Вторая попытка

- Мне уйти? - покорно спросил Евгений.

- Ну, раз уж тебе не терпится... - Веренков открыл кабинет, жестом приглашая Евгения войти.

- Вы уже знаете, что произошло в Серпене?

- Разумеется, - кивнул Ян. - Именно по этому поводу, как не сложно догадаться, я и был занят сегодня. Но твою версию я еще не слышал, поэтому - прошу!

Слушал он спокойно, не перебивая, только пару раз задал уточняющие вопросы. Евгений не мог понять, обвиняет его Веренков, осуждает - или наоборот, готов помочь? Нет, когда Ян готов помочь, он ведет себя не так!

Да, похоже, не все так просто в этой истории! Неужели провокация против Сэма была санкционирована кем-то из руководства? Если так, то... Нет, Евгений не мог поверить в это! Но если он все-таки прав в своих подозрениях, то тогда начальству логичнее всего будет обвинить во всех грехах молодого куратора - благо, поводов за последнее время было предостаточно - и потихоньку отстранить от работы...

По-видимому, переживания Евгения отражались на лице, потому что Веренков успокаивающе похлопал его по плечу:

- Ты зря волнуешься! Тебя никто ни в чем не подозревает...

- Если бы не подозревали, - усмехнулся Евгений, - вы бы не сказали этой фразы. В том-то и дело, что подозревать есть все основания! Ведь если бы я не пришел к вам сегодня, завтра вы вызвали бы меня сами, не так ли?

Лицо у Яна стало очень знакомым - так он слушал удачные ответы на семинарах, и Евгений понял, что теперь по крайней мере один человек его больше ни в чем не подозревает. Это, конечно, прекрасно, но что же дальше? Ведь по-прежнему неясно, как вся эта история связана с Сэмом и тонечкиным дневником... К тому же, произошедшая трагедия - не что иное, как косвенное доказательство важности пропавшего документа!

- Но как же теперь, - растерянно спросил Евгений, - как же разобраться во всем этом?

Ян посмотрел на него долгим внимательным взглядом, потом неожиданно спросил:

- Ты ведь лазил в компьютер Никласа?

- Разумеется! А вы что, считаете, что я должен был молча смотреть на это безобразие?! Когда за моей спиной...

- Тихо, тихо, - махнул рукой Веренков. - За твоей спиной ежесекундно происходят презанимательные вещи.

При этих словах Евгений невольно обернулся, вызвав удовлетворенный смешок собеседника.

- Черт бы вас побрал с вашими шуточками! - вырвалось у него. - Лучше скажите, что вы все-таки имели в виду?

- Ты нашел что-то интересное в его компьютере?

- Ничего серьезного. Только косвенное подтверждение факта провокации: переписку с архивом и техотделом по поводу дневника... Окончательные доказательства я нашел собственно в техотделе, но и там не было никаких следов пропавших страниц.

- Ну, это я уже понял... Кстати сказать, почему ты сразу решил, что твой предшественник действовал не один? И мгновенно "вычислил" Максима?

Евгений растерянно на него взглянул:

- Но... Я же уже объяснил: графологическая экспертиза...

- Ты не понял, - с досадой пояснил Веренков. - Экспертиза - это подтверждение догадки! Откуда взялась сама догадка?

Евгений смутился: рассказывать про гипнотические упражнения Дэна очень не хотелось! Наконец он уклончиво ответил:

- Ну, во-первых, несоответствие интеллектуального уровня и стиля работы - для Ананича это было бы слишком! А конкретно Виллерсa... В общем, тут мне помогли эсперы!

Веренков кинул на него быстрый взгляд, но ничего не сказал. Потом снова спросил с подозрительной настойчивостью:

- А почему ты так уверен, что подлинник дневника содержал нечто важное? Насколько я понял из твоих слов, уверенно можно сказать только одно: дневник подделывался для того, чтобы оказать какое-то воздействие на... как, прошу прощения, зовут этого парня?

- Сэм. Тот самый эмигрант, вы еще помогали устроить его, помните?

- Смутно. Именно по отношению к нему была затеяна провокация, правильно я понял?

- Да. Но я не понимаю, зачем понадобилось разочаровывать его в лучших друзьях! - невольно воскликнул Евгений. - И как, однако, мастерски была исполнена эта мерзость...

- Как бы там ни было, Максим был прекрасным специалистом...

- Мне искренне жаль, что он погиб, - неубедительно откликнулся Евгений.

- И в основном потому, - со злой насмешкой уточнил Веренков, - что некого теперь расспрашивать о пресловутом дневнике! Правильно я понял?

Евгений отчаянно покраснел, забормотал что-то невнятное... и неожиданно для самого себя вдруг тоже разозлился:

- Да почему я должен жалеть о нем?! За то, что он едва не свел с ума моего подопечного? За то, что обманывал меня самого?

- Он тебя не обманывал, - с очень странной интонацией сказал Ян. Единственное, что известно достоверно: он наблюдал за "Лотосом". Согласись, что как социолог он просто обязан был это сделать после того, что там недавно произошло!

- Социолог... - тупо повторил Евгений. - Ничего себе социология! Послушайте, вы что, вообще не знали про его поездку в Серпен?! Для вас все это было новостью?

- Дешево бы я стоил, если бы не знал, - покачал головой Веренков.

- Тогда почему вы не запретили ему? - подскочил Евгений. - Почему он по крайней мере не поставил меня в известность?!

- Будь добр, не перебивай меня! - резко ответил Веренков. - И не веди себя, как дикарь на пороге пещеры. Максим не был обязан предъявлять тебе отчет в своих действиях. Согласен, это было бы более вежливо - но "более вежливо" еще не значит "обязательно". Да, честно скажу, я не был в восторге от его поездки - но не настолько, чтобы запретить ее. А вот о том, что он едет в Серпен с Никласом, я действительно не знал. К сожалению...

- А если бы, знали, запретили бы?

- Умерь, пожалуйста, свой экстремизм, - снова одернул Веренков. Нет, не запретил бы, но обратил бы на эту эскападу куда более пристальное внимание...

- Но какое Виллерс имел право...

- Воспользоваться чьей-то помощью, кроме твоей? - усмехнулся Веренков. - Ну, надо же...

- Простите! - искренне сказал Евгений. - Я не хотел никого обидеть! Но ведь... Ясно же, что это было отнюдь не социологическое исследование! Разве вы не хотите понять, для чего вообще была устроена эта провокация?!

Веренков пожал плечами:

- А что тут неясного? Эксперимент над твоим подопечным... Жестокий эксперимент, недопустимо жестокий! Останься кто-то из них в живых, отвечал бы по всей строгости. Но сейчас... Неужели ты не считаешь, что они достаточно искупили свою вину? И нужно еще позорить их память?