Игрушка богов

Тимур кивнул.

— Нет, не могу. Хотя идея отправить её на Землю, признаюсь, хороша. Только нету у меня такой власти над станцией. Могу лишь людей сюда выдёргивать. Наугад. Да и переход всё равно не до конца осуществляется. — Эзекиль приложил ладони к сердцу- молодому, здоровому сердцу. — Против чего я, по понятным причинам, не возражаю.

Сделав невинное лицо, Тимур пробормотал:

— Помнится, я мог провернуть подобный фокус…

— Забудь от этом, человек, — резко прервал его Эзекиль. — Ты не получишь терминал, и я не повышу твои права. Я лучше умру, чем позволю тебе получить власть над станцией.

— Боишься? — презрительно спросил Тимур.

— Конечно. Лишь однажды, тринадцать веков назад, я позволил человеку на некоторое время стать сильнее меня. К счастью, он был невыносимо туп, чтобы понять, чего же я от него хотел на самом деле, и беспрекословно подчинялся моим приказам. Ты же- совсем другой случай. Ты явно не настроен беспрекословно выполнять распоряжения моего творца, и твои мотивы мне не понятны. Совсем. Мне даже страшно подумать, что ты можешь натворить.

— А если бы я пообещал, что не стану причинять тебе вреда?

Эзекиль хохотнул:

— Хочешь, чтобы я доверился тебе? Человеку?!

— Собственно говоря, это было бы очень благо…

— Да никогда! — с какой-то злобой выкрикнул Эзекиль. Поборов эмоции, спокойно продолжил: — К тому же у меня большие сомнения, что наш общий друг, — он ткнул указательным пальцем в потолок, — позволит своему оружию так запросто покинуть этот мир.

С секунду Тимур раздумывал, не стоит ли попросить Диану обездвижить надзирателей в коридоре, так и не оставивших попыток пробиться в комнату, найти среди них провожатого Бояна, отобрать у него терминал и попросить Диану разблокировать его. И соблазн поступить так был велик. Пусть этот поступок будет крайне глуп, пусть он будет продиктован отчаянием- приемлемого выхода из сложившейся ситуации не находилось. На Наутике Диана была обречена…

— Как думаешь, Эзекиль, — задумчиво начал Тимур, — если бы я всё же отправил Диану на Землю, она бы избавилась от этой своей программы?

— Конечно, нет. Там бы она просто перестала быть угрозой для этого мира. Что случилось бы с ней- не моя забота. Скорее всего, она продолжит выполнять программу. Или же, не найдя свою цель, сразу перейдёт к финальному циклу и завершит своё существование. Хотя я ни за что не ручаюсь. Ясно лишь одно- скоро она перестанет быть собой. То, что сделала с ней станция, — намного сложнее и изощрённей моего шёпота.

— И что, нет никакого способа спасти её? — уныло спросил Тимур.

Эзекиль развёл руками и широко улыбнулся.

— Ну… В данном случае поможет только одно?

Тимур встрепенулся, жадно уставился в лицо юноши. Спросил:

— Что же это?

Улыбка Эзекиля превратилась в издевательскую усмешку.

— Чудо. Только чудо. Поэтому советую тебе, Тимур, воспользоваться оставшимися часами, чтобы распрощаться с ней. Я знаю, люди могут тратить на глупые сантименты прилично времени. Никогда не понимал этого беспо…

Прервавшись на полуслове, Эзекиль энергичным шагом направился к дыре в стене. Высунул из неё голову, вывернув шею, посмотрел наверх. Его рот несколько раз открылся и закрылся. Но, как и раньше, из него не донеслось ни звука.

Втянув голову в комнату, Эзекиль объяснил:

— Там мои уже через дыру и окна сюда лезть собирались. А поле прямо по периметру комнаты стоит. Им даже за подоконник будет не зацепиться. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь разбился.

Эзекиль сделал пару шагов к двери. Словно опомнившись, остановился, произнёс:

— А теперь мне пора удалиться. И советую вам не мешать мне. Этот трюк с полем больше не подействует на меня, девочка, и от канала ты меня не отключишь. А тебе, Тимур, лучше отказаться от мысли добраться до моего терминала. Я учёл свою ошибку, вызванную моей собственной самонадеянностью, и позаботился о вменяемой защите доступа. Теперь без моего подтверждения не включится не один из них.

— Да я ни о чём таком не думал, — запротестовал Тимур. А затем кинул вороватый взгляд на кинжал. Непроизвольно, но трусливого Эзекиля это насторожило.

