили для защиты от захватчиков и обеспечивали безопасность коро­левства. Теперь их никто уже не строит.

— Но они нужны нам, и теперь больше, чем когда-либо.

— Хорошая из нас с тобой парочка! — сказал Адам. — Оптимист и пессимист.

— И кем же считаешь себя ты?

— Мне кажется, тебе это известно.

К некоторому неудовольствию своих подчиненных, Уилсон каждый день появлялся на своем рабочем месте примерно в половине восьмого утра. И после совещаний с руководителями подразделений, учебных сессий, интервью, технических экспертиз, обзоров прессы, обязательной часовой тренировки и десятка других дел, включенных в расписание, уходил не раньше чем в начале десятого вечера. Он даже не тратил время на обед в отличной столовой на первом этаже, а перекусывал за рабочим столом. Его влияние постепенно распространялось на все грани проекта, а вместе с тем окружающие заражались его энту­зиазмом. Под его неустанным наблюдением график постройки заметно уплот­нился, а стратегия стала более четкой и эффективной. Служащие комплекса ощущали гордость за свою работу, и это побуждало их еще энергичнее двигаться вперед.

Раз в неделю Уилсон встречался с Найджелом Шелдоном для ставшего традиционным осмотра «Второго шанса». Они проходили через переход и устремлялись к сборочной платформе, оживленно обсуждая каждую новую секцию корабля, словно расшалившиеся школьники.

Уже были установлены все плазменные двигатели и турбонасосы для их автоматического запуска. В полость центральной части машинного отделения доставили огромные резервуары для ядерного топлива — темно-серые эллип­соиды, содержащие внутри соты из миниатюрных емкостей.

— Это превосходная конструкция гасителя динамических колебаний, — пояснил Уилсон, когда они вдвоем скользили вдоль вспомогательной сетки над центральным цилиндром. — Мелкие емкости способны подавать топливо при любом маневренном ускорении и обеспечивают стабильное состояние массы во время движения по инерции. Если бы подобное устройство имелось у нас на «Улиссе», мы избежали бы многих проблем с механикой, но с тех пор техноло­гия материалов продвинулась далеко вперед.

Найджел остановился на одной из платформ, глядя на яйцеобразный резервуар, осторожно устанавливаемый на место манипуляторами роботов. Инжене­ры-конструкторы с мобильными сенсорами кружились над ним, словно пчелы над маткой.

— Почему мы не используем водород? Я считал, что это наилучший вариант для создания движущей силы при запуске ракеты.

— Если говорить о химической реакции, то да. Но в плазменных двигателях процесс протекает при такой высокой концентрации энергии, что топливо расщепляется почти на ядерном уровне. Установленные нами нуль-батареи обеспечивают такую мощность, что плазма становится горячее, чем в ядерном реакторе. При такой эффективности криогенная техника была бы пустой тратой сил. В идеальном мире мы бы, конечно, использовали в качестве топлива ртуть, но при этом возникли бы сложности с ее перемещением, не говоря уж о стои­мости и недостаточных для нас объемах добычи. Поэтому мы остановились на углеводороде очень высокой плотности. По существу это почти чистая сырая нефть, но химики подправили ее молекулярную структуру, чтобы вещество оставалось жидким при практически неограниченных изменениях температуры. Учитывая почти идеальную изоляцию, покрывающую резервуары, нам не при­дется заботиться о температурном режиме для топлива.

Найджел окинул резервуар задумчивым взглядом.

— А я всегда считал ракеты предельно простыми устройствами.

— Принцип действия действительно прост, сложности возникают при его техническом осуществлении. Но мы делаем все, чтобы его упростить, и современная техника позволяет нам избавиться от целого комплекса вспомогательных систем.

— Я слышал, что ты инициировал работу комиссии по рассмотрению проектной документации.

— Да, для окончательного утверждения проектов. Для меня это предпочтительнее, чем множество созданных тобой управляющих комитетов. — Уилсон оттолкнулся от вспомогательной решетки в сторону кольца системы жизнеобе­спечения. — Это обеспечивает целостную архитектуру проекта.