Часовой Армагеддона

— Надеюсь, что вы безупречно выполните процедуру передачи дел, — закончил Натоми завуалированным оскорблением — фраза эта для истинного служаки Управления, отмотавшего хотя бы три десятка лет, значила бы что-то вроде «Надеюсь, вы не забудете смыть за собой в туалете». Но Валентину было уже все по барабану.

Т-портал, обслуживающий Натоми, очевидно, был сделан по особому проекту. Валентин возник в воздухе прямо перед верандой неказистого — но зато до последнего бревнышка выстроенного собственными руками — домика Баратынского. На веранде Леонид как раз заканчивал выяснять отношения с какой-то пангийкой, одетой в ядовито-голубое пончо.

— Ну и пей свое пиво! — выкрикнула пангийка, отворачиваясь от Баратынского.

— Лусиль, — серьезным и скорбным тоном ответил Леонид, — меня ты можешь оскорблять сколько угодно, но пиво — это святое!

— Да пошел ты! — взвизгнула Лусиль, демонстрируя нерушимое единство земной и пангийской культур. Вокруг нее замерцал портал, и собутыльники остались наконец в строго мужской компании.

— Я не вовремя? — опечалился Валентин. Он все еще слегка дрожал после беседы с Натоми. Это ж надо, я шесть лет там работал, и так ничего и не понял!

— Это она не вовремя, — ухмыльнулся Баратынский. Не похоже, чтобы он был очень расстроен; впрочем, подумал Валентин, я в его годы тоже не придавал женщинам особого значения. Никакого, точнее говоря.

— Ну тогда наливай! — заорал Валентин, взбегая по ступенькам.

Наконец-то, пела его душа. За всё — за игры Занга, чтоб ему подавиться последствиями, за придурков тальменов, за идиота Талиона, давшего себя уморить, за полного кретина Натоми, ничего не желающего знать, кроме своих вековечных убеждений — напьюсь как свинья! А потом вызову Стеллу, которая еще не знает, что я вышел в расход, и угрожая компроматом, заставлю перебросить меня в родную Лигию; там, в Аланции, я знаю такой кабачок, что закачаешься.

— Не всё сразу, — добродушно прервал Баратынский его излияния, которые Валентин бормотал, оказывается, вслух. Он с бульканьем наполнял кружки.

— Ну, со свиданьицем!

— Дай Бог — не последнюю! — отозвался Валентин. Они выпили, как полагается, по половине, заглянули синхронно в кружки, крякнули от удовольствия — ни дать ни взять рекламный ролик — затем приложились еще и откинулись в плетеных креслах, поставив опустевшие кружки на стол.

— Давай рассказывай, что там у тебя стряслось, — подначил Леонид. — Что-то быстро ты от начальства вернулся.

— А, — махнул рукой Валентин. — Я думал их послать куда подальше, а они меня первыми послали.

Леонид расхохотался:

— На то и начальство! Так ты теперь — вольный стрелок?

— На сто шагов! — вскричал Валентин, растопыривая пальцы. Пиво уже ударило ему в голову. — По-македонски!

С пальцев его сорвались алые искры, устремившиеся к аккуратно сложенной поленнице, выбили из нее одно полешко, подбросили в воздух и принялись методично откалывать щепу. Леонид проследил за этими рукотворными трассерами и уважительно крякнул:

— Метко! Этих, в Ампере, тоже ты уложил?

— Которых?! — мигом протрезвел Валентин.

— Болтают, — Леонид подался вперед и наклонился над столом, — что в Ампере каюк пришел самым крутым пацанам — как их там у вас, тальменами что ли, кличут? А ты как раз в секторе Побережье-Север трудишься…

— Уже не тружусь, — усмехнулся Валентин. — Амба!

— Ну так до обеда — трудился? — не сдавался Леонид.

— А ты чего пристал, как шпиён? — снова растопырил пальцы Валентин. — Это, может, государственная тайна! Я ее даже Верховному не сказал!

— Ждешь, когда сам принц пожалует? — подколол Леонид.

— И клал я на него с пробором! — возмутился Валентин. — Достали, жабы надутые! Вишь ли, по сту лет на постах — вон, откудова, оказывается слово-то происходит! Налей еще, душа просит, — ох достали!

Валентин аж сам удивился, как быстро кончилось пиво во второй кружке.

— Да не оскудеет рука наливающего! — намекнул он, и пиво появилось снова. — Это ж надо, меня, меня! — втемную использовали. Мол, то да се, колечко вишь потерялось, ты мол только глянь, где оно, да и звони… А колечко-то было у Не-Джо, и ждал Не-Джо не кого-нибудь, а Фалера!