И в тот же миг все люди в комнате пришли в движение. Робко, боясь вновь оказаться в невидимой ловушке, они шевелили руками и ногами, вращали шеями, переминались на месте.

А дрожащее, растерянное лицо Дианы указывало на то, кто именно отключил её защиту…

— Что за… — сказал Курц, но в комнату с диким топотом ввалилось двое надзирателей, заглушив окончание фразы.

Уставившись на влетевших воинов, чей успех поднял шквал восторженных голосов в коридоре, Эзекиль рявкнул:

— Всем тихо!

Как и следовало ожидать, замолчали все. Мгновенно.

Приструнив своих людей, Эзекиль победоносно уставился на Тимура. Сказал:

— Вот видишь. Твоя подружка хоть и выше меня по уровню доступа, но сознательно вряд ли сможет переиграть меня хоть в чём-то.

Тимур посмотрел на двенадцатилетнюю девочку. Затем на самовлюблённого, напыщенного дракона в теле человека, прожившего даже страшно подумать сколько. Но иронизировать по поводу разницы весовых категорий не стал, давно поняв, что если потакать слабостям дракона и тешить его тщеславие, то существом он становился сносным и вполне пригодным для общения.

Эти выводы подтвердились, когда Эзекиль, помахав перед собой ладонью, великодушным тоном произнёс:

— В знак моей признательности, Тимур, за то, что ты не позволил своему псу устроить бойню и сохранил мне жизнь, ты станешь свободным. Твоих же спутников, к сожалению, ждёт иная участь. На рассвете их казнят… если конечно, будет кому привести приговор в исполнение.

— Погоди-погоди. — Тимур вытянул руку, будто стараясь на расстоянии задержать собравшегося уходить Эзекиля. — А что собираешься делать ты?

— Я собираюсь спасти этот мир от себя самого, человек. Когда твоя подружка войдёт в станцию, моего тела там не будет, а все дыры в защите окажутся залатаны. Если хранителям суждено умереть, чтобы возродиться, пусть так и будет.

— А ты? — Тимур прищурился. — Куда денешься ты? Что-то мне не верится, что ты так просто согласишься отдать свою власть и бессмертие.

— Ты прав. Так просто я их не отдам. Но перед забвением меня ждёт ещё как минимум лет пятьдесят. Думаю, этого времени мне хватит, чтобы насладиться наконец жизнью по полной. Вдобавок, в связи с предстоящей сменой властителей, мне придётся немного поработать. Чтобы всё прошло более-менее мирно.

Последняя фраза заставляла почувствовать к этому существу уважение. Несмотря ни на что, Эзекиль продолжал заботиться о своих созданиях. Для него пятьдесят лет, наверное, казались кратким мигом, но он всё равно собирался потратить их на помощь людям. Хотя мог бы предаться праздности или же обозлиться и оставить своих подданных на самих себя. Это было бы так по-человечески…

Но…

— Так ты, Эзекиль, хочешь перебраться в новое тело? Человеческое? — с содроганием спросил Тимур.

— Ага, — подтвердил хранитель.

— В чьё?

— Как в чьё? Никто кроме тебя, меня, ведьмы и последнего Игрока не сможет попасть внутрь станции. Никогда. Даже если я так пожелаю. Свободу я уже тебе обещал, так что остаётся лишь последний Игрок. Жаль, что это девушка, ну да ничего- однажды я уже выбирал себе женское тело. И должен признаться- это было забавно.

Всё тело Тимура покрылось мурашками, затряслось, как от озноба. Хотел помочь Диане, а в результате обрёк кого-то на гибель. Или того хуже…

И ведь это уже будет не первая жертва. Кровь несчастного Бояна только-только засохла на одежде.

Превозмогая желание немедленно кинуться на Эзекиля, Тимур спросил:

— Но ведь по условиям этого испытания ненужные тебе Игроки умирают. Почему же ты тогда обещал мне жизнь?

Эзекиль надменно взглянул на глупого человека. С расстановкой произнёс:

— Ненужные мне Игроки не умирают. После того, как я выбираю и переезжаю в новое тело, я отменяю переход, который, как я упоминал, станция не позволяет провести мне до конца. Естественно, в случае неудачного перемещения объекты не уничтожаются, а возвращаются в точку исхода в первоначальном состоянии. О своих хождениях по Наутике они не помнят. Им присваивается память их оригиналов- тех, которые застряли между двумя мирами. Фантомы же ликвидируются.