Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы

Он вперился в дыру в черепе. Где-то там, на горизонте, между сводом черепной коробки и полем головного мозга, мерцали огоньки.

— Может быть, нам придется вызвать геолога. Байншнайдер, вы что-нибудь понимаете в электронике?

— У меня свояк недавно открыл магазин радио- и телеаппаратуры.

— Отлично. Вытяните из него для начала ступенчатый трансформатор. Я не хочу, чтобы сгорела еще одна машина.

— А как пока быть с электроэнцефалографом? Я же не достану трансформатор в пять минут. Свояк живет аккурат на другом конце города, к тому же он загнет двойную цену, если ему придется открывать магазин так поздно.

— Да заплатим... Заплатим! — перебил его главный хирург. — А пока заземлите его. Вот так! Мы должны извлечь это новообразование как можно скорее, прежде чем оно доконает пациента. А научным обоснованием этого факта займемся позже.

Он натянул еще одну пару перчаток. А поверх них — еще одну.

— Как вы думаете, а он еще один сможет вырастить? — прощебетала сестра Люстиг. — Очень даже приятный мужчина. Я имею в виду — симпатичный.

— А черт его знает! Я только врач, — вздохнул ван Месгеглюк, — а не Господь Бог!

— Бога нет! — прошипел Байншнайдер (никогда не забывавший о том, что он ортодоксальный атеист), пропихивая в дыру заземляющий контакт. Сперва заискрило, но потом ван Месгеглюк запустил щипцы и достал алмаз. Сестра Люстиг тут же бросилась отмывать его под краном.

— Давайте звоните свояку! — сказал ван Месгеглюк. — Я имею в виду — ювелиру.

— Да он же в Амстердаме! Я, конечно, могу ему позвонить, но он захочет войти в долю. Вы ж понимаете...

— Но он же не ученый. У него даже нет степени! — возопил главный хирург. — Давайте звоните скорее! Кстати, а он разбирается в тонкостях легальности подобных операций?

— И очень даже неплохо. Но не думаю, чтобы он приехал. Ювелирное дело для него — только прикрытие. Хлеб свой насущный он добывает контрабандой драже «ЛСД в шоколаде».

— А это этично?

— Но ведь шоколад-то датский, причем самого высокого качества! — строго сказал Байншнайдер.

— Простите. Думаю, дыру мы перекроем пластиковым окошком. Нам нужно иметь возможность наблюдения за любым последующим новообразованием и за особенностями его роста.

— Так вы считаете, что причина — психоз?

— В этом мире возможно все. Даже секс — и тот может надоесть: спросите хоть, мисс Люстиг.

Пациент открыл глаза и сказал:

— Я видел сон. Этот грязный старикашка с длиннющей белой бородой...

— Психический архетип, — прокомментировал ван Месгеглюк, — символ здравого смысла нашего подсознания. Это знак...

— ... его звали Платон. Незаконнорожденный сын Сократа. Он вывалился на меня из пещеры, в глубине которой мерцал яркий люминесцентный свет, держа заскорузлыми пальцами с обломанными и грязными ногтями огромный бриллиант, и вдруг как заорет: «Идеал Материального! Конденсат Вселенной! Углерод, черт возьми! Эврика! Я богат! Теперь я все Афины куплю с потрохами! Я буду вкладывать деньги в доходные дома! Куплю все Средиземное море! Телеграф построю! »

И еще он орал: «Не сношайте мне мозги! Это все мое! »

— А вы не могли бы постараться увидеть сон еще и о царе Мидасе? — вкрадчиво осведомился ван Месгеглюк.

Сестра Люстиг взвизгнула: в ее руках был всего лишь комок мокрой серой плоти.

— Вода снова превратила его в опухоль...

— Байншнайдер, отмените звонок в Амстердам.

— А может, у него будет рецидив? — робко предположил ассистент.

— Нахал! Наша помолвка расторгнута! — разъяренной фурией взвилась мисс Люстиг. — На-все-гда!

— Сомневаюсь, что вы любили именно меня, — ответил пациент, — кто бы вы там ни были. Но в любом случае я рад, что вы передумали: хотя моя последняя жена и бросила меня, но официально мы все же не разведены. Мне и так хватает неприятностей, чтобы к ним прибавлять ещё и обвинения в двоеженстве.

Она удрала в неизвестном направлении вместе с моим хирургом, сразу после того как он прооперировал мне геморрой. И я так никогда и не узнаю почему...

