Путь Пилигрима

«И я мог бы убить его»,- подумал Шейн.

…Тихий голос из глубин мозга спрашивал: но разве не то самое ты замышлял с самого начала для них всех?

Казалось, время и пространство встало между ним и Мароттой, и его ненависть пропала, уступив место страшной пустоте. Это правда. Все замышляемое им приговаривало сидящего напротив в конечном итоге к смерти, и, возможно, мучительной. И так было еще до того, как он узнал о существовании этого человека.

– Ну? - резко произнес Джордж.- Вы собираетесь торчать здесь всю ночь? Скажите, что вам от нас надо.

– Только после того,- проговорил Шейн сквозь стиснутые зубы,- как узнаю, что вы согласны сотрудничать.

Джордж скривил верхнюю губу.

– Я скажу вам это, когда услышу, чего вы хотите,- сказал он.

– Нет,- возразил Шейн.- Скажите сначала вы.

Его больше не волновало то, как к нему относится Джордж. Он был далеко в своей пустоте, слыша собственный голос, говорящий почти отстраненно.

– У вас есть право выбора, Маротта,- сказал он,- и выбирать надо сейчас. Вы можете идти со мной, или я пойду без вас, и если мне придется идти без вас, то в конце концов большинство, если не все люди, идущие за вами сейчас, покинут вас, чтобы пойти за мной. Вы были в Лондоне. Вы видели то, что я сделал. Ни вы, ни любой другой из известных вам людей не может сделать такого. Нам необходимо объединиться, потому что мы сражаемся на одной стороне, но произойдет это или нет - а мне нужно, чтобы вы действовали на моих условиях, а не на ваших,- зависит от вас. Итак, какое это будет сотрудничество? Обещаете ли вы дать мне необходимое, насколько это в ваших силах, без того, чтобы сначала обсуждать это, или же вы пытаетесь выставить нечто вроде условий?

– Вы хотите сказать, слепо идти за вами? - Да.

Джордж изобразил рукой некий жест, означающий, очевидно: «Вот это будет здорово!»

Шейн встал. Почти сразу же Мария поднялась со стула рядом с ним.

– Пойдем, Мария,- сказал Шейн. Его голос по-прежнему звучал как-то отстраненно и отдаленно в собственных ушах.- Нам здесь нечего делать.

Они были уже почти у двери, когда вслед им прозвучало:

– Скажите мне, что вам нужно. И я отвечу, смогу ли помочь.

Шейн повернулся и пошел обратно к своему месту. Мария последовала за ним. Он опять смотрел через стол на Джорджа.

– Я должен ненадолго съездить в Рим и обратно - когда, точно не знаю,- сказал Шейн,- и я должен путешествовать так, чтобы никто меня не видел и никто не подозревал, что я уехал из Милана. У Лаа Эхона могут быть мои снимки, распространенные среди Внутренней охраны,- я сомневаюсь в этом, но не могу рисковать. Мне нужны документы и мне нужна машина с водителем, который довезет меня до Рима, подождет меня там, сколько необходимо - это не займет больше двенадцати часов,- и затем немедленно привезет назад.

Маротта ответил не сразу.

– Полагаю,- произнес он наконец,- можно сделать что-то в этом роде.

– Это не так легко, как может показаться,- сказал Шейн.- Есть кое-что еще. Я не знаю, когда поеду. Возможно, через несколько дней. Но, может быть, и сегодня вечером. Притом я буду знать, когда уезжаю, лишь за несколько минут или часов до отъезда. И как только я это узнаю, мне надо будет уехать и вернуться как можно быстрее, чтобы отсутствовать минимальное время. Вам придется прямо сейчас найти мне машину и двух потенциальных водителей, находящихся в готовности посменно по двенадцать часов кряду,- лучше даже иметь четырех на случай, если один из первых двух заболеет,- и держать их поблизости, чтобы я смог уехать в любое время, днем или ночью, как только представится случай. Само собой разумеется, что любой из водителей должен знать маршруты в Риме - потому что я их не знаю - и быть готовым дать убедительные объяснения местной полиции или Внутренней охране по поводу нахождения там с машиной.

Маротта помолчал еще какое-то время, потом кивнул.

– Это можно устроить,- сказал он.- Каково максимальное число дней до момента, когда понадобится машина и водитель?

