Это был просто сон... (СИ)

— Бедная девочка, — со вздохом сказала воспитательница.

Ирина вспомнила ее имя: Ситома. Ситома Мхаранкэ…

Запоминать непривычные имена не так-то просто. Особенно когда эти имена носят чернокожие. У них же лица практически одинаковые, и все потому, что черные. Черные, как бездонный колодец. Но Ситому Ирина запомнила. Госпожа Мхаранкэ, единственная из всех, пребывала в весьма почтенном возрасте. Она красила свои кудри в ало-золотистые цвета юности и наверняка носила линзы, скрывающие истинный цвет глаз. Но Ирина видела ее характеристики; она обязана была знать все про своих подчиненных. Ситома Мхаранкэ недавно разменяла восьмой десяток. Что совершенно не отражалось на ее внешности!

— Теперь все позади, — проговорила Ирина, обнимая малышку. — Теперь ты в безопасности.

— Как сказать… — скептически сказала Ситома.

— То есть? — не поняла Ирина.

А саму тряхнуло вдруг ужасом: Ситома знает! Догадалась обо всем. Хотя нет, откуда бы ей? Ойнеле ведь совсем не похожа на этих проклятых Оль-Лейран. И Ситома не генетик, она не принимала участия в генетической экспертизе. Откуда ей знать, что Ирина ввела поддельные данные?

— Служба Безопасности хочет допросить девочку, — пояснила Ситома.-

— Что можно выведать у этакой крохи? — изумилась Ирина. — Они обалдели от своей паранойи, это уж точно.

— Не знаю, — сказала Ситома. — Мне самой это не нравится. Но они прибудут сегодня. Вы сможете остаться? С вами малышке будет спокойнее…

— Я? Конечно!

Безопасность, Бог ты мой. Наверное, они уже все знают. И про Флаггерса. И про то, что Ирина сфальсифицировала данные генетической экспертизы. И про Ойнеле знают…

Страх отморозил Ирине все нутро. Даже не страх, ужас, темный, почти звериный. Ирину внезапно охватило бешеное желание схватить девочку и бежать с нею куда угодно, хоть на край Вселенной, хоть прямиком в черную дыру, лишь бы не отдавать ребенка на растерзание этим ублюдкам в форме.

Но сбежать Ирина не успела.

Клаверэль барлаг, можно было догадаться. Зачем посылать подчиненного, если можешь сделать сам? Тем более, доклад все равно должен придти именно барлагу. Лучше уж самому присутствовать при событии, чем слушать о нем от кого-то другого, и вполовину не такого умного…

Ойнеле, едва его увидев, мгновенно спряталась Ирине за спину. Ирина чувствовала ее крохотные пальчики, судорожно вцепившиеся в одежду.

— Так, — сказал барлаг, сверля Ирину нехорошим взглядом. Будь у него в зрачках лазер, от Ирины точно осталась бы кучка мелкого пепла.

Но Ирина не пожелала испепеляться. У нее вдруг возникла отчаянная надежда. Раз Клваерэль барлаг ни в чем не обвиняет сходу, — а за ним не задержалось бы! — значит, ничего он про Ойнеле не знает. Вот пускай не знает и дальше. Ему не повредит.

— Зачем она тебе? — пошла Ирина в атаку. — Она — маленькая совсем, что она там знать может?

— Это не твое, вообще говоря, дело… — начал барлаг.

Ирина краем глаза увидела, как Ситома инстинктивно подалась в сторону — подальше от объекта барлагова гнева. Плевать!

— Мое, — яростно выпалила Ирина. — Зачем ребенка зря мучить? Ты лучше Кмеле спроси. Или меня. Мы и то тебе больше расскажем!

Ой, вот себя выдвигать не следовало! Ирина прикусила язычок.

— Ты ни дарга не видела, забыла? Тебя ослепило световой гранатой. А с Кмеле я уже разговаривал, — он выругался и злобно выговорил:- Да с кем я разговариваю! Давай сюда девчонку.

— Зачем? — Ирина едва не визжала. — Что ты с ней делать собрался?!

— Сканировать память. Стандартная процедура в таких случаях. Можешь пойти со мной.

— Да ты охренел! — не выдержала Ирина. — Ментосканирование — такому маленькому ребенку?! Оно ее в гроб вгонит! Ты медицинские записи смотрел?!! Тебе врачи допуск дали?

Здесь Ирина душой не кривила. Здоровье у девочки железным не было, и Флаггерс не посчитал нужным менять эти данные; они перекочевали из подлинной экспертизы в поддельную практически без изменений.

