Немезида (пер. Ю.Соколов)

Рядом с ними Уэндел в свои пятьдесят пять выглядела старухой – однако именно она изобрела, спроектировала – словом, сотворила этот звездолет.

Не на месте оказался только Фишер. В следующий день рождения ему исполнится пятьдесят, и ждать оставалось уже недолго. Специальной подготовки у него не было, и ни возраст, ни знания не давали ему права находиться на корабле.

Но на Роторе бывал он один. И это ему помогло. Не лишним, конечно, оказалось ходатайство Уэндел. Но главное – этого хотели Танаяма и Коропатский.

Корабль двигался в пространстве. Фишер чувствовал это движение, хотя внешне оно никак не проявлялось. Но он чувствовал – всеми своими кишками. И подумал: я провел в космосе больше, чем эти трое вместе взятые, и летал чаще. А уж сколько кораблей повидал… Потому-то я чувствую, как он трудно идет, – нутром чувствую. А они не могут.

«Сверхсветовой» действительно шел с трудом. Количество энергоустановок, обеспечивавших движение обычных кораблей в обычном пространстве, на нем было сведено до минимума. Иначе и не могло быть – основную часть корабля занимали гиперпространственные двигатели.

И теперь «Сверхсветовой» был похож на неуклюжую чайку, которая топчется у кромки воды, ожидая дуновения ветра, чтобы взмыть.

Откуда-то появилась Уэндел, слегка растрепанная и вспотевшая.

– Тесса, все в порядке? – спросил Фишер.

– Конечно, все превосходно. – Она уселась в одно из углублений в стене – очень полезных, поскольку искусственная гравитация на корабле была незначительной. – Нет проблем.

– И когда мы перейдем в гиперпространство?

– Через несколько часов. Надо добраться до точки с выбранными координатами, чтобы все гравитационные источники искривляли пространство расчетным образом.

– Значит, мы можем все точно учесть?

– Совершенно верно. – И, улыбнувшись Фишеру, Уэндел добавила: – А ты никогда об этом не спрашивал. С чего вдруг решил спросить?

– Мне же еще не приходилось летать в гиперпространстве. По-моему, вполне уместное любопытство.

– Этими вопросами я занималась много лет. Так что присоединяйся.

– Но ответь мне.

– Охотно. Во-первых, мы измерили полную интенсивность гравитационного поля в разных точках пространства, вне зависимости от того, знаем ли мы их окрестности или нет. Результат получается менее точным, чем при тщательном измерении всех компонентов и точном сложении воздействия всех источников тяготения, но этого достаточно – ведь нужно торопиться. Когда время дорого, нажимаешь, так сказать, на гиперпространственную кнопку в расчете на то, что гравитационное поле здесь не слишком сильно, и, конечно, ошибаешься, пусть и немного, – тогда переход будет сопровождаться чем-то вроде толчка – словно о порог споткнулся. Удастся этого избежать – отлично; нет – скорее всего ничего страшного не случится. Но все же первый переход спокойствия ради хочется выполнить как можно более гладко.

– А если ты второпях подумаешь, что тяготение незначительно, а на самом деле это не так?

– Будем надеяться, что такого не случится.

– Ты говорила, что при переходе возникают напряжения, – значит, и первый вход в гиперпространство может оказаться роковым, даже если учтено тяготение?

– Это возможно, однако шансы на подобный исход минимальны, сколько бы ни было переходов.

– Ну а если до плохого не дойдет, могут ли все-таки возникнуть какие-то неприятные ощущения?

– Трудно сказать, здесь все субъективно. Видишь ли, ускорения не будет. Это с гиперприводом приходится разгоняться до скорости света и ненадолго превышать ее в слабом гиперпространственном поле. КПД низок, скорость высока, риск велик – не хочу даже гадать, какие здесь могут быть варианты. Но у нас – в сильном гиперпространственном поле – переход совершается на умеренной скорости. Только что мы делали тысячу километров в секунду, а через мгновение – уже тысячу миллионов, но без ускорения, А раз ускорения нет, мы ничего не почувствуем.

