Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014

Чертовски не хотелось умирать. Все инстинкты толкали назад, к своим. Здравый смысл подленько шептал, что рубикон ещё не пройден, что можно уползти отсюда, пока не заметили. Возвратиться в лагерь. Наткнуться на понимающие взгляды ребят, на вопрос под дых «Вернулся?». И жить с этим дальше. Как-то.

Нельзя. Ольга.

Все герои безумны. Но лишь одному из тысячи безумцев повезёт стать героем. Или подвиг, или смерть. Если вдуматься, не самые плохие исходы. Бывает хуже.

Ну, пора.

Удар вышел беззвучным. Ворота в прицеле сменила тёмная дыра. Попал!

Мгновение тишины — и надсадно заверещали сирены. Вспыхнули прожекторы, ощупывая землю вокруг Яна. Дрогнул тёмный силуэт сухопутного крейсера сбоку от цитадели.

Обнаружат — купол «Интегры» продержится минут двадцать. Даже, наверное, выдержит удар-другой основных орудий. Но потом — всё, хана.

И тут Ян с ужасом увидел, что плёнка защитного поля заколебалась, словно мыльный пузырь, и исчезла. Он вытащил и отбросил прочь разряженную батарею. Открыл дверцу отсека запасных аккумуляторов — и омертвел. Ниша была пуста. Накануне он собственными руками вставлял туда три новеньких цилиндра! Чертовщина какая-то…

Глаза ослепли — его нашёл прожектор. Палец вдавил кнопку сейсмокапсулы, но та не отозвалась. Ян отшвырнул бесполезную «Интегру» и попытался вынырнуть из пятна света. Однако путь преградила махина крейсера, ощетинившаяся орудиями. А с другой стороны уже слышался топот и хриплое дыхание. Оставалось лишь поднять руки.

— Ваше имя?

— Ян.

— Занятие?

Вопрос был формальным. Зелёные нашивки на рукавах выдавали его с головой.

— Военный.

— Какое задание выполняли?

— Разведка.

Допрашивающий приподнял бровь:

— И давно ваши разведчики вышибают двери?

— Разведка с диверсией.

— В каком квадрате ваш лагерь?

Офицер смотрел цепко и долго. Ян выдержал его взгляд.

Подошла пухлая медсестра с приготовленным шприцом. Тенгрианец кивнул ей.

На юге их учили, как противостоять «сыворотке правды». Кто бы мог подумать, что ему в самом деле придётся применять эти умения.

Туман плыл, заполняя камеру. Взгляд никак не хотел фокусироваться, выхватывая то кусок стены, то чьё-то лицо, то снова и снова — руку медсестры, её грудь, едва помещающуюся в комбинезон, и шприц.

— Где стоит лагерь? Назовите квадрат. Покажите на карте, где ваш лагерь.

Ян говорил. Говорил, не останавливаясь. Единственный способ утаить главное — это рассказывать обо всём остальном. Подробно и детально. О том, какими пучками растёт шерсть на желтяках. Об отваре из ядовитых ромашек, исцеляющем мозоли. О повадках снежных крокодилов в южных горах. Он пересказывал инструкцию по разборке и чистке пистолета, цитировал устав караульной службы и громко, с выражением, читал стихи, заученные в детстве.

— Где ваш лагерь? Где ваш лагерь?

Шприц. Лекарственная вонь. Грудь медсестры в разрезе декольте похожа на белую плесень, что мгновенно появляется в отхожих местах и лезет, набухая, из всех выгребных ям на этой планете. Яна мутило, мутило отчаянно. Хотелось выпростать из себя слова, которых добивается тенгрианец, а вместе с ними — и все внутренности.

А потом вдруг что-то изменилось. В воздухе зазвучало слово «Ольга», а туман сгустился и покрыл всю вселенную.

— Ольга у нас.

Голова раскалывалась, но в мозгах наступила ясность. И можно было предаваться блаженному молчанию.

— Ольга у нас, Ян, — повторил офицер, пристально глядя в глаза. — Она жива.

В голосе его прорезалось даже какое-то сочувствие.

— Пока жива, Ян. И в вашей власти оставить её в живых.