— А на хрена Не-Джу Фалер? — не понял Леонид. — Стриптиз-шоу фокусами украсить?

— Я и сам так думал, — хмыкнул Валентин, — а Занг говорит — нет, Фалер самый тот человек, который Не-Джо покажет кузькину мать, мол, у нас все такие крутые, давай вместе тальменов мочить, будешь работать на меня!

— А если Не-Джо за такое — в лоб? — правильно умозаключил Баратынский.

— А я, видишь ли, без пяти минут гроссмейстер, — фыркнул Валентин. — Меня, понимаешь ли, и убить-то никак не вышло бы. Ха! — Он хлопнул себя по лбу. — Вот мы щас проверим, как это — не вышло б!

— Как это — проверим? — Леонид замер с бутылкой в руке, не долив примерно половину кружки. — Я тебя убивать не стану, жить еще хочется!

— Спокуха! — расхрабрился Валентин, выволакивая из-под стола мешок. — Мы у самого Не-Джо спросим!

— Это как? — не понял Леонид.

— А вот так, — сказал Валентин, ставя на стол бутыль с клубящимся внутри дымом не дымом, туманом не туманом, Великим Черным, одним словом. — У нас с собой было!

— Джинн? — с пониманием поддакнул Леонид.

— Сам ты джинн! — обиделся Валентин. — Это в натуре неуловимый Джо! Ты его как хочешь увидеть, один к одному или в масштабе?

— Вот таким, — Леонид растопырил большой и указательный палец. — И пусть вокруг бутылки хоровод водит.

— Это когда у тебя в глазах задвоится, — пообещал Валентин. — Ну-ка, дружок, выползай на лужок!

Он играючи, даже не удивляясь накатившей легкости — для опьянения дело обычное! — спальцевал заклятие; туман, выползший из бутыли, слепился в маленького человечка, по-прежнему в черном плаще и с капюшоном, непрозрачного из-за высокой концентрации жизненной пыли, опутанного почти невидимой паутиной сдерживающего заклинания.

— Привет, — сказал Валентин, придвигаясь прямо к голове маленького Великого Черного и корча страшные рожи, — на один зубок положу, другим перекушу!

Великий Черный зашипел, вскинул руку и даже выпустил молнию — завязшую в защитной сетке и мелкими искорками осыпавшуюся на стол.

— Во блин, — удивился Леонид, — он что, маг?

— Теперь уже так себе, — поделился Валентин воспоминаниями, — а когда жив был, так я при встрече с ним чуть в штаны не наделал! Ну что, Великий Черный, будем говорить. Или опять в бутылку полезешь?

— Избранные мертвы? — проскрипел маленький человечек странно низким для его размеров голосом.

— Подчистую! — Валентин резанул ребром ладони по горлу. — Правда, с Серым пришлось повозиться.

— С Серым?! — Человечек вскинул голову. — Разве он не был убит первым?

— Ха, батенька, — усмехнулся Валентин, — вы хоть и чародей, а неграмотный! Да Серый бы их в два счета уделал, если бы…

— Расскажи мне все! — взмолился человечек; точнее, он пытался говорить повелительным тоном, но выходило у него это, как у плачущего большевика.

— Всухую не могу, — выпятил губы Валентин, подвигая кружку Леониду. Тот полез за бутылкой, но замешкался, обнаружив, что пиво-то кончилось.

И тут маленький человечек показал, на что способен: скорчив презрительную гримасу, он небрежно махнул левой рукой, и в кружке заплескалась темная пенистая жидкость.

— Во дает! — поразился Леонид. — Без всякого флая! Я тоже так хочу!

— Двести лет тренировки, — процедил Великий Черный — теперь уже трудно было называть его иначе. — Когда-то я мог наполнить пивом целую реку… Говори же, Фалер, говори, ты и не представляешь себе, насколько это важно!

— А пивко-то класс! — отметил Валентин, сняв пробу. — Ты туда часом яду не подмешал? А то смотри, у меня разговор короткий…

— Я не враг тебе, Фалер, — заскрипел Великий Черный, — и я никогда не убиваю без удовольствия. Твоя же смерть для меня была бы ужасным огорчением…

— А раз не враг, — подхватил Валентин, вспомнив, что не ради пополнения кружек выпускал Великого Черного из бутылки, — то скажи-ка нам — а смог бы ты меня убить, ежели бы я к тебе в замок вломился?