Мастерская человеков

- Что ж, хорошо, - сказал Капелов, глядя с улыбкой на свое новое детище. Он испытывал радость производителя, радость творца, но все же не был лишен и объективного критерия: Мурель ему нравился больше. Разве можно сравнить его с этим косоглазым, сутулым существом!

- Какие же чувства можно исследовать при помощи вашего ящика? спросил он.

Фоллет сказал:

- Я думаю, что во всяком случае не мимолетные и не быстро возникающие, а какие-нибудь из категории наиболее прочных, может быть, из тех, которые перешли по наследству. Некоторые из них имеют осязаемые отложения на костях, на внутренней стороне ребер, некоторые на ключицах. Есть отложения кое-каких чувств и на других костных образованиях, но я этого еще не успел обследовать. Но "главные", так сказать, чувства образуют отложения на ребрах.

Не быть довольным таким работником, конечно, нельзя было! Капелов был явно доволен, особенно с того момента, когда он узнал, что Фоллет старался применить свое изобретение к очередным нуждам Мастерской. Так, например, узнав о том, что предстоит исследование крестьянина-единоличника, что цель исследования - точно выяснить, насколько глубоко в нем сидит чувство собственности, он применительно к этому и наставил и даже отчасти перестроил рентгеновский аппарат.

Когда опыт должен был начаться, он и вызвал из комнаты Капелова.

- Давайте, давайте, - сказал Капелов, уже входя в то возбуждение, которое в нем всегда вызывала непосредственная работа в Мастерской.

Фоллет пошел вниз за аппаратом, и в это время произошло новое осложнение. Брусик заявил, что нужно исследовать чувство собственности не только у крестьянина-единоличника, который не хочет идти в колхоз, но еще у нескольких людей, в том числе московских жителей разных социальных прослоек, которые находятся в Мастерской.

- Без выявления этого самого отношения к собственности, по-моему, вообще нельзя начать изучение советских людей, - сказал Брусик. - Нам предстоит много работы. Но раз мы взялись за исследование собственности, так уж давайте исследуем всех. Зачем нам два раза возвращаться к одному и тому же вопросу. Ведь новый человек должен быть лишен чувства собственности, не так ли? Надо же нам, в самом деле, разобраться в этом.

Капелов растерянно смотрел на Муреля, ожидая, как тот отнесется ко всему этому. Но Мурель улыбнулся и сказал:

- К этому надо привыкать, это обычное московское явление. В Москве и вообще в Советском Союзе все хотят все. У всех разбужены все потребности, каковы бы они ни были. Иначе и не может быть при такой настоящей, глубокой, подлинной революции. Массы по-настоящему подняты, и поэтому всюду такая теснота. Все хотят все. Выдают селедку - все хотят селедку. Играет музыка все хотят слушать музыку. Учат чему-нибудь - все хотят учиться. Спрос, естественно, всегда превышает предложение. Нужна чудовищная производительность, чтобы она могла удовлетворить растущие потребности масс советских трудящихся. Конечно, только социализм сможет полностью удовлетворить их, и вполне понятно, почему строительство социализма идет и должно идти такими бешеными темпами. Массы хотят всего и имеют право на все. Нет в Москве, как и во всей Стране Советов, такого учреждения, которое бы не страдало от обилия потребителей. На покупку цветов тоже бывают очереди. На самые редкие вещи и занятия - тоже. Я случайно был в японской библиотеке, - уж на что редкое учреждение в Москве! - но и там была очередь: есть достаточное количество москвичей, которые хотят знать и японский язык... Недавно я проходил мимо магазина, в одном из отделений которого продавали канифоль, так вот, и на канифоль была очередь, ибо есть достаточное количество советских граждан, желающих учиться и умеющих играть на скрипке... Есть в Москве специалисты, которые определяют способности. Они дают задачи, .математические вычисления, по которым определяют быстроту сообразительности, степень реагирования на явления и тому подобное. И эти специалисты тоже изнывают от обилия клиентуры. Если тут же выдают изюм, то опять-таки очередь. Театр - очередь. Неудивительно, что и к нам на опыт исследования чувства собственности набились охотники узнать, насколько глубоко в них сидит это совершенно ненужное в Советской стране чувство... Ничего не поделаешь. Надо будет их удовлетворить. Зато следующие опыты мы обставим более конспиративно.

К утешениям и успокаиваниям люди привыкают так же, как и ко всему остальному. Еще совсем недавно Капелова никто не утешал и не успокаивал. Он сам пытался не всегда успешно успокаивать Латуна. А сейчас он привык к тому, что его иногда утешал Мурель, и он поддавался этому с удивительной покорностью - ведь приятно, когда вас утешают и успокаивают!

Фоллет пришел со своим аппаратом. Капелов, наконец, взял командный тон, и приступили к работе, разместив всех пришедших вокруг стола, на котором стоял сельскохозяйственный макет.

В комнате был потушен свет. Крестьянину-единоличнику дали выпить стакан чаю с примесью солей, атрофирующих стеснение и вызывающих полную непосредственность в выражении чувств, а также и равнодушие к окружащей обстановке. Крестьянин, который до этого находился в леднике, в достаточной мере продрог и горячий чай выпил с удовольствием.

Выждав, когда на него начнут действовать капли, освобождающие человека от хитрости и обычной дипломатии, Капелов сказал:

- Вот этот земельный участок принадлежит тебе. И этот дом, и овин, и сарай, и конюшня-твоя собственность. Ты хозяин этого. Ты это все получаешь в полную собственность.

Наступила тишина. В тишине явственно раздалось продолжительное удовлетворенное мурлыкающее мычание.

Капелов повторил:

- Слушай. Этот земельный участок принадлежит тебе. Это твоя собственность. Понял? Это отнято у помещика правом революции и передано тебе. Это твое. И дом твой, и все, что в доме. И овин твой, и загон твой, и сарай твой...

Единоличник опять замычал. В его мычании была полная удовлетворенность. Он сразу почувствовал себя владельцем земельного участка.

Он нагнулся к макету и положил на его края широким движением распростертые руки. Взгляд его остановился на лошади. Он открыл рот. Лицо приняло вопросительное выражение. Оттенок страдания лег на нем, сомнения, неуверенности и жадности... Про лошадь ничего не было сказано...