Король в изгнании

На территорию дворца и Дипломатического квартала. Туда, где был мой дом.

В имении моего отца я всегда был изгоем; что же касается базы, то я считал ее местом ссылки. Моим единственным настоящим домом было то самое место, куда я направлялся, где я жил с Истиной и Сэм, пока обе они не погибли.

Вот только сестра не погибла, так? Не значило ли это, что и королева тоже жива?

«Нет, нет, нет!» – завопил голос у меня в голове. Другая личность пыталась проникнуть в меня, пока я мчался вниз, на планету. Точно так же, как и в прошлый раз, некий дух вторгся в мою собственную память, вынуждая вспоминать то, о чем мне совершенно не хотелось даже думать. Я попытался сопротивляться, но не смог избавиться от возникавших перед моим мысленным взором картин.

Пустая спальня Истины. После того как я сбежал от охранников и отправил Невинность в безопасное место, я вернулся в покои королевы. Оба тела исчезли – на полу осталась лишь лужа крови Сэм. Я вспомнил, как опустился на колени, дотронулся до красного липкого пятна и поднес пальцы к носу…

… только теперь я смог вспомнить запах. Запах крови. Будто мое обоняние стало столь же чувствительным, как и у мандазаров. Я понюхал кровь и понял, что она не настоящая, а искусственная, типа той, что синтезировали для меня врачи, когда я нуждался в переливании. За год болезни мне потребовалось перелить тонны крови. Мой нос знал разницу между настоящей кровью и поддельной.

Кровь на месте гибели сестры была получена искусственным путем. Я это знал. Двадцать лет назад я знал, что смерть Сэм столь же ненастоящая, как и кровь.

Как я мог об этом забыть?

И мое обоняние – столь острое тогда, намного превосходящее человеческое. Но каким-то образом оно снова стало обычным – пока несколько доз яда не пробудили все воспоминания и чувства. Все до единого.

Память возвращалась все быстрее. Я вспомнил, как стоял на коленях в покоях Истины, пытаясь сдержать слезы. Я плакал, потому что все знал. Сигнал бедствия, позвавший меня туда… моя сестра, лежащая в луже искусственной крови… мятежные охранники, из-за которых мне пришлось поспешно оставить помещение, не успев внимательнее приглядеться к телу Саманты, и которые ждали, когда я приведу их к Невинности…

Все это было подстроено. Подстроено Сэм и мятежниками. Чтобы одурачить старого глупого Эдварда, который был близок к юной королеве и мог знать, где она прячется.

Двадцать лет назад я бы лишь утер слезы и отбросил прочь любые дурные мысли о сестре – отбросил раз и навсегда. Ибо иначе мне пришлось бы задать вопрос, кто на самом деле убил Истину, кто освободил незаконных королев и кто обеспечил, чтобы любые мирные инициативы никогда не увенчались успехом…

В это мгновение меня вышвырнуло из «хвоста».

Четверо разведчиков оказались в узком темном переулке. Я ударился о ближайшую стену и свалился на землю. Остальных троих, в больших раздутых скафандрах, подкинуло, словно на батуте. Дэйду и Фестине удалось удержаться на ногах; Тобит отскочил от стены и упал, сначала приземлившись на задницу, потом его перевернуло на живот и несколько раз подбросило на мостовой. Если с «Палисандра» за ним сейчас наблюдали через спутник, то наверняка смеялись до упаду.

Удар о стену почти оглушил меня, но голова оставалась достаточно ясной для того, чтобы понять, что я нахожусь ближе всего к якорю. Всех остальных отбросило на несколько шагов дальше. Шатаясь, я выбросил вперед ногу и ударил по выключателю устройства. Мерцающий «хвост» промелькнул мимо моего лица, рассыпавшись мириадами искр, и унесся в небо, подобно северному сиянию. При некотором везении Хакви мог размахивать им над всем Уншуммином, отвлекая обе армии. Тем временем мы должны были забрать якорь с собой и, когда включили бы его снова, «хвост» вернулся бы к нам, предоставив быстрый путь к отходу.

– Все целы? – послышался шепот Фестины в приемнике у меня в ухе.

