Агент Тартара

— А, черт! Последняя! — сообщила она самой себе. — И здесь фатальная невезуха...

И тут ее проняло. Скорчившись в клубок на обжигающе холодном металле, она заплакала — как плакала когда-то в детстве. Она уже не помнила причины того своего детского горя. Просто было ужасно обидно, что ей так не повезло.

Она попыталась снова взять себя в руки. Но это не очень-то получалось. Отрешенность куда-то ушла, и Анна не могла снова вернуть ее. Оставалась только горькая обида на то, что все получилось вот так.

Она нащупала на полу выпавшую сигарету, снова воткнула ее в зубы и щелкнула зажигалкой. Та и не подумала зажигаться.

— Господи, ну почему так не везет? — спросила она у Бога. — Ну почему, почему?

Она поняла, что ей хочется спать. Мягкая, теплая громада сна наваливалась на нее. Только маленький островок обиды и горя продолжал светиться в ее сознании.

Она снова щелкнула зажигалкой. Снова и снова.

— Ну загорайся, сволочь, зажигайся, миленькая... — просила она.

И уже просто для того, чтобы не уйти в теплый мрак, так вот — просто и страшно, она повторяла снова и снова:

— Ну почему так не везет? Почему, почему?

И все щелкала и щелкала проклятой зажигалкой.

Да, к югу равнина незаметно уходила вверх. И словно обрубала горизонт совсем рядом от корабля.

— Там... — сглотнув слюну, сказал Валька.

Он кивнул головой в сторону этого странно близкого горизонта.

— Там — Поселение... Его нельзя видеть. Ни со спутника, никак вообще... На него наложена голограмма...

Пятеро людей и оба Пса сгрудились в не слишком просторной рубке управления «Саратоги». Впрочем, им она казалась сейчас всего лишь маленькой площадкой, вознесенной на сотни метров над простором заснеженной равнины. И оттого особенно действовал на нервы зыбкий наклон пола под ногами. Голографический экран общего обзора сплошным кольцом охватывал рубку и волшебно превращал ее стены в разверстое пустое пространство. Казалось странным, что ледяной арктический ветер не врывается сюда — в царство мерцающих дисплеев и злых огоньков бесчисленных индикаторов.

Пейзаж вокруг дрогнул. Пол шевельнулся под ногами: бортовые компьютеры реагировали на крен корабля — приводили в действие мощные гидродомкраты, упирались в грунт дополнительными опорами... Башня «Саратоги» выпрямлялась. Становилась строго вертикальной...

— А они — ваши... Они видят нас? — нервно поинтересовался Кэн.

— Дежурные — конечно, видят... — пожал плечами Валька. — А остальные — остальные слышали...

— Фактически мы стоим в зоне прямой видимости... — хмуро констатировал Ким. — Чего, собственно, и хотели. Так ты уверен, Валя, что нас не атакуют?

— Они ни за что не станут выдавать себя! Ни за что. Они затаятся. Будут следить издалека. Но фигли они что смогут увидеть...

Сборы заняли не так много времени. У Вальки все было наготове в его каюте: и легкая теплая куртка, и белая маскировочная накидка, и короткие, широкие лыжи — складные, из какого-то очень легкого и прочного сплава — и палки к ним, и рюкзачок со всем необходимым для проникновения...

Звезда еще не добралась до полуденной высоты, когда весь маленький экипаж «Саратоги» сгрудился в малом выходном тамбуре, прощаясь с ним, идущим первым.

— Только уговор! — напомнил Валька. — Ждите моего сигнала. Никто без него не лезет в Поселение. Это — верная смерть!

Общее молчание было в данном случае знаком согласия и понимания.

— Снег там сильнее повалил, — неопределенно бросил Кэн, выглядывая в иллюминатор-бойницу. — Буран начинается.

— В это время они здесь слабые, что буран, что пурга... — спокойно отозвался Валька и шагнул к люку. — Не заметет. А маскирует неплохо...

Кэн надавил на кнопку открытия люка.

— Удачи! — тихо сказал Ким и сглотнул комок в горле. — Удачи тебе, агент.

Где-то внизу, под ребристым полом взвыли сервомоторы. За закрытым пока что люком выдвинулась из корпуса и заскользила вниз стальная полоса спусковой аппарели. Достигнув поверхности, она уперлась уже не в голый грунт, а в сугробы нанесенного всего за несколько часов снега.

