Медленный солнечный ветер

У Димки было много друзей-парней (то есть все ее друзья, за исключением Златки и Рады, были парнями), поэтому она не придала этому знакомству никакого значения. Да, у Мавра было неплохое чувство юмора (только попробуй обойтись без чувства юмора, когда тебя зовут таким странным именем), он, как и Димка, любил баскетбол (действительно любил, а не держал баскетбольный мяч в руках в первый раз в жизни), а еще она была его первой знакомой в этом городе. Привыкшей всю жизнь жить на одном и том же месте Димке было интересно послушать про жизнь на юге Боснии. Они были просто хорошими знакомыми — еще даже не друзьями.

Но вот мать Димки, кажется, сделала из этого подарка совсем другие выводы.

— Моя дочь выросла, и у нее наконец-то появился ухажер? — Женщина загадочно вскинула бровь.

Димка фыркнула.

— Тебе в голову приходят только всякие глупости, — раздраженно ответила она. Она не мечтала о парне — просто она завидовала своим ровесницам, которые уже вовсю строили глазки особям противоположного пола. Ее прельщал сам факт таких отношений — остальное Димки было по барабану. Неужели ей придется лизаться с этими самовлюбленными павлинами или выискивать у них в голове блох, как это делают обезьяны, выражая свою привязанность? Конечно, вслух Димка этого не сказала. Мама вряд ли бы оценила юмор.

— В твоем возрасте у меня уже был мальчик, — с гордостью заметила мать.

И вот что из этого вышло, с сарказмом подумала про себя Димка, но вслух это, опять же, произнести не решилась.

— Отец, и как ты терпишь эту женщину? — задала она риторический вопрос и, чувствуя, как в носу что-то защекотало, громко чихнула. Котенок у нее в руках испуганно сжался.

Димка была, как говори, папиной дочкой. Что ж, Радошу-старшему откровенно повезло с дочкой-пацанкой. Они могли вместе раскидывать носки, смотреть футбол и тайком от матери дуть припрятанное пиво. Это в присутствии матери отец становился по стойке смирно, что Димку крайне раздражало, и она, безусловно, все время ему об этом твердила. Но на весомый аргумент "папа, ты же не тряпка", отец только грустно улыбался и перелистывал газету. Он все время что-то читал, но особенно любил всякую там фантастику про космических пиратов и звездную пыль.

В этот день они не пошли на прогулку вдоль набережной, как делали это всегда; не остановились в кафе и не съели по несколько шариков ванильного мороженого; не прокатились на подлодке. И Димка, которой всю жизнь казалось, что этот летний день она ненавидит больше всего на свете, почувствовала, как ей всего этого не хватало.

У нее резко поднялась температура, на коже проявилась отвратительная сыпь. А еще она все время чихала.

Только когда отец догадался вынести из комнаты котенка, девочке наконец полегчало. Все было просто как дважды два: у нее была сильнейшая аллергия на кошек.

Но, лежа в постели и натянув одеяло по самые уши, Димка думала не об этом. Что она скажет Мавру, когда он спросит о том, понравился ли ей его подарок?

К счастью, оправдания придумывать так и не пришлось. Ее нового знакомого-плавца Посланцы забрали уже через месяц.

С тех пор кошачье мяуканье навсегда засело у Димитрии в голове. Когда ей становилось особенно одиноко, она вспоминала о своем последнем Дне рождения, неожиданной посылке, трех хризантемах и белом котенке, которого она так и не смогла оставить себе.

Она не могла находиться рядом с людьми. Люди, которые были рядом с ней, всегда страдали.

Дрожащая от холода Хранимира тяжело дышала и громко стучала зубами. Так громко, что Димитрии казалось, что у нее сейчас голова расколется. Она с отвращением поддерживала обессилевшую беженку, пока Дарко, как самый смелый, отправился разведать, в чем дело.

Димитрия явно слышала какое-то шебуршание в отсеке. Но что — или кто? — там находилось?

Вот Дарко появился из-за металлической двери, и вид у него был скорее удивленный, нежели настороженный.

— Ну что? — устало выдавила Димитрия сквозь зубы. На сегодня ей уже хватило приключений на ее пятую точку. Ей просто хотелось завалиться на любую горизонтальную поверхность и наконец по-человечески поспать несколько часов. Хотя по-человечески в этом мире уже вряд ли можно было что-то сделать.

— Там нет беженцев, — ответил Дарко, но что-то в его словах Димитрии категорически не нравилось. Девушка прищурилась. Вес Хранимиры давил на нее все сильнее и сильнее, не давая как следует включить мозг в работу.

— Ты что-то не договариваешь, солдат.

— Это просто зверьки. — Мужчина попытался наплевательски махнуть рукой. С Димитрией такой фокус не проходил.

— Зверьки?! — чуть было не кричала она. — Какие, нахрен, зверьки?! Вы же обследовали все! "Даже на самом дне океана", — передразнила его Димитрия.

Такой рассерженной Дарко Димитрию еще не видел. То, как она ругается, он слышал еще реже. Но что-то ему подсказывало, что такая Димитрия была настоящая — это была уже не та оболочка, за которой она все время пряталась.

— Они похожи на… котов, — наконец произнес он, ожидая новой реакции своей спутницы, которой, к его искреннему удивлению, не последовало.

Димитрия устало прикрыла глаза, пытаясь привести дыхание в норму.

— Откуда на заброшенных заводах коты? — спросила она спокойно.

— Я как раз собирался поинтересоваться у тебя. — Дарко взвалил на себя тушу Хранимиры, видя, что Димитрия уже еле держалась на ногах. Бессонная ночь в поезде и долгая дорога с живой ношей на плечах хорошенько измотали ее.

Коты. Что ж, Димитрия не имела ничего против котов, если они были какие-нибудь мутировавшие и дикие — такие подошли бы Хранимире в качестве закуски.

Ангар, который по счастливой случайности оказался открыт, выглядел не так уж устрашающе, как Димитрия изначально себе представляла. Было темно, и по остывшим трубам действительно сновали какие-то, как выразился Дарко, зверьки средних размеров. Может быть, это были коты, а может и нет. В любом случае это была еще одна загадка — причем посложнее, чем в случае с личинками и протухшим мясом. Чем же питались эти создания? Уж не забредшими ли сюда на ночлег путниками?

Испуганно сглотнув, Димитрия шагнула вперед — на то место, на которое попадали рассеянные мягкие лучи ночного светила. Сквозь маленькое решетчатое окно можно было разглядеть черное беззвездное небо.

Дарко не слишком аккуратно опустил бьющуюся в лихорадке Хранимиру на пол, где беженка тут же свернулась калачиком. Куртка Димитрии сползла с ее плеч, обнажив острые выступавшие ребра. Как бы много беженцы ни съедали, они никогда не поправлялись. Связанный с вирусом организм противился здоровому метаболизму. Инфекция впитывала в себя буквально все, что поглощал организм-хозяин, не давая питательным веществам как следует впитаться в кровь — именно поэтому все беженцы выглядели больными: нездоровый цвет кожи, отсутствующий взгляд, обколупившиеся ногти, вместо которых торчало голое мясо. Несмотря на то, что Хранимира была уже давно не ребенком, выглядела она как недоношенный младенец-переросток.