ВОТ ТОЛЬКО КТО СПОРТАЧИТ ДЕРЕВО?

Only Who Can Make A Tree

Copyright © 1973 by Philip Jose Farmer

— Вы должны признать, что лаборатория «Наавось» решила проблему смога — сказал, ковыряя носком пол так, словно пытаясь вырыть в нем яму, доктор Керлс, низенький и очень толстый химик средних лет, обладавший загривком матерого хряка и визгливым голосом.

— Смог, шмог, — ответил доктор ван Скант и энергично высморкался, словно нос его был забит оксидом азота. — А как вы думаете, ваши несколько триллионов мотыльков сами по себе не являются экологической проблемой? Да Боже ж мой! Их теперь убирают бульдозерами! Я лично по дороге сюда дважды останавливался, потому что эта гадость набивалась в выхлопную трубу! Дважды! Да Боже ж мой!

Керл с ухмылкой кивнул и потер руки:

— Несмотря на провал, успех эксперимента очевиден — этого вы не можете не признать.

Федеральный инспектор по науке не ответил и стал разглядывать огромную лабораторию, в которой они находились. Вокруг бурлили, булькали и свистели многочисленные колбы и реторты. Разноцветные жидкости струились во всех направлениях по прозрачным пластиковым и стеклянным трубкам. Контрольная панель, мигая лампочками, пищала и свистела. Самописцы стрекотали. Генератор метал горячие искры, словно разогревающийся перед матчем робот-бейсболист.

Двое в белых халатах что-то размешивали в колбе, из которой поднимались холодные, дьявольски вонючие клубы дыма самого зловещего вида.

— А где, черт возьми, стол? — прорычал ван Скант, огромный мужчина с солидным брюшком и пышными светлыми усами, из-под которых торчала неизменная толстая зеленая сигара. Все, что он говорил, звучало поверх или сквозь нее.

— Какой еще стол? — пропищал, съежившись от страха, доктор Керлс.

— Стол, на котором под простыней лежит монстр, ожидая финального электрошока, пробуждающего к жизни, простофиля!

— А, так вы пошутили... — нервно заулыбался Керлс. — Впечатляет, правда?

— Должно впечатлять, — пророкотал ван Скант. — Вы же и включили все это только для того, чтобы произвести на меня впечатление.

Керлс беспомощно оглянулся по сторонам.

Доктор Лоренцо, заморыш, чья огромная лысина компенсировалась на затылке пышной эйнштейновской гривой, улыбнулся ван Сканту и помахал ему рукой.

Доктор Моуг, низкорослый угрюмец, тоже выдавил из себя кислую улыбку, больше похожую на гримасу.

— Все шутите, — выдавил Керлс и оттанцевал назад, выщелкивая пальцами мелодию увертюры из «Пиратов из Пензаса».

— В этом бардаке есть что-нибудь еще, кроме психов? — осведомился ван Скант.

— В лаборатории «Наавось» все только самого высшего качества, — отрапортовал Керлс.

Ван Скант замер на полуслове, уставившись на доктора Лоренцо, в этот момент заливавшего содержимое большой мензурки в резиновый сапог. Затем доктор Моуг, зажав голенище, основательно его потряс.

— Они испытывают новый тип вулканизации, — поспешно объявил Керлс.

Моуг установил сапог на полу, и они с Лоренцо отступили на несколько шагов.

Сапог закачался, словно моряк после трехдневной пьянки, и грозно заурчал. Затем он, словно кенгуру, скакнул в проход между столами, врезался в стену, отскочил от нее и, не долетев до пола, взорвался.

Брызги коричневой жидкости разлетелись по всей лаборатории. Лоренцо и Моуг попытались поймать их ртами.

— Кофе! — загромыхал ван Скант. — Вы варили кофе! В рабочее время!

— Так вот это что! — удивился Керлс, облизываясь. — Недурно. Обычно у них получается хуже. На самом деле они пытались сделать быстрорастворимый цемент. Кха-кха.

— Я закрываю вашу контору! — пророкотал ван Скант, вытирая носовым платком с лица кофе. — Срезаю все федеральные фонды! Вы же работаете на госзаказ по борьбе с экологическим загрязнением!

— Правильно, дорогой мой ван Скант, — подхватил скорбнолицый Моуг. — Но у нас сейчас обеденный перерыв, и мы не должны отчитываться, чем занимаемся в это время. — И через плечо бросил Керлсу: — Быстро убери здесь!