Он начал понимать. И сразу захотелось обратно, в туман. Но тенгрианец вбивал слова, как гвозди:

— Назовите квадрат, Ян. Скажите, где ваш лагерь. И мы отпустим и Ольгу, и вас.

Пятьсот человек. Пять сотен ребят, живых, надёжных, матерящихся и смешливых, — на одной чаше. И единственная женщина — на другой. Любимая женщина.

Больше нет вилки — подвиг или смерть. Остался выбор между предательством и предательством.

— Нет… — прошептал он.

Офицер пожал плечами. Подозвал охранника.

— Убейте её. Стоп. Не просто так, а потравите газами. Чтобы помучилась. Часов на шесть агонии, хорошо?

— Так точно! — гаркнул помощник. — Разрешите выполнять?

Бухнул колокол. Потом ещё и ещё. Убыстряясь, отстукивая какой-то невероятный ритм. Ян не сразу понял, что это бьётся его собственное сердце.

— Квадрат эф-шестнадцать, — произнёс он. — К западу от озера. Дайте карту, я покажу.

В камере сначала кормили. А на третий день, когда загрохотали орудия, еду перестали приносить. Ян слушал канонаду безучастно. Не понимая, что происходит там, за трясущимися стенами. И не желая понимать.

А потом всё стихло. Щёлкнул замок. И в проёме показался тот, кого Ян никак не ожидал увидеть.

— Жив?! — воскликнул Мичман. — Жив, дурилка! Ребята, он здесь! Живой!

В камеру ввалились парни из команды Яна и соседних подразделений. Те, с кем он спал в одной палатке и шёл в бой плечо к плечу. Те, кого он предал три дня назад.

Знакомые лица, усталые, закопчённые, но довольные. Руки, пахнущие мазутом и гарью. Они хлопали Яна по плечу, улыбались и что-то говорили, все одновременно.

— Да хорош базарить, народ! — прикрикнул Мичман. — Смотрите, морда у него одурелая. Он же ничего не понимает пока! А ну идите пока, поболтаем тет-а-тет, так сказать.

Вопрос застрял в горле. Но Ян его всё-таки вытолкнул:

— Что с Ольгой?

— С Ольгой-то? — Мичман оглянулся и прикрыл дверь. — Да всё с ней хорошо.

— Жива? Освободили?

— Жива… — Старик отвёл глаза. — Даже не знаю, как тебе сказать-то… В общем, не захватывали её тенгрианцы.

Ян помотал головой:

— Как это?

— Это Папы Дока идейка… — Мичман по-прежнему смотрел мимо. — Её на заимке спрятали. А нам с утра, как ты ушёл, был приказ сниматься и передислоцироваться. Заняли позиции с двух сторон, подготовились, пристреляли наш бывший лагерь. А через двое суток туда сунулись тенгрианцы, оба крейсера и толпа пехоты. В общем, все они там и остались, до единого. А мы в контру — и взяли вот цитадель, она почти пустая была.

Ян взялся за голову. До него стало доходить.

— Так Ольга всё это время… А откуда тенгрианцы о ней-то?..

— Тебя ж наверняка кололи. Папа Док думал, против «сыворотки правды» ты и часа не продержишься, всё скажешь… Он хитрый лис, ты ж его знаешь. Что-то говорил про гамбит… И ещё, что троянскому коню, мол, сейсмокапсула не нужна.

— Так что ж это… Моя «Интегра»… Батарейки…

Мичман пожал плечами:

— Он в ту ночь заходил… Зато сектор теперь наш, сечёшь?!

Ольга стояла у входа в портал. Роскошная копна волос, гражданская одежда, макияж — рядом с ней Лин, бритая наголо и в армейском комбинезоне, казалась мальчишкой.

— Может, передумаешь? Оттуда не возвращаются.

— Нет, — Ольга мотнула головой, красиво расплескав волосы.

— Так и не простила его? Считаешь предателем? Он ведь сдал нас ради тебя…

— Да при чём тут это! — Ольга поморщилась. — Ты видела запись его допроса? Видела, как он пялился на сиськи медсестры?! Кобель!

Она махнула рукой, подхватила сумку и шагнула в портал.