Враги

- Сколько до этого осталось времени? - поднял брови Колычев.

- До того момента, когда мир окажется перед выбором: измениться или погибнуть? - уточнил Басов. - Очень мало.

- И что же мы можем сделать? - развел руками Колычев. - Люди не меняются.

- Значит, надо меняться тебе самому, - спокойно проговорил Басов. Проблема в том, что побеждать кого-либо в войне бессмысленно. Сражаясь с отвратительным противником, ты сам становишься подобен ему. Иначе проиграешь. Но если у тебя нет противника, ты можешь спокойно жить так, как считаешь нужным. А то, что при этом можно оставаться непобедимым, я только что продемонстрировал.

- Сказали бы вы это Татищеву, - усмехнулся подполковник. - Он спит и видит, как разгромить коммунистов по всем направлениям. Он человек войны.

- Поэтому я и говорю с тобой, - улыбнулся Басов. - Говорить следует только тому, кто готов выслушать.

- То, что вы сказали, больше подходит для церковной проповеди, произнес Колычев.

- Как может человек, мечтающий о политическом влиянии, проповедовать отказ от конфронтации? - улыбнулся Басов. - Церковные деятели все время враждуют между собой, а ты предлагаешь им заняться снижением враждебности в мире. Важен не род занятий, а психологический настрой, отношение к миру.

- Многое ли изменится от того, что я изменюсь? - спросил Колычев.

- Многое, - кивнул Басов. - Тот, кто живет по законам другого мира, уже создает этот мир вокруг себя. У тебя много учеников, а будет еще больше. Ты можешь многое.

- Вы поможете? - неожиданно для самого себя спросил Колычев.

- Увы, нет, - отрицательно покачал головой Басов. - Иначе ты не получишь необходимого опыта. Я лишь указал направление. Идти тебе придется самому. Движущийся по пути всегда одинок и в опасности. Помни только, что пустых жертв от тебя никто не требует. Я надеюсь, что ты не намерен собирать апостолов и лезть на крест. Ты идешь своим путем - помогая другим, помогаешь себе. Все просто. Мне нужно лишь, чтобы ты видел связь между собой и миром, в котором живешь. В этом твоя миссия.

- И куда же ведет этот путь? - спросил Колычев.

- К нам, - бросил Басов.

* * *

Вагон трамвая катился по вечернему городу, грохоча на стыках рельсов. Примостившийся на конце длинной деревянной скамейки Санин безучастно смотрел на остывающую после теплого сентябрьского дня улицу. За пять лет пребывания в этом мире он привык и вполне освоился. Ему досталось непростое время пять самых страшных лет для этой страны. Но, как ни странно, они были для него самыми счастливыми в жизни. Он искал и находил, ставил себе вопросы и получал ответы на них. Жизнь была наполнена смыслом. Свобода, право выбора нужно ли ему что-либо еще? Что значат суровые научные оппоненты для человека, прошедшего через объяснения в КГБ? Что значили для него, уважаемого профессора университета, неурядицы гражданской войны, если он явился сюда из страны, где знание, не способное принести денег и власти, уже давно не ценилось? И главное, после долгих лет одиночества, неудачного брака и трагического развода он сумел все-таки найти ту, которую любил, ту, которая любила его, ту, которая подарила ему сына. Не радовало только одно. Двое его учеников, с которыми он попал в этот мир, сделали самое глупое из возможного. Они начали враждовать. В итоге один оказался в тюрьме, а другой стал главой спецслужбы возникающего на обломках империи государства. Вопрос еще, что хуже. Один, по крайней мере, изолирован. А второй? Обладая такими знаниями вкупе со жгучей ненавистью, можно много дров наломать... Ради благих целей, как всегда.

- Но можно сделать и много хорошего, - произнес непонятно как оказавшийся рядом с ним на скамейке Артем. - Вопрос - куда направить эту энергию.

Санин резко повернулся к нему:

- А, это вы? Я вас, признаться, тогда за Петиного знакомого принял.

- И не ошиблись, - улыбнулся Артем. - Я к Петру приходил. Впрочем, теперь пришел к вам. Извините, что я с вами так тогда... Назад не желаете?

- Ну, вы же знаете ответ, - после секундной паузы сказал Санин.

- Знаю, - подтвердил Артем, - но спросить обязан.

- Нет, не желаю, - спокойно ответил Санин.

- Вот и хорошо, - широко улыбнулся Артем, - потому что у меня к вам просьба.

- Что же может быть нужно такому... существу, как вы, от скромного профессора истории? - осведомился Санин.

- Не слишком преувеличивайте мою роль и не слишком занижайте свою, поморщился Артем. - В отличие от меня, вы можете прямо вторгаться в события этого мира.

- А вы не можете? - поднял брови Санин.

- Землетрясение устроить, или наводнение, или метеорит на грешную землю кинуть, это пожалуйста, - спокойно отозвался Артем. - А толку? Очередные юродивые на папертях прокричат: "За грехи наши", люди в очередной раз запасутся консервами, очередные спекулянты получат барыши... и ничего не изменится. Нас интересует изменение сознания, а при катаклизмах люди склонны грабить продуктовые лавки и поглубже забиваться в свои поры. Что я еще могу? Поговорить с кем-нибудь, как с вами сейчас, тоже пожалуйста. Но недолго, не со всеми и не обо всем. Так что не все так просто.

- Ну а что же я могу, по-вашему? - склонил голову набок Санин.

- Вы здесь живете и можете воздействовать более методично, - улыбнулся Артем.

- Не проще ли тогда поговорить с сильными мира сего, обладающими властью и финансами? - уточнил Санин.

- У меня был печальный опыт, - погрустнел Артем. - Как раз с Петром.

- С Назаровым? - удивился Санин. - Какая власть может быть у нищего ассистента...

- Нет, это было, когда он состоял при дворе регента королевства, спокойно пояснил Артем. - Дело в другом. Во-первых, если некто поставил себе цель исходя из уровня своего развития и информированности и идет к ней напролом, ничего вокруг себя не замечая, говорить с ним бессмысленно. Он ухватит только то, что будет ему импонировать и согласовываться с его убеждениями. Для переоценки ценностей, для сбора дополнительной информации, тем более об основах мироздания, надо остановиться. Как говорится, сесть и подумать. Разумеется, кто реже останавливается, тот большего добивается в политической борьбе. Вы же понимаете, что политическая борьба требует постоянного напряжения сил и непрерывной деятельности. До философии ли тут? Вот и получается, что наверху оказываются люди, менее всего склонные думать на глобальные темы. А значит, нас они просто не услышат. Когда вы участвуете в реальной политической борьбе, вопросы долгосрочного развития цивилизации для вас обычно второстепенны. Вас больше интересуют сиюминутные проблемы. Главное для вас - победить стоящего перед вами врага. Обычно это называют политической целесообразностью. А уже прикрываясь ею, можно и народу врать, и с самым отвратительным диктатором союз заключать. Так что, сколько ни напоминай такому "реальному" политику о вечных истинах, все равно победят сиюминутные интересы.