НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

Чтобы резче подчеркнуть изменения, которые происходят вокруг, писатели XIX века заставляли иногда своих героев засыпать на долгий срок (например, Рип ван Винкль В.Ирвинга или Поток-богатырь А.К.Толстого).

Теперь фантастика пользуется рекомендациями самого Эйнштейна. После слушания космических соловьев возвращаются космопроходцы на родную планету, которую они не узнают и на которой их никто не ждет люди не считают в живых экипаж давным-давно стартовавшего звездолета. Этим почти одинаковым приемом начинаются два романа, которые первоначально и назывались почти одинаково «Возвращение на землю» Станислава Лема и «Возвращение» братьев Стругацких. (В новом издании Стругацкие назвали свой роман «Полдень. XXII век»). Но за первой главой сходство кончается А. и Б.Стругацкие, иные книги которых вызывали споры и разногласия, написали одно из самых ясных произведений. Собственно, это просто цикл новелл о прекрасном и светлом завтрашнем дне. Космонавты, застрявшие в космосе из-за аварии, нечто подобное и ожидали увидеть, поэтому они могут восхищаться увиденным, но поводов для потрясения у них нет.

Совсем другое дело космолетчики Лема. Они никак не ожидали застать тот страшный мир, который ожидал их на Земле, и тем более страшный, что люди, живущие в нем, считают его вполне нормальным, более того, они сами его создали. Впрочем, внешне это очень благополучный и респектабельный мир, в котором никто ни в чем не нуждается.

«Возвращение со звезд» в чем-то схоже с «Концом вечности». И тут, и там люди, затевая грандиозные научные эксперименты над человечеством, руководствовались самыми лучшими побуждениями, обычно фраза продолжается так «и не их вина…». К сожалению, это неверно, вина как раз их, хотя, конечно, они могли не предусмотреть конкретных последствий, к которым привела «бетризация» — мозговая операция, проделанная над всеми людьми. Она должна была лишить человека агрессивных инстинктов, но одновременно с этим лишила его воли и интереса к жизни, он стал незлобивым, довольным собой, травоядным. Зачем, например, нужны те же самые космические полеты, зачем куда-то стремиться, когда и на земле хорошо?

Люди из другого времени, близкие нам по психологии космонавты не смогли понять и принять этот мир. И они снова уходят в просторы Вселенной на своем старом корабле, теперь уже навсегда, потому что возвращаться им некуда.

Снова в самой резкой, может быть, даже излишне резкой форме заявляется будьте поосторожней с плодами научно-технического прогресса, как бы потом не пожалеть!

Как можно узнать из научных книг, время бывает абсолютным, релятивистским, звездным, гравитационным, маятниковым, физическим, универсальным, симметричным, асимметричным, цикличным, индивидуальным, биологическим, математическим, космическим и т. д. Какое же из этих многочисленных времен нас интересует больше всего?

Загадкой и природой времени занимались крупнейшие мыслители и крупнейшие ученые. В числе гипотез, которые были выдвинуты при продолжительном обсуждении этого вопроса, были и такие, которые далеко оставляют за собой самые смелые из фантастических книг. Например, Больцман (а вслед за ним и другие) предположил, что во Вселенной могут быть районы, в которых течение времени противоположно нашему, хотя они, надо думать, отделены от нас невообразимыми пустыми пространствами. С нашей точки зрения, в таких местах следствие предшествует причине, рана — выстрелу, суд — преступлению, смерть — рождению, здесь как бы осуществилась выдумка Люиса Кэролла, у которого Белая королева лучше всего «помнила» события, которые произойдут на будущей неделе. Разумеется, с «их» позиций, подобные нелепицы происходят в нашем мире.

Мотив встречного времени иногда используется и в фантастике. В рассказе «Забавный случай с Бэнджамином Баттоном» Скотта Фитцджеральда, например, рождается старичок, который с каждым днем все молодеет, молодеет. Но как бы порой ни были забавны подобные выдумки, не к ним нужно призывать авторов научно-фантастических книг. Нас интересует художественное отражение времени, в котором мы живем. Еще Аристотель высказал мысль, что в отсутствие души время не будет существовать. Современная наука опровергла эту идеалистическую точку зрения. Время — это не порождение человеческого сознания, а неотъемлемое свойство движущейся материи. Но, пожалуй, в области художественной литературы точка зрения Аристотеля должна быть признана непререкаемой, без «души», без человеческого наполнения, время не может и не должно становиться предметом беллетристических упражнений над ним, ибо единственное, к чему они обычно приводят, — это к его потере.