Хронокосмос

Он даже не осознавал, что получил ожоги первой степени, пока не вернулся на «Оберон». Фрэнк поглядел на сидящую у его ног Леа, протянул руку и нежно погладил ее по волосам. Девушка внимательно посмотрела на него, и он улыбнулся. — Я рад, что в первый раз ничего не вышло, — тихо сказал он. — Не думаю… не уверен, что нам удалось бы спастись.

На мгновение показалось, что Леа подавила охватившую ее дрожь, затем намеренно отвела взгляд в сторону.

— Передайте, пожалуйста, вон ту штуку, — обратилась она к Мерфи, показывая на открытую аптечку. Мерфи наклонился и толкнул коробку к ней.

— Итак, ты полагаешь, что Пеннсы не покинули корабль? Ты сказал, когда взорвалась бомба, они находились на лестнице палубы А?

— Возможно, но… — Фрэнк покачал головой. — Если так это и произошло… должно было произойти… тогда они не выбрались. Согласно историческим записям, он остался на борту, чтобы найти жену, и никто их них не покинул корабль вовремя. На самом деле это просто ужасно, — тихо добавил он. — Я встретился с ним всего на мгновение, но мне показалось, что он хороший человек.

— Тогда считай, что тебе повезло, — заключил Мерфи.

Фрэнк кивнул. Он знал, что ему повезло больше, чем кому-либо. Зная, что Лу в беде, Мец поставил на то, что режим «хамелеон» сделает «Оберон» невидимым для сотрудников военно-воздушной базы, и посадил хронолет у края посадочной площадки всего в нескольких сотнях метров от швартовочной опоры. Поскольку внимание всех и каждого было приковано к «Гинденбургу», никто и не обратил внимания на легкое возмущение воздуха, созданное хронолетом при посадке. Как только Фрэнк покинул место катастрофы, Мерфи вылез из «Оберона», нашел его у края толпы и под покровом сумерек препроводил обратно на хронолет. Когда оба благополучно забрались на борт аппарата, Мец снова поднялся в воздух.

Импровизированная спасательная операция прошла гладко, без сучка и задоринки. Однако каждый раз, когда Фрэнк позволял себе вспоминать об этом, когда его разум возвращался в те ужасные мгновения, которые показались минутами, даже часами, он переживал весь кошмар заново. Глухой звук взрыва, яростное стремительное падение, падающие обломки, крики…

— Сиди смирно, — проворчала Леа. — Сейчас будет щекотно. — Она натянула пару эластичных пластиковых перчаток и осторожно открыла маленькую, герметично запаянную баночку. Заметив любопытный взгляд Мерфи, девушка протянула ему емкость, чтобы он смог рассмотреть надпись.

— «Надерм-310» — наноклеточное средство восстановления эпидермиса. Похоже на лосьон. Мы накладываем его, и…

— Восстанавливает кожу, используя микроскопические нанороботы. — Рассеянно поглаживая бороду, Мерфи придвинулся поближе и зачарованно разглядывал баночку. — Ну перестаньте, я ведь не пещерный человек.

— У вас это было? — недоверчиво спросила девушка.

— Пока нет, но над этим работала одна итальянская компания биотехнологий. — Мерфи внимательно следил, как Леа аккуратно вылила немного лосьона на спину Фрэнку. — Откуда взялось это вещество? — Не знаю. Может быть, с Луны. Леа начала втирать «надерм» в покрасневшие и покрытые волдырями участки кожи Фрэнка.

— Итак, давай попытаемся все понять. Если ты видел на «Гинденбурге» Джона Пеннса, это означает, что ни я, ни ты никогда не поднимались на борт. Правильно?

— Именно так мне и кажется. — Фрэнк нахмурился, изо всех сил стараясь преодолеть желание почесаться. Леа ошибалась; лосьон не щекотал, он вызывал зуд, словно ядовитый плющ. — А этого не должно было случиться, если бы мы вернулись в исходную мировую линию… то есть ту, которую покинули в 1937 году.

— Нет, то была бы измененная мировая линия. — Мерфи загнул палец. — Как вы мне объяснили, в мировой линии «А» «Гинденбург» взрывается по плану, унеся жизни Джона и Эммы Пеннс наряду с десятками других людей. — Он загнул второй палец. — А в мировой линии «Б», измененной мировой линии, вы двое находитесь на борту вместо Пеннсов, но искажаете все так, что история изменяется, и создается новая мировая линия… Та, откуда вышел я. Пока я излагаю правильно? — Фрэнк кивнул. — Итак, тогда это — не линия «Б», потому что вы вернулись и изменили все в обратном направлении, как это должно было произойти в линии «А».

