Теранезия (ЛП)

Она повернулась к нему и многозначительно добавила, будто только сейчас поняла, чего он опасался:

— У нас в печени тоже есть ферменты, которые позволяют с этим справиться. Оно все равно безвредно для человека.

Она закончила осматривать оборудование.

— Отлично. Ты начинай разбирать все и выноси на палубу, а я пойду за надувной лодкой. Вернусь через минут десять.

— Я, наверное, торможу, — сказал Прабир. — Но, кажется, я чего-то не понимаю. Куда мы со всем этим направляемся? Какой план?

Мадхузре улыбнулась с гордым видом заговорщицы, будто в любой момент могла войти Амита и поинтересоваться, почему они шепчутся.

— А как ты думаешь? Конечно, на юг.

Прабир следовал полученным инструкциям, пока Мадхузре поплыла к кораблю экспедиции. Затем он проверил часового, лежащего на палубе — мужчина все еще дышал, медленно и глубоко.

Он стоял и ждал, когда вернется Мадхузре. Даже просто путешествуя рядом, он представлял для нее угрозу. Но Грант не заразилась, несмотря на ее возню с образцами с Теранезии и их поцелуя. В отсутствие человека, который опустил бы его на землю, Прабир позволил своему воображению пойти вразнос, а единственными достоверными фактами было то, что у него в крови обнаружился ген Сан-Паулу и, что рыбаки как-то изменились, но никто не хотел говорить, как именно.

Мадхузре появилась со стороны кормы, гребя на ярко-оранжевой надувной лодке и таща еще одну с грузом на буксире. В какой-то момент Прабир ужаснулся, решив, что они будут спасаться, используя только свои руки, но потом заметил подвесные моторы, которые она не включала во избежание шума. Он посмотрел на лагерь: часовые сменились в десять вечера, а сейчас было примерно без двадцати три. Оранжевый полимер лодок, казалось, флюоресцирует в лунном свете. Так будет до рассвета, или пока луна не скроется за горизонтом?

Мадхузре подогнала лодки к борту корабля.

— Давай все сюда, по одному за раз.

Прабир подал ей первое устройство.

— Для чего все это?

В лодке уже лежало с полдюжины одинаковых серебристых коробок, бутылки с реактивами и четыре больших канистры с топливом.

— Следить за твоим состоянием, конечно же. И лечить, если потребуется.

— Ты серьезно?

— Надеюсь, не потребуется. Надеюсь, что ничего не случится, пока мы доберемся до Дарвина.

— До Дарвина? Если австралийцы имеют хоть малейшее представление о том, что во мне, то запрут меня в хижине в центре пустыни на вершине могильника с ядерными отходами.

— Не-а. Они депортируют тебя в Канаду на военном самолете с биологической защитой и пришлют тебе счет. Я думаю, будет хуже, если мы отправимся куда-то еще.

— Что именно, ты надеешься, — сказал Прабир, — не случится en route [32]?

— Если бы я знала это, мы бы путешествовали бы значительно менее нагруженными.

Она засунула последний блок между остальными и проверила устойчивость всей кучи. Затем протянула ему спасательный жилет, такой же, как был на ней.

— Давай, садись.

— Я сяду сзади.

— Ты просто не хочешь помогать мне грести.

Прабир перелез через борт и разместился во второй лодке. Он опасался, что осадка лодки окажется опасно низкой, но надувной каркас обеспечил хорошую плавучесть, на которую почти не повлиял его вес. Стоял высокий прилив, и Мадхузре прошла над затопленным рифом, не меняя курса. Затем она с трудом начала грести в сторону открытого моря.

— Помнишь Орра из «Уловки-22»? — весело спросила она. — Он греб на спасательной лодке весь путь до Швеции.

— Я помню, — он подарил ей книгу на ее одиннадцатилетие. — Но я так понимаю, что мы высадимся на Ямдена, чтобы пересесть на что-нибудь более походящее?

— Да, план такой. Мне не очень хочется пересекать Арафурское море на этих штуках.

Прабир помолчал какое-то время, а затем спросил:

— Ты сердишься на меня?

Мадхузре засмеялась.

