Зеркало Души(СИ)

- А почему бы и нет? - пожал плечами Чезаре, - Знание принципов не мешает их применению. Допустим, я знаю, за какие рычаги Рейко пыталась тянуть меня, благо это несложно: это были все, кроме пятого и шестого... Я знаю также, какой из них оказался эффективен. И что же? Я стою перед вами и читаю лекцию, вместо того чтобы натирать себе лоб папской тиарой. Какой из этого вывод?

- Полагаю, вам это выгодно, - ответил зеленоволосый.

- Бинго! - прищелкнул пальцами кардинал, - Один из сортов выгоды оказался для меня важнее, чем Престол Святого Петра. Думаю, из материала лекции несложно догадаться, о чем идет речь. Чисто методом исключения.

- Но ведь есть настоящая выгода, - возразил Рю, - Которая отлична от той, что держит каждого из нас здесь. Одна ошибка со стороны того, кто это придумал, и она возьмёт своё. Такой 'союзник' подобен бомбе замедленного действия: чуть ослабнешь, и взрыва в тылу не миновать. Кроме того, вредно рассказывать тому, на чью преданность рассчитываешь, о том, как эффективнее предавать. Так бы сказал стратег. А я бы добавил, что жизнь - это больше, чем политика и власть, потому сама по себе власть ничего не стоит: нет никакого более надёжного метода союза, чем непоколебимая уверенность в свойствах своего союзника. Союзник, использующий такие принципы, - это будущий предатель. Тогда верить нельзя никому.

- Верить нельзя никому, - согласился Чезаре, - Именно так. Предать может кто угодно, будь он союзником, следующим за выгодой, или верным другом. Более того: верить нельзя даже самому себе. Что же до того, что власть не главное... Если ты не заметил, я поставил власть лишь рядом с вершиной.

- Тогда нет никакого смысла жить и сражаться, если нельзя никому верить, - сказал самурай, - Нет настоящих друзей - нет и тех, ради кого стоит бороться. Нет истинности в другом - нет истинности в себе. Нет надёжности - нет будущего.

Рю резко замолчал и уткнулся носом в планшет.

- Ты явно невнимательно слушал, - укорил его преподаватель, - Как сочетается 'нет тех, ради кого следует бороться' с превалированием последнего рычага, скажи на милость?

Рю медленно поднял голову. Его лицо действительно ничего не выражало, даже по меркам японцев. Похоже, сейчас он был на пике концентрации внимания... на чём-то.

- Самый очевидный вывод: чтобы стать сильнее - нужно избавиться от своих привязанностей, а не бороться ради них. К тому же, сами привязанности не обязаны быть взаимными. Значит, нож в спину от их источника, которому, по сути, тоже нельзя доверять, - это всего лишь вопрос времени, если основной вывод не будет рассмотрен и приведён в исполнение. Это не является будущим и истиной, ради которых стоило бы сражаться.

- Да, избавившись от привязанностей, ты станешь сильнее, - не стал спорить Чезаре, - Но будешь ли рад этому ты сам? Сможешь ли ты наслаждаться своей силой, если каждую ночь тебе будут сниться глаза близкого человека, пострадавшего по твоей вине?

В его голосе звучал несвойственный ему обычно жар, ведь он знал, о чем говорил. Ведь до клеймения у Марии были другие глаза... Причем не только по своему виду, но и по выражению. Она научилась ненавидеть, и в этом была доля его вины.

- Ну, а шанс невзаимной привязанности... Это неизбежный риск. Последняя ступень предполагает, что ты стерпишь даже его.

- К чему тогда вся эта система, если нужно в итоге всё равно, но лишь на последней ступени прийти к дружбе... в таком извращённом её варианте ожидания удара в спину, - сказал Рю. Не спросил, а именно сказал - почти без вопросительной интонации.

- Лучше с детства знать прямую дорогу и быть убитым подобными людьми, чем жить ради возвращения к этому в таких тёмных извращённых версиях. Тому, кто никогда не предавал, никогда не будут сниться пострадавшие по его вине близкие. Тому, кто не убивал - никогда не будут сниться глаза убитых.

Глаза зеленоволосого опять начали холодеть... причём совершенно естественно, никакими фокусами с умением играть взглядом это объяснить было невозможно.

