Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

- С астрала.

- Какого еще осралу? Эй, стража! Выкиньте отсюда этого нахала. Я сегодня добрый. Всыпьте ему пару раз батогов, и пусть себе катится в лес!

- Это Вы зря, дяденька! – немного обиженно заявил Женька, видя приближающихся мордоворотов, только чуть менее волосатых, чем его неласковый собеседник.

Пришлось опять лезть на изнанку. Пока он разглядывал недоуменно мечущихся по залу охранников и тихую панику за столом, ему вспомнилось, что показалось таким странным в Лешем. Если бы тот был настоящим перворожденным, то ему должно быть лет, как тому же Орину, а он обиделся на старца. Ладно, это, но не мог же перворожденный не знать об астрале, если они живут тут чуть не вечно? Или мог? «Эх, надо выяснять, коль я уж здесь», - подумал Женька и полез обратно, на этот раз, благоразумно проявившись у бородача за спиной – подальше от его костоломов, бегающих по залу.

- Простите, милейший, – шепнул он возмущенному предводителю стола, отметив боковым зрением округлившиеся от страха глаза дамы, у которой в объятиях он недавно побывал.

Дедок подпрыгнул от неожиданности, и Женя почувствовал, как его кожа зачесалась. Но, поскольку ничего другого не произошло, он попытался успокоить местного предводителя:

- Ну, не надо так нервничать, я же с самыми лучшими намерениями!

Вместо того, чтобы успокоится, дед явно струхнул, так как прытко отскочив в сторону поближе к пышной даме, со страхом уставился на Женю и спросил:

- А ты чего?

- Чего? – не понял Женька.

- Почему иголками не пошел? И в пень не превратился?

- А-а! Это просто на меня «слова» плохо действуют, – отмахнулся Женька. Однако, заметив, что стражники опять обратили на него внимание, он сообразил, что его могут принять за «рожденного». Поэтому сразу добавил. – Но мои «слова» очень даже действуют! – и, чтобы слова не расходились с делом, тихонько шепнул в сторону стражников, – «си-то-си-нут».

Оба бугая затрепыхались в связывающих их невидимых узах и кулем повалились на пол, высказывая на ходу все, что они думают по адресу Женьки в самых, что ни на есть, «лесных» выражениях.

- Простите великодушно, но они немного мешали столь интересно начавшейся беседе, - мягким и добрым голосом извинился Женя.

Леший почему-то не оценил его тона и посмотрел на гостя, как на гремучую змею, шипящую свои ядовитые наговоры. Почувствовав неладное, астральный гость быстренько выставил «зеркало» и почти одновременно увидел, как волосатик задымился сразу во многих местах. Особенно впечатляюще, отвратительно воняя паленым, закудрявилась его большущая борода. Дядька завопил и закрутился волчком.

Женьку, как молния, ударила в темечко догадка: «Так это ж он меня сжечь хотел! Хорошо, что пороху не хватило, а то бы сейчас уже заживо сгорел». И чисто по наитию, быстренько окружив неудачливого мага защитой, выдернул из реальности мира. Мужик сразу перестал дымиться и расслабленно успокоился. Женя только обрадовался, что «наверху» не так воняло жженой бородой, а то находиться рядом с Лешим была бы настоящая проблема.

- Ну что, больше не болит? – изобразив заботу и ласку, насколько только смог, спросил Женька страдальца.

- Не болит, - недовольно буркнул дедок неопределенного возраста и зыркнул глазками по сторонам. – Это, где это мы?

- Все там же, – усмехнулся врачеватель дремучего пиромана. – Ну, раз уж ты не такой старый, то давай на «ты». Просто мы на изнанке, то есть, на втором уровне астрала. Видишь, какое все прозрачное стало? Ты, кстати, осторожнее. Я вокруг тебя защитное поле держу. Если защита нарушится, то тебе здесь долго не протянуть.

Леший как-то сразу въехал в ситуацию и присмирел, а Женя почувствовал поднимающуюся волну разочарования. Не выдержав, он спросил волосатика прямо:

- Ты настоящий Леший, то есть, перворожденный маг?

- Ну-у, - протянул понуро мужик. Потом посмотрел как-то безнадежно на своего пленителя и признался. – Да я уж третий поди после настоящего-то!

- То-то и оно, а я-то еще думаю: больно уж не впечатляющий из тебя кудесник.

- Да уж, куда мне до настоящего Лешего. Знаю пяток «слов» - тем и живу. Да хоть какой-то маломальский порядок в лесу содержу, как могу. Вот настоящий был, говорят, о-го-го! Он ведь всяких чудных лесных обитателей наколдовал. А сейчас – ищи их свищи, все куда-то, то ли поразбежались, то ли повымерли. Жалко.