— Как я могу злиться? У меня есть не только первый подлинный образец теранезийских млекопитающих, но и эксклюзивный доступ ко всем его биохимическим данным. Да я смогу выжать из этого докторскую степень, — она повернулась к нему не переставая грести. — Нам надо было все сделать иначе. Ты должен был отправиться с нами в составе экспедиции. Нам не надо было ничего скрывать с самого начала. Но все это теперь не важно. Их работа признана, и кто-нибудь закончит ее. Мне этого более чем достаточно.

Они уже отошли достаточно далеко от рифа, но их все еще было видно с берега. Руки Мадхузре дрожали от усталости, но она проплыла еще несколько сотен метров, прежде чем сложила весла.

— Меняемся местами, — сказал Прабир. — Я поработаю веслами.

— Давай.

Они слезли в воду, чтобы переплыть с лодки на лодку — это было проще, чем перелазить, задевая груз. Прабир взял весла и начал входить в ритм. Пустота впереди, бесполезные звезды, преследующий лодку круг луны на воде — все было так же, как восемнадцать лет назад. Он изо всех сил старался оставаться в настоящем.

— Сколько человек прячется в джунглях?

— Сейчас десять.

— И как они собираются жить дальше?

— Стащить еду из лагеря не так уж и сложно. В любом случае, мы уже послали сообщение в Амбон, так что ситуация должна разрешиться в течение нескольких дней. Я думаю, что все будет происходить на уровне взаимных дипломатических одолжений, пока кто-то из крупных доноров помощи Западному Папуа не согласиться поиграть мышцами. Я знаю, звучит ужасно запутанно, но так будет явно безопаснее, чем если Амбон пошлет военный корабль.

— Ага. Тебе видно, что там происходит на берегу?

Мадхузре посмотрела в бинокль.

— Парень лежит, где упал, — сказала она и добавила, дразнясь: — И все еще светится от высокой температуры.

— Я и не думал, что ты убила его, — запротестовал Прабир.

— Из тебя плохой лжец.

— Марта смогла бы. Ты — нет.

— Ты думаешь, я не гожусь в спецназовцы? — В голосе Мадхузре послышалось разочарование.

— Я очень надеюсь, что нет.

Он глянул на нее через плечо: она улыбалась. Она не помнила солдата, лежащего на траве и истекающего кровью.

— Я знал, — пошутил он, — что не никогда не должен был позволять тебе заниматься муай-тай. У тебя остались бы шрамы на всю жизнь.

Через некоторое время они снова поменялись местами. Прабир смотрел в бинокль в инфракрасном режиме ожидая, не только пока не станет видно лежащего ничком солдата, но и пока весь берег полностью не скроется в мареве над водой.

— Можно запускать мотор.

Мадхузре нажала на зажигание, и лодка рванулась вперед, туго натянув соединительную веревку. Мотор работал на дизеле, но так тихо, что Прабир едва не расплакался от злости.

Они могли запустить его еще полчаса назад — от их разговоров было больше шума.

— Ты думаешь, они отправятся в погоню за нами? — спросила она. — Наверное, будет несложно угадать направление.

— Я не знаю, — сказал Прабир, — насколько серьезной проблемой они меня считают. Пока я не направляюсь к ним в страну, я — проблема для кого-то еще.

Подвесной мотор лодки был оборудован GPS, инерциальным навигатором и автопилотом. Мадхузре выбрала нулевую отметку рядом с пунктом назначения, на карте, отображающейся на маленьком встроенном экране, подтвердила выбор и передала управление автомату. Единственная вещь, которая не была автоматизирована — это предотвращение столкновений. При входе в судоходную зону нужно было переходить на ручное управление.

Ближе к рассвету она бросила ему запечатанный в пластик шприц.

— Если ты собираешься оставаться параноиком, то тебе придется самому взять образцы собственной крови.

— Гм. Это должно быть весело. — Прабир разорвал пакет: внутри оказался дезинфицирующий тампон, похожий на крохотные душистые полотенца в самолетах. Он снял свой ремень и затянул его вокруг правой руки. — Я чувствую себя наркоманом.