- Самурай не даёт обещания, выполнение которого длится долго... потому что он может умереть и не выполнить его. Самурай не раздумывает и не спрашивает 'почему', когда его господин приказывает совершить сэппуку. Это называется 'тело камня'. Вот примеры искренности, когда ничто не может поколебать истинную надёжность. Всё остальное разрушает дух и приводит к гибели. Вопрос лишь через сколько, - поставил 'диагноз' японец, - Мы все смертны, вопрос только ради чего и с каким духом в сердце мы умрем. Ни одна власть ещё ни давала бессмертия или счастья. Она бесполезна для человека, помнящего о главном.

Практически на одном дыхании выпалив эту речь, самурай замолчал.

- К чему такие крайности? - удивленно спросил Чезаре, - Я не говорил об отрицании власти, скорее напротив. Однако я также и не говорил об отрицании привязанности. Привязанность - это слабость, но человек без слабостей похож на памятник самому себе. Он практически неуязвим, но он не живой. Я совершенно не вижу, почему дружба или любовь не могут сочетаться со стремлением к власти или мастерством интриги. Ну, и о пути самурая... Здесь ты в кои-то веки прав: этого мне не понять никогда. И тебе никогда не убедить меня, что этот путь истинный. Хотя бы потому, что... Истинного пути как такового не существует. И да, необязательно предавать близких, чтобы они пострадали по твоей вине. Порой достаточно просто не уберечь. Поверь мне. Я знаю.

- Истинность не имеет значения, важно счастье людей! - резко выпалил Рю и осекся, - Извините. Я слишком много говорю.

- 'Упаси вас Бог желать счастья всему человечеству'... - философски произнес кардинал, - Иммануил Кант. Редкостный идеалист, вы бы поладили... Но в данном случае я с ним согласен. Желая счастья одним, часто делаешь несчастными других, и наоборот. Поэтому для начала стоит сделать счастливыми тех, кто с тобой... А потом уж и о прочих людях думать. Впрочем, немецкий классицизм имеет совсем уж опосредованное отношение к теме лекции, да и я из немецкой философии признаю только Ницше... Итак, у кого-нибудь будут вопросы по материалу?

- Только один, - откликнулась Альва, - Зачем учёным и исследователям знать, как манипулировать людьми?

- Рейко же пригодилось, - ухмыльнулся Чезаре, - Да и многим из присутствующих может пригодиться впоследствии... Опять же, господа виконт с виконтессой в настоящий момент готовят самый настоящий заговор и почему-то думают, что об этом никто не знает: им это особенно ценно...

Воланд подавился очередной репликой, а Елена хмуро посмотрела на макиавеллиста. Она явно пыталась понять, как много известно ему в действительности... Но он не для того проворачивал этот блеф. Не для этого он двенадцать лет учился держать лицо, - не превращать его в камень, а создавать разрыв между демонстрируемыми чувствами и теми, что он испытывал на самом деле.

Не найдя своего ответа, Елена поторопилась отвести от себя внимание:

- А вы считаете, что вас здесь собрали просто потому, что вы - перспективные учёные и исследователи? Альва, мне казалось, что ты уже заметила, что именно в этой школе не так.

- И вообще, тут все что-то замышляют, - в отличие от сестры, Воланд говорил легко и беззаботно, - Тут реально подозрительным можно считать только человека, который ничего не замышляет. Правда, фройляйн Лумхольц?

Лилия аж подпрыгнула на месте.

- Что? Я? Нет! Что вы! - она торопливо замахала руками, - Я ничего не замышляю! Совсем ничего! Можете праздновать спокойно!

- Вот теперь я точно не смогу расслабиться на празднике, - заметила Заза.

- Ты плохо слушаешь, Заз, - решился подать голос Балу, - Как раз тот факт, что Лумхольц что-то замышляет, и позволяет тебе спокойно праздновать. Ведь это значит, что она ещё не добилась своего.

Чезаре задержал взгляд на розововолосой и чуть усмехнулся:

- Если вас уличили в чем-то, не стоит суетиться. Лучше оспорьте это спокойно и сдержанно. Так можно сделать вид, будто вы действительно ничего не замышляете. Так что, я ответил на ваш вопрос, синьорита Фальк?