— Я для того ее из артудектова клоповника вытаскивала?!!

Ирина не поняла, что случилось. Не поняла, и потом, когда вспоминала, не могла понять тоже. Барлаг ее и пальцем не тронул. Но тело скрутило спазмом невыносимой боли, сквозь которую пробился дикий визг Ойнеле. И — ледяной голос Раласву сэлиданум:

— В чем дело? Что здесь происходит?

Радоваться начальству или плакать — Ирина не знала. Ей было больно и плохо, так больно и так плохо, что яростно хотелось умереть лишь затем, чтобы только отделаться от этой боли, раз и навсегда.

Наверное, прошла целая вечность прежде, чем Ирина поняла, что может дышать — несильно и часто, но без болевого сопровождения. Она лежала на чем-то мягком, в какой-то комнате… Ойнеле! Ирина вскинулась, за что немедленно поплатилась болью, пронизавшей все тело, от макушки до пяток.

— Лежите и не дергайтесь, — велел ей голос Раласву сэлиданум. — Еще рано.

— Что… как… где…

— И не разговаривайте. Кое-кто, выражаясь вашим же языком, охренел. Сейчас ему вставляют очень большую клизму с битым стеклом; надеюсь, ее надолго хватит. За девочку не переживайте, ее больше не тронут.

— А…

— Лежите, — раздраженно отмахнулась сэлиданум. — Я сейчас вернусь…

Ее не было очень долго. Ирина даже успела вздремнуть. Если, конечно, можно назвать дремой муторное состояние страха, слабости и отвратительной дрожи во всем теле.

Раласву вернулась. Одна. Заставила Ирину выпить какую-то гадость. После чего угостила кофе. Отказаться от кофе Ирина не смогла. Она грела ледяные пальцы о горячие бока кружечки и никак не могла придти в себя.

— Что это было? — спросила она наконец.

— Ваша тупость, — за сэлиданум не задержалось. — Почему вы сразу меня не вызвали?

— Я думала, вы знаете… — виновато отвечала Ирина.

— Ну, так меньше думайте другой раз! — сердито выговорила Раласву.

Ирина смолчала.

— Девочку точно никто не тронет? — спросила она наконец.

— Да.

— Хорошо.

Ирина потерла пальцами виски. Не нравилось ей это все. Крепко не нравилось. Клаверэль барлаг, конечно, изрядная задница. Но почему он пришел сюда сам? Почему решил взять ребенка, не согласовав свое решение с Раласву сэлиданум? Почему подошел на улице, а не в здании Центра? Почему, почему, почему? Знает он о происхождении девочки? Или не знает? Проклятье!

— Более того, — продолжила сэлиданум, — девочка слишком к вам привязана. Главным образом, из-за того, что именно вы избавили ее от неприятностей. Я рекомендую вам взять ее в свою группу. Чтобы она не чувствовала себя некомфортно.

Вот это новость!

— Вот как! — воскликнула Ирина. — И вы намерены позволить малышке привязаться ко мне?! Я же не смогу удочерить ее!

— А вам этого хотелось бы, да? — проницательно спросила сэлиданум.

Хотелось бы? До безумия! Но… Нельзя. Нельзя показывать свою заинтересованность. Ради Ойнеле.

— Но я же ограничена в правах, — осторожно выговорила Ирина. — Мне можно?

— Разумеется, нельзя, — отрезала Раласву. — Но речь не о вас, а о ребенке, испытавшем огромный психологический стресс. В первую очередь надо думать именно о детях, Ирина гралри. А потом уже — о себе.

Ирина смолчала на эту внезапную отповедь. Хотя обидно было слушать такое. Обидно, но проглотить обиду пришлось. А куда деваться?

— Объясните, почему вы отказались от обучения? — задала неожиданный вопрос сэлиданум.

— Не хочу учиться, — буркнула Ирина.

Господи, вот уж о чем Ирина давным-давно уже позабыла!

— Рассказывайте! — фыркнула Раласву. — Упустить такой шанс можно либо по глупости либо по расчету. Вы не глупы, Ирина. Значит, вами движет второе. В чем дело? Какая вам выгода?

Ирина пожала плечами. Она могла лгать, препарат давным-давно выветрился из организма, но смысл оправдываться? Сэлиланум все равно не поверит.

— Не хотите говорить, — задумчиво произнесла сэлиданум. — Что ж, ваше право.

— Я могу идти? — спросила Ирина.

— Да. Можете…