– Как это нет ускорения, если ты за какое-то мгновение в миллион раз увеличила скорость?

– В нашем случае переход является математическим эквивалентом ускорения. А твое тело способно прореагировать только на ускорение, а не на гиперпереход.

– Откуда ты знаешь?

– Мы проводили опыты с животными. В самом гиперпространстве они находились какую-то долю микросекунды, но для нас главное – переход, а даже при самом краткосрочном полете через гиперпространство его приходится совершать дважды.

– Значит, животные…

– А как же? Конечно, они нам ничего не могли рассказать, однако все вернулись целыми и невредимыми. И даже совершенно спокойными. Мы повторяли опыт на дюжине различных видов. Посылали даже мартышек. Все остались целыми. Кроме одной.

– А! Что же с ней случилось?

– Погибла. Морда животного была странным образом искажена, но причиной – мы выяснили – оказалась ошибка программирования. Подобное может случиться и с нами. Шанс невелик, но он есть. Ну как если, переходя через порог, ты спотыкаешься, падаешь и ломаешь себе шею. Случается ведь и такое – но люди все-таки ходят через пороги. Понял?

– Полагаю, выбора у меня нет, – сурово ответил Фишер. – Понял.

Через двадцать семь минут после этого разговора «Сверхсветовой» благополучно перешел в гиперпространство, да так, что никто из находившихся на борту этого не заметил. Начался первый сверхсветовой полет…

В момент перехода на часах значилось: 9.20 пополудни 15 января 2237 года по земному стандартному времени.

Глава тридцать первая

Имя

Тишина!

Марлена погрузилась в безмолвие, понимая, что может нарушить его в любой момент. Наклонилась, подобрала голыш, запустила в скалу. С легким стуком он упал на землю.

Здесь, за пределами Купола, в своей обычной роторианской одежде Марлена ощущала полную свободу.

Она направилась прямо к ручью, даже не глядя по сторонам.

Вспомнились напутственные слова матери. Она умоляла: «Пожалуйста, Марлена, не забудь, что ты обещала держаться возле Купола».

Девушка усмехнулась. Ну и что? Захочет – останется рядом, не захочет – отойдет. Она вовсе не собиралась выполнять обещания, которые давала матери, только чтобы та оставила ее в покое. В конце концов, у нее с собой излучатель. По сигналу прибора ее найдут где угодно – стоит только направить приемный конец на установленный в Куполе излучатель.

Если с ней что-либо случится – упадет или поранится – ее, безусловно, найдут.

Вот если ее поразит метеорит – дело другое. Тогда уж она погибнет наверняка, где бы это ни случилось – рядом с Куполом или нет. Впрочем, не стоит думать о метеоритах – ведь на Эритро так тихо и спокойно. А вот на Роторе всегда шумно. Куда ни сунься – везде шум и гам терзают уставший слух. Должно быть, на Земле еще хуже, с ее восемью миллиардами жителей, и триллионами животных, и грозами, и свирепыми потоками воды – и с неба, и на море. Однажды она попробовала послушать запись «Земной шум», но не выдержала до конца.

Но здесь, на Эритро, – восхитительная тишина.

Марлена подошла к ручью. Вода бежала по узкому руслу с тихим журчанием. Взяла камешек, бросила в воду, послышался всплеск. Тишина Эритро не была гробовой, просто здесь звуков было так мало, что они не нарушали торжественный покой.

Марлена топнула по мягкой глине у воды. Раздался глухой стук, а в глине остался отпечаток подошвы. Марлена нагнулась, зачерпнула пригоршню воды, плеснула на берег. На почве выступили пятна – пурпурные на розовом фоне. Она еще побрызгала, потом поставила ногу на влажное пятно и надавила. Подняв ногу, обнаружила глубокий след.

Кое-где из воды выступали большие камни, и Марлена перешла по ним на другой берег.

Она энергично зашагала вперед, размахивая руками и дыша полной грудью. Она знала, что в атмосфере планеты кислорода меньше, чем на Роторе. И если побежать, то быстро устанешь – но бежать не хотелось. Стоит сорваться с места – и мир начнет разворачиваться перед глазами более торопливо.