Гордиев узел. Современная японская научная фантастика

Нет ничего более скучного, чем игра с заранее известным победителем.

На первый взгляд кажется, что деньги сближают людей, но, приглядевшись получше, понимаешь: ан нет, на самом деле они создают непроходимую пропасть между ними.

Деньги — все равно что клей, который, хотя и позволяет двум предметам тотчас прилипнуть друг к другу, все же образует прослойку между ними, из-за которой они не могут стать единым целым.

Только баснословно разбогатев, Мики осознала справедливость этой истины. Ей, всю жизнь помышлявшей лишь о деньгах, вдруг со всей наглядностью открылось: любовь обошла ее стороной.

Однажды вечером некий охваченный служебным рвением полицейский, что само по себе для Осаки большая редкость, патрулируя улицу, задержал непонятное трехногое существо, похожее на краба. И существо это заговорило с ним на чистейшем осакском диалекте:

— Ох, и влопались же мы в историю!

Полицейский внимательно выслушал краба, — тут ему, как видно, пригодился многолетний опыт общения со всякого рода забулдыгами.

Служака добросовестно записал показания задержанного и доложил о происшествии вышестоящему начальнику. Что же до самого краба, то он был взят под стражу и помещен в украшающий полицейскую будку аквариум с черепахой.

На следующий день, когда начальник стал знакомиться с протоколом допроса и дошел до того места, где фигурировало имя некой Мики Бодзё, двадцати двух лет от роду, от его дремотного состояния не осталось и следа.

Внезапно разбогатевший человек неизбежно дает пищу слухам. Ну а если к тому же происхождение его богатства окутано тайной, на почве зависти рождаются всякие фантастические, а то и просто злобные измышления.

И Мики не была в этом смысле исключением. Молва уверяла, будто ее фирмой уже вплотную занялись налоговые органы.

Поговаривали также, что она — отпетая наркоманка и со дня на день будет схвачена полицией.

Вечером полицейский начальник по обыкновению отправился в бар и рассказал там о крабе-пришельце. Выслушав его рассказ, один из посетителей принялся бить себя в грудь и клясться, что на днях тоже видел трехногого краба. Мужчины обменялись визитными карточками. Собутыльником полицейского оказался депутат муниципального собрания.

В тот же вечер при поддержке городских властей полиция, объединив усилия с налоговым управлением, начала негласную проверку фирмы «Мики».

В работе означенной фирмы выявилось множество нарушений, слухи о том, что ее глава — злостная наркоманка, полностью подтвердились, да и все руководящие сотрудники, как выяснилось, отнюдь не походили на законопослушных граждан.

Мики Бодзё была арестована, а созданная ею компания — ликвидирована.

Квартира Мики, ставшая источником несметных богатств, перешла в муниципальную собственность.

Жители Осаки — народ общительный, им, как говорится, на роток не накинешь платок. В особенности когда речь идет о деньгах. Тут уж слухи распространяются с быстротой, превышающей скорость света.

Весь город бурлил пересудами. Кто только не участвовал в этом занятии! И представители местных деловых кругов во главе с осакской Торгово-промышленной палатой. И деятели культуры, в чьем сердце Осака занимает совершенно особое место. И водители такси. И лоточницы, торгующие такояки [89]. И члены клуба поклонников звезд эстрады, «открытых» агентством «Ёсимото когё». И активисты многочисленных обществ содействия развитию производства лапши «кицунэ-удон» [90]. И фанаты бейсбольной команды «Хансин тайгерс».

Тема разговоров была одна. Ее с пеной у рта обсуждали сотрудники фирм, подливая друг другу сакэ и закусывая его рыбой фугу [91], панкующие девицы, деля между собой лепешку окономияки [92] толщиной в три сантиметра, влюбленные парочки, спев под караоке «Осакский блюз», мастеровые, отправляя в рот очередную порцию суси «баттэра» [93], домохозяйки, переворачивая такояки в специально предназначенной для этого жаровне.