– Вероятно, не больше недели. Я поеду, как только Губернаторский Блок, который формирует здесь Лаа Эхон, проработает хотя бы несколько дней.

– Бог мой! - воскликнул Маротта.- На это у них может уйти несколько месяцев.

– Как я говорил людям Питера в Лондоне,- сказал Шейн,- вы не имеете с алаагами дела каждый день, поэтому не понимаете их. Они обладают технологией, которую мы не можем себе вообразить, и это, вкупе с их манерой работать, означает, что приказ - любой приказ - немедленно исполняется. Если нужно создать учреждение, то теоретически оно уже создано и несет ответственность за свою деятельность со дня выхода приказа. В данном случае приказ, возможно, вышел в тот день, когда Лит Ахн послал меня сюда. К моменту моей высадки, без сомнения, как алааги, так и люди уже изучали документы, относящиеся к вопросу. Завтра или, самое позднее, на следующий день Лаа Эхон сообщит мне, где находится Блок, и разрешит мне пойти посмотреть на него. Мне придется провести там от одного дня до недели, чтобы подготовиться к поездке. Итак, вероятно, неделя или чуть больше.

– Водители захотят узнать, какого рода опасности они могут подвергнуться,- сказал Маротта.

– Никакой на пути туда,- сказал Шейн, вставая, и Мария вновь повторила его движение,- если только каждый из них сможет объяснить свое присутствие. На обратном пути полиция и Внутренняя охрана могут выставить часовых на всем пути следования, чтобы отлавливать любого, одетого пилигримом.

– Можно постараться не одеваться пилигримами на обратном пути,- сказал Маротта.

– Вы прекрасно понимаете, что это невозможно,- произнес Шейн.

– А вдруг что-то заставит вас снять одеяние пилигрима? - спросил Маротта. Он слабо улыбнулся.- И водитель в конце концов увидит ваше лицо?

– Водитель должен очень постараться не видеть моего лица,- сказал Шейн.- Если я решу, что он увидел…

Шейн не договорил.

Он слышал собственные слова, как будто произнесенные кем-то другим, совершенно спокойным, бесстрастным голосом. Но внутри все замерло от удивления, что он мог сказать такую вещь. Что-то, тем не менее, подсказывало ему, что говорит он только то, что должно быть сказано.

– Я проинформирую водителей.

– Да,- сказал Шейн.- Их надо предупредить. Мария передаст вам, когда у меня представится случай уехать, так что машина и водитель должны быть наготове.

Он повернулся и вышел вместе с ней.

Они взяли такси и высадились за несколько кварталов от гостиницы. В такси они не разговаривали; но когда шли рядом, Шейн нарушил молчание.

– Он тебя любит? - спросил Шейн.

– Думаю, когда-то любил,- ответила Мария.- Но недолго. Нет, просто дело в том, что я была членом его команды, а теперь я с тобой. Такой вот он.

– Ему можно доверять? - напрямик спросил Шейн.

– Да,- сказала она,- по крайней мере, пока не делаешь что-то за его спиной.

Они вернулись в номер; и поскольку теперь не было необходимости спать по отдельности, они легли в одну кровать, и он снова нашел прибежище в любви.

На следующий день, как он и ожидал, Лаа Эхон послал его в миланский Губернаторский Блок. Он располагался всего лишь через несколько улиц от здания штаба и удивительно напоминал здание Блока в Лондоне. Как и в Лондоне, ничто не говорило о том, что здание принадлежит пришельцам. Закрытый дворик перед зданием так же использовался в качестве стоянки для автомобилей людей и чужаков.

Несмотря на разницу интерьеров, сходство с лондонским Блоком было поразительным. Там и тут кабинеты людей размещались на нижних этажах, а алаагов - на верхних. Лифтом разрешалось пользоваться только алаагам. Шейн не сомневался, что арсенал находится внизу, в подвальном помещении - либо в том, какое было в здании, либо в специально построенном алаагами.

И так же в первый вечер состоялся торжественный ужин, на котором присутствовали новый губернатор Миланского региона, вице-губернатор и полковник, командующий Внутренней охраной. Поскольку все они были итальянцами, а не англичанами, то ужин больше напоминал митинг, и все трое непринужденно манипулировали настроениями присутствующих.