Дорога Отчаяния (ЛП)

Лица двух пленных казались знакомыми. Она пытался припомнить, кого они ей напоминают, пока младший лейтенант Эстрамадура освобождал их от рюкзаков, одежды и остатков достоинства, чтобы запереть в бамбуковом загоне. Доклад Эстрамадуры звучал смехотворно. Неужели мальчики не имеют ни глаз, ни ушей? Суть его рассказа сводилась к следующему: «явились, как с неба свалились». Человек без ушей и глаз недолго протянет в лесной войне. Она обыскала одежду пленных. Белая роба Гастино не содержала никаких подсказок, остальные носили форму Компании, хотя и довольно качественную. В карманах ничего не было, за исключением бумажных салфеток, пыли и маленького шарика серебряной фольги.

Прежде чем перейти к рюкзакам, она бросила младшему лейтенанту Эстрамадуре:

— Их имена?

— А. Забыл спросить.

— Так иди и спроси.

С красным от унижения лицом под сине–желтыми тигриными полосами он направился вниз с холма, к загонам.

Долго он не протянет. Совсем никакого соображения.

Он вернулся через минуту.

— Мадам, их зовут…

— Манделла. — Она указала на переплетенную в кожу книгу, лежащую перед ней на земле. — Младший сын Лимаала Манделлы.

— Раэл–младший, мадам.

— Так.

— Остальные двое…

— Галлацелли. Севриано и Батисто. Вот почему их лица были мне знакомы. Когда я их видела последний раз, им было два года.

— Мадам.

— Я хочу с ними поговорить. Приведи их сюда. И верни им одежду. Голые мужчины — жалкое зрелище.

Когда младший лейтенант Эстрамадура ушел, Арни Тенебра пробежалась пальцами по нежному пушку на голове — короткие, навязчивые, маниакальные движения. Манделла. Галлацелли. Квинсана. Алимантандо, спрятавшийся под обложкой. Было ли в том, что ей никак, никак, никак не может скрыться от них, божественное провидение? Не плыло ли все население Дороги Отчаяния по миру, как эдакое хищное облако, ища схватить ее и вернуть в состояние позора и скуки? Какое преступление она совершила, что прошлое завещало приведение приговора в исполнение все новым и новым поколениям; разве желать увидеть свое имя написанным на небесах — настолько гнусно? Она поиграла с мыслью о быстром, тихом, анонимном расстреле. Она отмела ее. Невозможно. Эта встреча была Космической Предопределенностью. Она случалась раньше, случилась теперь и случится снова.

Она внимательно рассмотрела их, брошенных на колени по ту сторону очага, моргающих и щурящихся в задымленной хижине. Стало быть, это ее внучатый племянник. Она видела, что они вглядываются в нее, но не могут разглядеть — со спины ее подсвечивали солнечные лучи, пробивающиеся через бамбуковые жерди. Жан–Мишель Гастино открыл рот, собираясь произнести речь.

— Спокойно, почтенный старец. Я знаю, кто вы. Мне известно имя Манделла, и имя Галлацелли тоже известно мне.

— Кто вы такая? — спросил Раэл–младший. Он храбр. Это хорошо.

— Вы знаете, кто я. Я демон, пожирающий младенцев, чудовище, которым пугают детей, я инкарнация зла, по всей видимости. Я Арни Тенебра. И я твоя двоюродная бабушка, Раэл–младший. — И — просто чтобы позабавиться — она поведала им историю об украденных младенцах, историю, которую рассказал ей ее призрачный отец и которая безошибочно привела ее в конце концов в это место и в это мгновение. Выражение ужаса на лице ее внучатого племянника немало ее порадовало. — Чему ты так ужасаешься, Раэл? Из того, что я слышала, ты не меньший преступник, чем я.

— Это не так. Я сражался за справедливость к угнетенным и против тиранического режима Сталелитейной Компании Вифлеем Арес.

— Без сомнения, но окажи мне услугу — избавь от своего революционного жаргона. Я полностью тебя понимаю. Я встала на этот путь задолго до тебя. Можете идти.

Когда младший лейтенант Эстрамадура вернулся, заперев пленных в загоне, он обнаружил Арни Тенебра за обычным занятием — она мыла руки и всматривалась в них с выражением изумленного восхищения.

— Расстрелять их, мадам? Как принято.