Всех волновал вопрос: каковы наиболее эффективные пути к богатству?

И вот, в год 20..-й по европейскому летосчислению префектура Осака отделилась от Японии и стала независимым государством.

Ёкояма по прозвищу «Нокк» [94], все еще находившийся на посту губернатора, заявил об этом на весь мир, зачитав Декларацию независимости Осаки, лихо отплясывая при этом. Событие сие осталось в анналах истории.

На обложке паспортов, выдаваемых гражданам нового государства, была изображена выполненная по эскизу Джимми Ониси [95] панорама города Осаки, стилизованная под парижский пейзаж. По этому случаю между Парижем и Осакой были установлены отношения городов-побратимов.

Сделавшись центром официальной торговли деликатесным мясом замороженных динозавров, а также теневого бизнеса по производству копий всего и вся, Осака сосредоточила в своей казне колоссальные средства. Полученные деньги тратились отнюдь не на наркотики, а вкладывались в развитие культуры и искусства (тоже, в общем-то, своего рода наркотик). И на землю эту сошло процветание, как некогда, во времена Эдо. Впрочем, нет, такого благоденствия и процветания здесь еще не видывали!

Хироэ Суга.

Конопатая кукла

[96]

— Ого, какая твердая! Полимер, а на ощупь прямо обычная, как пластмасса. Но шарниров тут нет, как же она будет двигаться? — бормотал Ямасита, вертя в руках фигурку принцессы Корин. — Так, все детальки цельнолитые... Ничего не скажешь, работа — высший класс, и придраться-то не к чему. Угу, и перевернутый конус на месте, все тютелька в тютельку. По талии разбирается пополам, верх отдельно, низ — отдельно. Значит, можно самому менять позы. Да уж, наборчик — просто мечта фаната!

— А вот с позами как раз ничего не выйдет, — отозвался толстенький Кондо, разглядывая детали крыльев дракона. — Для этих, как их, пористых трансформируемых полимеров ни клея, ни шпаклевки в магазинах пока не достать. И вообще, зачем какие-то позы? Только лишняя возня с распорками. Они же сами будут двигаться.

— Точно. Посмотри-ка! А с глазами они схалтурили. От руки, что ли, их рисовать? Могли бы хоть пленку вложить или наклейки...

Для Ясуко Мияты весь этот разговор казался абсолютной тарабарщиной, в которой она не понимала ни слова. Вид мальчишек, увлеченно рассматривавших фигурки, тоже не располагал к расспросам.

Кондо поднял глаза и посмотрел на Ямаситу сквозь стекла очков в серебристой оправе.

— Ты что делаешь?! Хватаешь фигурки, а у самого все руки в жире от чипсов?! Ну что у тебя в голове?

— В самом деле... Как же это я? — театрально запричитал Ямасита. — Точно, все маслом заляпал. Ладно, что уж теперь. Моя вина, значит, мне и заниматься Корин-тян.

— Так ты все нарочно подстроил?.. — Кондо с сожалением смотрел, как Корин уплывает из его рук.

Вчера в комнатку Кондо, куда лучи солнца проникали лишь к вечеру, почтальон доставил посылку с комплектами деталей для четырех сборных игрушек. В графе «Отправитель» стояло: «Конкурс персонажей саги „Дагрия“. Корпорация „Хиситомо“». Получателем значился любительский литературный журнал «От Толкиена до диорам», возглавляемый Кондо. Сбоку мелким шрифтом были приписаны фамилии Ямаситы и Мияты.

Пухленькими пальцами Кондо педантично раскладывал по порядку детали комплекта «Дракон». В разобранном виде дракон скорее походил на рассохшийся от времени трупик ящерицы.

— Понятно. Значит, с Корин мне ничего не светит. Ну что ж, с меня хватит и дракона. Повожусь с крыльями, тоже неплохо. Да еще вот это местечко на брюхе... Будет у меня, как живой! А что мы решим с принцем Гару и с этой, как ее, конопатой девчонкой из деревни?