Феномен даркснита (СИ)

  История этой традиции, по словам t`Амьерга, уходила в далекое прошлое, когда на планете водились всякие драконы и потомки доисторических животных, которые охотились на предков нынешних обитателей планеты. Убивший такого хищника удостаивался дворянского звания, то есть становился тье и получал право на родовой герб, на котором и красовался отошедший в иной мир зверь.

  Но через определенное время все звери были распределены, а желающих получить дворянский титул не убавлялось. Тогда егеря стали скрещивать различных животных и получать новые породы. Так проблема нехватки зверей была разрешена. И хотя самые опасные хищники были истреблены давным-давно, традиция охоты на них осталась.

  Раньше, раз в семь периодов, тье должны были подтверждать полученное звание, убивая своего родового зверя. Но к настоящему времени многих животных в натуре уже не осталось, и сезон охоты стал чем-то, вроде ритуального ристалища, на который удалые тье отправлялись позабавиться, попить на природе хорошего винца, да порассказывать друг другу страшные охотничьи истории. А для редких новых соискателей дворянского звания егеря по специальной заявке выводили новую породу зверя, которого торжественно и убивал кандидат в тье. Славился Дикий ярус еще тем, что с него иногда попадали на совершенно другой ярус. Как это происходило оставалось загадкой.

  Теперь я понял, почему Мальен принял меня за заблудившегося охотника. Вероятно и чужак, попавший в становище растенщиков, за которым прибывала из империи специальная воинская команда, был охотником и знатным тье, случайно очутившемся на Аграрном ярусе.

  Выудив у подвыпившего t`Амьерга массу других полезнейших для меня сведений, я возвращался домой в самом благодушном настроении. Даже потихоньку насвистывал примитивнейший мотивчик на манер чижика-пыжика. Не то чтобы я не знал более сложных мелодий. Знал и мог насвистать даже "Хабанеру" из оперы Жоржа Бизе "Кармен". Однако настоящей мелодичной музыки здесь еще не научились сочинять, а лезть в самодеятельные композиторы я не собирался, дабы не привлечь этим излишнего внимания и не сорвать ненужных аплодисментов.

  Наступила уже ночь. Переулок был пуст и полутемен, поскольку парочка газовых фонарей на некотором отрезке пути отчего-то не давала освещения. Клясть местных фонарщиков я не собирался, да и выяснилось вскоре, что они вовсе здесь не при чем.

  Три темных фигуры выскользнули из черного зева подворотни близлежащего дома и молча встали напротив, с явным намерением ограничить свободу моего передвижения вперед. Я оглянулся. Нет, не для того, чтобы искать поспешные пути отхода - благородному тье не пристало спасаться бегством от ночных татей. Благородный тье в такой ситуации спокойно отдаст свой кошелек и величаво прошествует дальше, ничуть не смутившись столь пустяшным инцидентом. Многие тутошние нравы и обычаи я уже усвоил.

  Просто сзади послышался шорох, а я не люблю тайных телодвижений за своей спиной. Тем более, что броника на мне не было, я одевал его не каждый день. Ага, еще одна троица, на всякий случай, перекрывает стезю возможного отступления. Автоматически, демонстрируя выучку ближнего боя, я встал боком и к тем и к другим, чтобы держать в поле зрения всех. Лица налетчиков были замотаны тряпьем.

  - Конный патруль только что проехал, - ласково сообщил мне один из стоящих впереди, - а следующий будет еще не скоро.

  Как и требовалось по законам грабительского жанра, голос у него был хриплым и таил в себе угрозу. Казалось бы, что может дать одинокому путнику подобная краткая информация о дислокации и передвижении конных имперских стражников? Совсем немногое, но и этого достаточно - помощи ждать неоткуда.

  Все нападающие были вооружены: кто громадным мясницким ножом, кто короткой дубинкой и лишь говоривший никакого оружия не имел. Сутул, широк, приземист, с очень длинными обезьяньими руками. Лицо плоское, почти безносое, правую щеку пересекает кривой уродливый шрам, над верхней губой слева торчит здоровенный желтоватый клык. Примерно такие приметы я мог бы сообщить в здешний околоток, описывая вожака грабителей. Не без оснований он полагал, что его внушительная стать и мерзкая рожа служат своеобразным оружием и действуют на потенциальную жертву гипнотически.

