Королева бурь

Война? Здесь? Эллерта пронзила горечь при мысли о том, что мир, длившийся все лето, теперь уходит безвозвратно. «Как я мог сидеть без дела, когда мой народ воюет, а мой брат готовится к борьбе за корону? Разве я заслужил этот покой, когда даже моя любимая жена подвергается ужасам и опасностям». Он уединился в своей комнате и попытался успокоить себя неварсинскими дыхательными упражнениями, но никак не мог сосредоточиться. Видения войны, бурь и разрушений проплывали перед мысленным взором. Эллерт был рад, когда через некоторое время слуга пригласил его в приемный зал лорда Алдарана.

Он ожидал встретиться с посольством из Скатфелла, но в зале не было никого, кроме самого Алдарана, с мрачным видом сидевшего в своем высоком кресле, и Донела, нервно расхаживавшего взад-вперед. Увидев Эллерта, Донел бросил на него быстрый взгляд, благодарный и умоляющий.

— Входи, родич, — пригласил дом Микел. — Ныне мы и впрямь нуждаемся в твоем совете. Не присядешь ли?

Эллерт предпочел бы стоять или двигаться, как Донел, однако сел на указанный лордом Алдараном стул. Старик уперся подбородком в ладонь и погрузился в глубокое раздумье.

— И ты тоже садись, Донел. Ты доводишь меня до белого каления, когда мечешься словно берсеркер!

Донел неохотно занял место рядом с Эллертом.

— Ракхел из Скатфелла — я не могу назвать его братом — прислал ко мне гонца с возмутительными требованиями, на которые следует дать надлежащий ответ. Он счел возможным безотлагательно требовать от меня — предпочтительно до середины зимы — руки моей дочери для одного из своих младших сыновей. Полагаю, я должен гордиться правом выбрать любого из этих несчастных ублюдков. Он предлагает провести процедуру формального усыновления, поскольку у меня нет законных сыновей, а также, как здесь сказано, «и не предвидится, ввиду твоих преклонных лет». — Алдаран поднес к глазам лист бумаги, валявшийся рядом. — По его требованию я должен пригласить всех мужчин, чтобы засвидетельствовать объявление сына Скатфелла моим наследником, а затем — вы только послушайте, до чего доходит его дерзость! — «а затем ты можешь доживать остаток своих дней так, как того заслуживаешь».

Лорд Алдаран стиснул оскорбительное послание в кулаке, словно воображаемую шею своего брата.

— Скажи мне, родич, что я должен сделать с этим человеком?

Эллерт опешил. «Во имя богов! Чего он добивается, спрашивая моего совета? Неужели он всерьез полагает, что я способен дать ему дельный совет в таком вопросе?»

— Эллерт, ты учился в Неварсине, — уже тише, но с прежней настойчивостью продолжал Алдаран. — Ты знаешь нашу историю и законы. Скажи мне, родич, разве не существует способа удержать Скатфелла от захвата моего поместья, прежде чем мои кости упокоятся на кладбище?

— Мой лорд, я не представляю себе, как они могут принудить вас усыновить сына вашего брата. Но я также не знаю, каким образом вы можете помешать сыновьям лорда Скатфелла унаследовать Алдаран после вашей кончины; в законах весьма туманно говорится о детях женского пола.

«А если бы и не так, то какая разница? — почти в отчаянии подумал он. — Разве Дорилис может стать настоящей правительницей?»

— Когда право наследования переходит к женщине, это обычно происходит в тех случаях, если все, кто имеет отношение к наследству, считают, что ее муж будет подходящим верховным лордом, — добавил Эллерт. — Никто не посмеет отрицать ваше право оставить Алдаран мужу Дорилис.

— И все же, — пробормотал Алдаран, разглаживая смятую бумагу узловатыми пальцами. — Смотрите: печати Сторна, Сэйн-Скарпа и даже лорда Дерриела! Все поналяпали сюда свои печати, словно для того, чтобы придать весомость этому… этому ультиматуму! Неудивительно, что лорд Сторн не ответил мне, когда я предложил заключить брак между Дорилис и его сыном. Они боятся связаться со мной, чтобы не отколоться от остальных. Сейчас я готов предложить руку Дорилис одному из Риденоу.

Помолчав, он провел ладонью по высокому лбу.