– Все отлично, – ответили Тобит и Дэйд. Я лишь кивнул. На корабле Фестина сказала мне, чтобы я по возможности молчал – поскольку на мне не было скафандра, солдаты могли меня услышать.

Фестина жестом показала, что все в порядке, затем подняла взгляд к небу.

– «Палисандр», как меня слышите?

– Прием нормальный, адмирал, – ответил Хакви.

– Приступаем, – сказала Фестина. – Дэйд, берешь якорь. Эдвард, оставайся рядом со мной. – Она повернулась к Тобиту. – Ты определил, в какую сторону идти?

Тобит отстегнул с пояса тугодум и просканировал окрестности.

– Сигнал пришел оттуда. – Он показал на стену, о которую я ударился. – Изнутри здания. – Филар посмотрел вверх. – Для надежности они могли подняться на крышу. Естественно, сейчас их там может и не быть – с момента подачи сигнала прошел час.

– Если они ушли, то наверняка вернутся, – ответила Фестина. – Они не могли не заметить «хвост».

«Хвост» все еще болтался над городом, прыгая от здания к зданию, хлеща по мостовой, ударяясь о стены, взмывая высоко над крышами и кружась, словно лассо, прежде чем снова устремиться вниз в россыпи разноцветных искр. Я слышал отдаленные голоса командиров, отдававших приказы своим войскам, или просто солдат, что-то кричавших друг другу. Некоторые кричали: «Спокойно!», другие: «Похоже, оно живое!», а некоторые даже «Найзо!» – видимо, уставшая дворцовая охрана, готовая сдаться кому угодно.

– Давайте поднимемся на крышу, – предложила Фестина. – Флебон и Олимпия могут быть все еще там. Если их нет, они поймут, что должны спешить туда, откуда передавали сигнал. А с крыши нам легко будет вернуться назад на корабль.

– Конечно, Рамос, – проворчал Тобит. – Легко. Просто ерунда. За всю историю корпуса разведки ты хоть раз слышала о высадке, которая прошла бы абсолютно гладко?

– Все когда-то бывает в первый раз, – ответила Фестина. – Идем. Бессмертие нас ждет.

В конце переулка Тобит выставил сканер своего тугодума за край стены, так мы могли «заглянуть» за угол, не высовывая головы. На экране появился фасад фасскистерского посольства – вернее, то, что от него осталось. Он весьма серьезно пострадал, словно от взрыва или артиллерийского обстрела. Большая часть каменной стены была выломана, открывая взгляду все четыре этажа. Погода в Уншуммине достаточно умеренная – большую часть года можно ходить в рубашке с коротким рукавом, – но тем не менее природа успела потрудиться над внутренностями здания. Все полы явно прогнулись, а некоторые осыпались по краям. Вероятно, там полно было насекомых и джифпипов – многоногих существ, которые прыгали и лазали, словно белки. (Мандазары почему-то считают джифпипов очень милыми и симпатичными – возможно, потому, что те являются их отдаленными родственниками, примерно как лемуры по отношению к людям. Что касается меня, то при виде джифпипа мне всегда хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым.)

В моем наушнике послышался голос Дэйда:

– Вы действительно думаете, что разведчики вели передачу из этого здания? Здесь довольно опасно.

– Возможно, именно поэтому они его и выбрали, – ответила Фестина. – Полы выглядят достаточно прочными, чтобы выдержать человека, но, возможно, не мандазара. Флебон и Олимпия могли спокойно войти и настроить свою аппаратуру, зная, что никто их не потревожит.

– Кто мог бы их потревожить? – удивился Дэйд. – Я думал, разведчики успели подружиться с дворцовой охраной.

– Подружиться – это одно, – сказал Тобит, – но охранникам все равно могло не понравиться, если бы они узнали, что люди передают сообщения по радио всему миру. Какие-нибудь параноики могли бы заподозрить, что они передают разведданные врагу. Так что лучше уж настраивать передатчик, когда тебе никто не мешает.

– Кроме того, – добавила Фестина, – мы не знаем наверняка, насколько у наших друзей действительно хорошие отношения с охраной. Вполне возможно, что им приходится скрываться. Всегда стоит предполагать худшее, и… так-так…