— Так принято, да. Нет. Верни им рюкзаки нетронутыми и отконвоируй к северному участку лесной стены, у Нового Холлсбэка. Они свободны. Здесь задействованы силы превыше того, что принято.

Младший лейтенант Эстрамадура не двигался.

— Выполняй. — Она вообразила его голым, распятым меж двух стволов на поживу солнцу, дождю и истощению. Когда вернется, подумала она. Он действительно слишком глуп, чтобы жить. Она смотрела, как ее разведчики–ягуары эскортируют изгнанников через долину к лесу. Разведывательный воздушный аппарат парламентариев прогудел над головой, направляясь на восток, к холмам Тетис. Вокруг, в хаосе маскировочных сеток, завалов из кустарника и брезента, сновали солдаты в камуфляже.

— Миленькие птички, Квинсана. Присылай их все, ниспошли огонь с небес, нацеливай на меня космическое оружие РОТЭК, разрушающее миры, обрушь само небо мне на голову, взывай к Самому Панарху, чтобы он испепелил меня — у меня есть кое‑что получше. У меня есть ключ к Абсолютному Оружию!

Ее привлекал мелодраматизм. Она вспомнила книгу Раэла Манделлы–младшего в кожаном переплете. Она вспомнила стены в доме доктора Алимантандо, сплошь покрытые тайнами хронодинамики. Ей следовало бы уделить им больше внимания. Она коротко улыбнулась своим мыслям.

Я могу получить господство над временем.

Она вызвала старших офицеров. Они выстроились полукругом на грязным полу ее хижины.

— Подготовьте все подразделения к передислокации.

— Мадам! Но как же оборона? Приготовления к решающему сражению?

Она посмотрела на субмайора Джонатона Би долгим и опасным взглядом. Он слишком много говорит. Ему надо научиться ценить молчание.

— Решающее сражение состоится в другом месте.

56

С тех пор, как Джонни Сталин заменил всех своих непосредственных подчиненных роботами, показатели эффективности утроились. Схема была столь великолепна, что большую часть долгого дня он проводил в собственном массажном салоне, в руках Таи Манзанеры, размышляя о великолепии схемы. Никогда не уставая, не нуждаясь в сне, не принимая пищу и не испражняясь, роботы не требовали зарплаты. Средства, причитающиеся за их неустанные труды, направлялись на счета их живых оригиналов, скромно не выставляющих себя на показ на полярных лыжных курортах, райских островах Моря Тизус, порочных улицах Белладонны или на улице Бань в Кершоу. Схема была хороша для всех и для каждого — по крайней мере, оставаясь нераскрытой.

— Великолепно, — говорил себе Джонни Сталин, разглядывая изуродованную землю, окружающую Кершоу, со своего 526–го этажа. Он вспоминал тот ужас, которым эта отравленная местность поразила душу мальчишки девяти лет и трех четвертей года от роду, въезжающего в гигантский куб. С тех пор он полюбил и грязевые озера, и нефтяные фонтаны. Своих возлюбленных он выводил на променад вдоль Бухты Сепии и шептал сладчайшие слова любви сквозь респиратор в их восприимчивые ушки. Прибыль, Империя, Индустрия. Что такое одно мертвое озеро, несколько отравленных рек, несколько развороченных холмов? Важно правильно расставить приоритеты. Приоритеты и Прогресс.

Стук в дверь, «Войдите», поклон — Картер Хаусманн, точнее, рободубль Картера Хаусманна стоит перед ним.

— Открытки из Фарфоровой горы, со станции Святой Мод и из джунглей Новой Бразилии — обычные благодарности и восхваления. — Последние трое подмененных чувствуют себя отменно. И покуда суммы на их счетах продолжат расти от месяца к месяцу, их самочувствие не изменится. — Кроме того, последние отчеты по проекту «Дорога Отчаяния».

Благодушное настроение покинуло Джонни Сталина.

— Начни с худшего. — Он перекатился на спину, чтобы Таи Манзанера смогла заняться его животом. Все еще твердым, благодарение Господу. Высшее руководство не должно выказывать никаких признаков слабости.

— Новости плохие и хорошие, сударь. Достигнут нормальный уровень производства, а сопротивление индустриально–феодальным принципам в значительной степени подавлено. По–прежнему случаются эпизодические нападения на учреждения Компании, отсутствует поддержка среди жителей Дороги Отчаяния, однако Конкордат, как организация, практически рассыпалась после уничтожения ее верхних эшелонов.