- А! Встречал я тут семейку пауков – забавные такие, – вспомнил Женька.

- Это они к кому как. К плохому человеку – хорошо, если не заметят, а то замотают в паутину и оставят сохнуть навечно, - не спеша пояснял Леший номер три. – Но в целом, эти зверики незлобивые.

- Так что же, тебе ничего толком и неизвестно про Лешего? – разочарованно спросил Женя.

- Как не известно? Жил он тут бог знает сколько, поговаривают, что со времен сотворения мира, но как это на самом деле может быть, я не представляю. Но в лесах он был настоящим властелином. Ходят слухи, что он мог даже с животными и птицами общаться. Только никто не знает, что с ним случилось. Взял и исчез в один день. Потом один мужичок посмышленей смекнул, что свято место пусто не бывает – вот так и пошли новые Лешие.

- А вы-то как тут выживаете? Глухомань же страшная Неужто не тянет хоть немного к цивилизации?

- Это, кому что нравится! Рожденные – они же, где родились там и живут. Вот пришедшие, бывает, отсюда уходят, а другие наоборот, к нам идут. У нас хоть и бедно, но свободно.

- Понятно: анархия – мать порядка! – усмехнулся Женя. – А о других перворожденных ты что-нибудь знаешь?

- А это, кто это такие? – озадачился Леший.

- Мда-а! – совсем расстроился астральный разведчик. Одно его успокаивало. Хорошо, что он пошел один на эту вылазку – теперь не надо тратить на транспортировку Саш целый день. И все-таки, чтобы очистить совесть, он спросил. – А что-нибудь о других магах или волшерах ты слышал?

- Ну, к востоку – Изанра. Мы с ней торгуем. А вокруг только леса. На север даже и не знаю, есть ли что. С юга море. А на восток полюднее будет. Там, говорят, центральный волшер, но я сам не бывал, - Леший задумался, шевеля густыми бровями. Женя уже подумал вернуть его обратно – не тратить же на него попусту силы, как вдруг, Леший что-то вспомнил и буркнул. – Тут, вот еще одно непонятное дело. Эта гора странная. Ладно бы, что на ней ничего не растет, можно понять: склоны крутые, один камень. Но поговаривают, что люди там пропадают. Вот пойдет человек и все – ни следа не остается. Так что и не ходит туда никто. А может и вранье все. Как проверишь? Пропадать-то никому не охота. Вот. Теперь все. Больше ничего такого особенного припомнить не могу.

- Хорошо, поехали обратно. Ты как, волосы уже отрастил? – Женька с удовлетворением отметил, что бородач постепенно принимал прежний вид.

- А что, отросла? – мужик радостно схватился за бороду и недоверчиво усмехнулся. – Надо ж и хмель почти весь из башки вылетел!

- Значит, пора возвращаться. А то еще размякнешь тут – что потом с тобой делать?

- Давай, давай! – испуганно засуетился вновь обволосевший Леший, и Женя выгрузил его прямо на прежнее место, правда, уже в почти пустую залу.

- Да, кажется, я немного подпортил тебе застолье, – смутился он, увидев двух стражников, все еще слегка брыкающихся на полу. – Ну ладно, я полечу, а ребятки через часик-другой сами оклемаются.

- Конечно! Какие обиды? Даже интересно было. Для разнообразия нашей лесной жизни, так сказать, – и, не удержавшись, проявил-таки любопытство. – А не скажешь, кто же ты такой на самом деле?

- Вот, все спрашивают, а я и сам не знаю, вернее не помню толком. Что-то вроде прохожего. А по пути пытаюсь выяснить, что тут происходит, а заодно и помочь, если получается, конечно.

- Ладно, лети уж. Нам вроде помощь и не требуется.

- Это, как сказать. Ну, бывай, лесной царь! – крикнул на прощанье Женя, и вслед ему донеслось:

- Не царь я. У нас это – равноправие!

Но Женька уже рулил обратно, в задумчивости огибая гору. Солнце коснулось горизонта, и он спешил до наступления полной темноты найти место деревни, в которой остались Саши. Он пролетел над самой поверхностью горы. Камень, как камень. Конус горы был неестественно правильный, но чего на свете не бывает, тем более этом? Местами в скалистой поверхности проглядывали выбоины, образующие небольшие площадки, но ничего более примечательного. Где здесь пропадали люди, было совершенно непонятно.