— Да, но когда мы поднялись на борт «Гинденбурга», то находились в темпоральной линии «А». — Леа закончила распределять лосьон по спине Фрэнка и приступила к ногам. — В ночь перед отправлением дирижабля из Франкфурта мы организовали похищение Пеннсов, когда они направлялись в Оперу. Мы не оказались бы на корабле, если бы похищение не удалось, просто не смогли бы этого сделать.

— Значит, теперь мы в мировой линии «В»… совершенно новой линии? — Фрэнк вдруг почувствовал пустоту внутри себя. — Тогда все это было напрасно. — Нет-нет… Совершенно не обязательно.

Мерфи поднялся и подошел к настенному экрану. На нем отображался вид Земли с низкой орбиты, куда Фрэнк вывел «Оберон» после того, как они покинули Нью-Джерси. Пожилой ученый получал удовольствие от полета в космос; и теперь, глядя на Землю, приводил в порядок мысли.

— Ты говоришь, что переставил время взрыва с восьми обратно на семь двадцать пять, так? Возможно, что бомба все время была установлена на восемь, однако таймер просто отказал и детонировал раньше срока. Тот факт, что Леа натолкнулась на этого парня, Шпеля, оказался лишь совпадением.

— Не получается, — возразила Леа. — Когда мы сверяли показания миниатюрных наблюдателей, установленных под оболочкой, то видели, что Шпель вернулся в отсек № 4 вскоре после того, как «Гинденбург» приблизился к Лэйкхерсту.

— Да, но в действительности видели ли вы, как он переставлял время таймера? А может, он просто проверял, не обнаружил ли кто бомбу?

— Это… логичное предположение, — неохотно согласился Фрэнк.

Мерфи улыбнулся и покачал головой.

— Я никогда ничего не предполагаю… Отсюда следует, что темпоральная линия «А» была изменена из-за событий, предшествующих сегодняшнему дню.

Леа от удивления раскрыла рот; какое-то мгновение она пристально смотрела на Мерфи. Затем, не потрудившись стереть мазь с ноги Фрэнка, девушка встала на ноги.

— Что-то не так? — спросил Лу.

— Нет. Оставайся на месте. Я сейчас вернусь. — Она покинула помещение и направилась в аппаратную.

— Милая девушка, — произнес Мерфи, когда Леа оказалась вне слышимости. Он вернулся на место и присел. — Твоя подружка?

— Нет… не совсем. — Фрэнк импульсивно вытянул руку, чтобы почесаться, но передумал. Нанороботы восстанавливали обожженную плоть; боль исчезла, но постоянный зуд грозил свети его с ума. — С чего вы взяли?

— Она очень переживала за тебя, пока ты был на борту «Гинденбурга». Я думал, она оторвет пилоту голову, когда он сказал, что больше не может находиться там. — Его глаза повеселели. — Может, это не мое дело, но, думаю, ты ей небезразличен. Если ты этого не знал… что ж, тогда, как когда-то говорило мое поколение, тебе нужно подобрать ключ.

Фрэнк почувствовал, как по телу распространяется тепло.

— Давайте вернемся к нашему разговору. — Лу намеренно переменил тему.

— Что вы хотели этим сказать?

— Я хочу сказать, вы работаете при допущении, что эта мировая линия могла измениться исключительно по причине действий, совершенных или не совершенных вами до этого дня. Учитывая характер вашего предыдущего визита, не могу винить вас за это. — Мерфи покачал головой. — Но вы забываете, что с 1937-го по 2314 год прошло почти триста лет. Другими словами, что-то, произошедшее в будущем, могло предотвратить ваше появление в этом году. И это…

— Может быть, вы помолчите? Ваш разговор разносится по всему кораблю.

Они подняли головы и увидели, что в дверях стоит Мец. Сославшись на изнеможение, он прогнал всех из рубки управления вскоре после того, как «Оберон» достиг орбиты, затем запер дверь, чтобы немного поспать. Теперь он с затуманенным взором, съежившись, стоял прямо у входа в пассажирский отсек и, очевидно, был раздражен тем, что его так бессовестно разбудили.