Мягко ударил по ушам толчок так и не скомпенсированного до конца перепада давлений, чавкнув, ухнув, уползла в сторону серая туша внешнего люка. И в открывшееся пространство дунул воздух Чура. Неповторимый — сухой и морозный, пропитанный опасностью... Заставляющий душу сжаться, делающий тебя одновременно охотником и дичью воздух полярных равнин.

Валька попрочнее затянул шнуры накидки, кивнул своим друзьям и их Псам и первым вылез на круто спускающуюся вниз аппарель.

Тут, на ее шершавом, ребристом, все еще хранящем внутреннее тепло корабля покрытии, он был пока что на «Саратоге», пока что еще в пути... И Валька заторопился вниз.

Не доходя метров двух до конца стальной полосы, он сбросил в снег свои лыжи и спрыгнул вслед за ними сам, придерживая на весу легкие титановые лыжные палки. Быстро застегнул крепления и, не оборачиваясь, почти не отталкиваясь палками, заскользил по снегу прочь от обгорелой башни корабля — ходко и бесшумно.

Пелена легкого бурана почти сразу скрыла его с глаз Кима.

Буран действительно ничуть не мешал Вальке двигаться вперед. Он был даже чем-то родным для него — здешний, почти теплый, весенний буран. Ось Чура была наклонена к здешней эклиптике совсем не так, как ось старушки Земли, и не было здесь, на полярной равнине, ни полярных ночей, ни жутких холодов. Большая весна, постепенно, но неумолимо сменяющая ядерную зиму, должна была растопить и шапки льда, обступившие Седые хребты. Взрослые обещали, что он, Валька, это еще увидит. Если вернется с заданий.

С одного он уже вернулся...

Теперь главным было добраться до своих.

Хорошо бы было, конечно, знать, подняли ли уже в Поселении тревогу, когда «Цунами» вышел на свою орбиту над Чуром. И еще, успели ли Раймон и Ли предупредить Первую Касту и Охрану о том, что возвращаются, и, главное, о том, что Сайрус и Валька — уже не «свои»...

Хорошо бы...

Но можно обойтись и без этого.

Валька сдавал экзамен по своему любимому предмету — «Имитация действий Врага». И билет попался ему довольно трудный — проникновение... Ну что же, ему уже приходилось отвечать на этот билет, и отвечать всерьез, на Последнем Испытании — перед самой отправкой. «Всерьез» — это когда стреляют не холостыми...

На мгновение он задумался над тем, почему на всех тренировках и испытаниях ему так нравилось играть именно за Врага? Может, это и было первым симптомом предстоящего предательства Дела? Предупредительным звоночком? Может, то, что Первая Каста зовет изменой, именно в этом и проявляло себя? Так или иначе, его учителя и надсмотрщики пропустили этот звоночек мимо ушей. Ну что ж, на войне как на войне... Теперь вас самих будет экзаменовать ваш ученик. Один из лучших — сами говорили...

Правда, тогда он был в гораздо лучшей форме — после месяцев тренировки и режима, без капли лишнего веса, весь как закаленная пружина. А теперь?

Вес он набрал. Чертовы чаепития с крекерами и проклятая, всюду в мире Заблудших доступная и вкусная еда добавили ему, пожалуй, лишние килограмм-другой. И тренировался он только от случая к случаю... Баловства с Ганом и Фором — не в счет.

Тьфу, да и только!

Ладно! Теперь не время каяться. Подобраться. Смотреть в оба. Вспомнить все то, что знаешь и умеешь. Вот что требуется от тебя, а не разводить нюни по поводу собственного несовершенства. Помнишь, чему учили тебя?

Да, быть готовым. Всегда быть готовым. Не умереть ради Дела, а исполнить его. Точно и до конца.

Только вот Дело у Вальки сейчас другое, не то, к которому его готовили.

Впрочем, почему же?

«Я спасаю Поселение... Его людей... Значит, я и остаюсь им? Агентом Тартара?» — подумал Валентин.

И тут же задавил эту мысль.

Нельзя сейчас сомневаться.

Нельзя думать ни о чем, кроме проникновения.