  - Снимите плащ, почтеннейший тье, - косая улыбка обнаружила второй клык, уходивший куда-то под щеку.

  Я безмолвно повиновался, опустив плащ рядом с собой на мостовую.

  - Теперь меч, - и вся пятерка на всякий случай приподняла свои бандитские причиндалы, а главарь предусмотрительно сделал шаг назад и расставил руки слегка в стороны.

  Я послушно отстегнул свой меч вместе с ножнами и уронил его на плащ.

  - Ну и, конечно, кошелек, - голос обрел спокойные безмятежные нотки - дело было сделано.

  С чего бы это пришло в голову сопротивляться одинокому тье, если есть отличная возможность распрощаться со своими деньгами и сохранить свою драгоценную жизнь. Лозунг налетчиков: кошелек или жизнь, несмотря на всю свою краткость, имеет очень глубокий смысл. Только последний скряга предпочтет отдать жизнь вместо кошелька. И что же? В результате он потеряет и то и другое. То есть, сопротивление в любом случае бессмысленно. Грабители, видя мою покорность, уверовали в то, что этот лозунг сработал в очередной раз и расслабились.

  - Что ж, блажен, кто верует. Сейчас я им покажу маленький кусочек хорошей одесской драки, - я сделал вид, что лезу за пазуху за кошельком.

  Почему одесской? Сам не знаю, случайно пришло на ум. Наверное, это фраза из какого-то фильма или анекдота. На деле же я собирался попотчевать незадачливых разбойничков набором спецприемов из арсенала мастеров быстротечных схваток в условиях ограниченного пространства. Требование снять плащ и меч лишь облегчили мою задачу - эти предметы только помешали бы быстроте моих движений.

  Главарь банды сделал два шага вперед и протянул руку за кошельком. Двое налетчиков, из задних, склонились над брошенными мной плащом и мечом. Как там в песне поется: раззудись плечо, размахнись рука? Начали.

  Встречный удар кулаком в солнечное сплетение заставил утратившего осторожность вожака схватиться за живот. И в тот момент, когда, хватая воздух ртом, он начал сгибаться верхней частью туловища вниз, я ему в этом помог, значительно убыстрив этот ход. Мои руки обхватили его затылок, помогая попутному движению вниз, а колено правой ноги резко взметнулось вверх навстречу плоской клыкастой морде. Раздался тошнотворный хруст и бандитский предводитель, издав невнятное мычание, рухнул на мостовую ничком. Нос бедолаги и без того не являлся выдающейся частью лица, теперь его и вовсе нельзя было обнаружить.

  Мои руки, между тем, продолжили свое движение вниз и разворачиваясь боком, я устремил их уже вверх и за свою спину, сжав при этом ладони в кулаки. Расчет оказался точным. Не знаю, куда я попал согнувшимся над моими вещами молодчикам, но боковое зрение зафиксировало их мотнувшиеся назад головы и последовавшее падение навзничь.

  Двое оставшихся впереди даже не смогли понять, что случилось с их сообщниками, как я уже вновь распрямился и в прыжке послал свои ноги вперед. Мощные удары в область груди отшвырнули их назад и они покатились по мостовой, подобно гонимым ветром снопам.

  Бросившемуся наутек последнему налетчику я метнул вслед свой выхваченный из ножен меч. Клинок успел сделать пол-оборота и рукоятью влепился бедняге между лопаток, начисто вышибив из него дух.

  Схватка продолжалась не более полуминуты. Шесть тел валялось на мостовой, не подавая признаков жизни, но я знал, что мои удары всего лишь травмировали нападавших. Конечно, щедрее всех я оказался по отношению к главарю, но на то он и главарь. Впредь будут знать, как приставать ночью к благородному тье с неприличными предложениями по поводу принадлежащему ему имущества.

  И все же аплодисменты я сорвал. Нашелся таки благодарный зритель, а точнее, зрительница.