— Я поклялся сжечь замок Алдаран, если он подпадет под власть моего брата. Помоги мне найти выход, Эллерт!

Первой мыслью Эллерта — потом он был рад, что упрятал ее поглубже, чтобы лорд Алдаран не смог прочесть ее, — было: «Дамон-Рафаэль совсем недавно овдовел». Но сама эта мысль наполнила разум яркими образами грядущих ужасов и несчастий. Юноша сосредоточенно нахмурился, стараясь не выдать волнения. Ему вспомнилось предсказание брата, послужившее причиной его поездки: «Я опасаюсь, что настанет день, когда весь наш мир от Делерета до Хеллеров склонится перед мощью Алдарана».

— Тысячу раз жаль, что ты уже женат, родич, — заметил дом Микел, неправильно истолковав его молчание. — Я с радостью предложил бы дочь тебе… Скажи мне, Эллерт, разве у меня нет никакой возможности объявить Донела моим наследником? Ведь именно он всегда был мне настоящим сыном, сыном моего сердца.

— Отец, — умоляюще произнес Донел. — Не надо ссориться из-за меня с родственниками. Зачем губить жизни и землю в бесполезной войне? Когда ты уйдешь к предкам — да будет этот день далек! — разве будет иметь значение, кому достанется Алдаран?

— Это имеет значение, — отрезал старик. Его лицо напоминало каменную маску. — Эллерт, неужели в законе не существует ни единой лазейки, чтобы я мог бы ввести Донела в права наследования?

Эллерт глубоко задумался, прежде чем ответить:

— Думаю, нет. Но эти законы кровного родства вовсе не так сильны, как кажется. Не более семи-восьми поколений назад вы, ваши братья и все ваши жены жили бы вместе, и старший среди вас или вождь выбирал бы на роль наследника того, кто показался бы ему наиболее способным и достойным, — не старшего сына, но лучшего среди лучших. Право первородства вместе с обязательным установлением отцовства утвердилось в горах в силу обычая, а не закона. Однако, мой лорд, если вы попросту объявите Донела своим наследником, разразится война. Все старшие сыновья поймут, что их положение под угрозой, и младшие братья станут главными их врагами.

— Насколько было бы проще, если бы Донел был сиротой или беспризорником, а не сыном моей любимой Алисианы! — с невыразимой горечью произнес лорд Алдаран. — Тогда бы я обручил его с Дорилис и был бы спокоен, зная, что моя дочь и поместье находятся в руках человека, который сможет распорядиться ими наилучшим образом.

— Тем не менее это возможно, мой лорд, — возразил Эллерт. — Такая процедура называется юридической фикцией — как в том случае, когда леди Брюна Лейнье, сестра наследника, убитого в сражении, взяла беременную вдову брата под свою протекцию, прибегнув к праву свободного брака, чтобы женщину не могли принудить к замужеству, отняв тем самым все права у ее ребенка. Говорят, что она командовала и войском вместо погибшего брата.

Алдаран рассмеялся:

— Я считал эту историю выдумкой.

— Нет, — ответил Эллерт. — Это произошло на самом деле. Женщины жили вместе в течение двадцати лет, пока мальчик не достиг совершеннолетия и не смог заявить о своих правах. Возможно, это выглядит нелепо, но закон этого не запрещает. Во всяком случае, такой брак имеет юридический статус: единоутробные брат и сестра могут жениться по обоюдному согласию. Рената сказала мне, что Дорилис лучше всего вообще не иметь детей, а Донел может завести сына-недестро, который будет его наследником.

Эллерт думал о Ренате, но Микел Алдаран внезапно поднял голову быстрым, решительным движением.

— Вот ответ, Донел! Эллерт ошибся, повторяя слова Ренаты: Дорилис не может родить дочь, но без опаски может рожать сыновей. В ней течет кровь Алдаранов, и это означает, что ее сын от Донела будет полноправным наследником. Каждый, кто занимается разведением животных, знает, что лучший способ закрепить желаемую черту в линии потомства — соединить два близких генетических материала. Значит, Дорилис принесет своему брату того сына, которого Алисиана должна была родить мне! Рената позаботится о том, чтобы роды прошли нормально, а его ларан усилится вдвое по сравнению с прошлым поколением. В течение нескольких поколений придется тщательно следить за тем, чтобы не рождались дочери, но тем лучше: наша линия будет процветать!