Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

— Не понял, — сказал Клаус.

Ладаван объяснила ему:

— Солдатик прощался со своей милой.

Мизир возразил:

— Мы не можем знать, кто из них «он», а кто «она». Может, оба ни то и ни другое или пол меняется со временем. У грибов…

— Да в геенну твои грибы! — Иман отвернулась наконец от неподвижного Хасана и зашагала к своему шатру.

Мизир недоуменно посмотрел ей вслед, потом повернулся к Хасану и продолжил:

— В самом деле, я должен изучить процесс. Этот «язык» может оказаться…

— Пусть его изучает Разум, или займись этим молча! — приказал Хасан. — Мы обязаны уважать их чувства.

Клаус придержал уходившего Мизира за рукав:

— Солдат скорее всего мужского пола. На этом уровне технического развития общество не может себе позволить жертвовать женщинами в сражении.

Как ни странно, последнее слово сказала всегда тихая Ладаван.

— Иногда, — проговорила она, — я не понимаю вас, людей.

Позднее она повторила эти слова Сунгу, и он ответил на мандаринском. Ладаван немного понимала это наречие китайского и уловила смысл:

— Дорожи тем, чего не понимаешь.

На следующий день произошло два события, если не больше. Первое было весьма драматичным, но не слишком важным. Второе было не столь драматичным.

Предупредил о них Янс Дарби. Он с утра поднял сверхлегкую машину и сделал круг за цепью Туманных гор, за пределами видимости из города. Машина маскировалась так же, как зонды, и шум пропеллеров заглушался поглотителями; но из-за больших размеров заметить ее было легче, так что он собирался набрать высоту, прежде чем приблизиться к обитаемым местам. Янс держал курс вдоль реки, протекающей через Великую Западную равнину, туда, где она уходила в багровую расщелину, прорезая горы на пути к побережью.

В расщелине уместилось маленькое селение, и ниже по течению, на прибрежной стороне хребта, стояло еще одно, но устье было болотистым, и в бухтах у впадения в море не было города, подобного Восточному Порту. Когда Янс сообщил: «Каджуны [23]в дельте», никто в базовом лагере сперва не понял, что он имеет в виду: а именно охотников и рыбаков, селившихся в разбросанных далеко друг от друга хижинах.

— Двое взглянули вверх, когда я пролетал мимо, — мимоходом заметил Янс.

Мизир забеспокоился:

— Я уверен, что аборигены видят в инфракрасном спектре. Тепловой выброс у наших двигателей минимальный, и все же…

Исследователи иногда замечали, как горожане бросают взгляд в сторону пролетающих зондов — так человек оглядывается на слабую вспышку или незаметное движение. Хасан решил уменьшить количество ночных полетов, когда в холодном небе тепло двигателей проявляется ярче.

Из Восточного Порта по Большой Товарной Дороге выехал большой крытый фургон под охраной пяти всадников, но люди почти не обратили на него внимания — в ту сторону часто уходили грузы.

Янс пролетел вдоль линии хребта дальше в море. Сунг считал, что в той стороне могут оказаться острова — вершины расположенных на морском дне гор, а Мизир жаждал заполучить образцы островных видов и выяснить, насколько они отличаются от тех, что он нашел на прибрежной равнине, в долине реки на западном склоне и на их собственном альпийском лугу. Для этой цели Янс погрузил на борт несколько разведывательных зондов.

Обнаружили они корабль.

— Вы бы видели этих негодяев! — передавал Янс по радиосвязи. — Точь-в-точь старый пиратский корабль: паруса подняты, пушки выглядывают из открытых люков, воду режет, как плуг. Правда, форма корпуса другая — не могу объяснить, как выглядит. То ли шире, то ли короче… И паруса… оснастка тоже другая. На главном парусе — солнце с расходящимися лучами.

— В городе у них нет такого герба, — сказал Клаус. — Похоже, у местных тотем — шесторёл. — Он имел в виду хищную птицу с когтями на крыльях, лапах и кроющих перьях.

— Это не тотем, — поправил Хасан, — а герб. Кажется, у вашего народа когда-то был такой же?

— Двуглавый орел, — кивнул Клаус, — но это был тотем, и, — добавил он, — ему принесли немало кровавых жертв.

— Может быть, это силы вторжения, — сказал Башир. — Возможно, потому население Порта и готовится к войне.

— Один корабль? — усомнился Хасан.

—  Первыйкорабль, — сказал Башир, и Хасан признал, что юноша, возможно, прав.

— Не хотел бы я видеть, как нападут на этот народ, — продолжал Башир. — Мне они нравятся. Добрые, умные и предприимчивые.

Хасан, разбиравшийся в урожае снимков, доставленных зондом, выпрямился, чтобы взглянуть на него.

— Что ты знаешь о Филиппе Хабибе? [24]— спросил он.

— Только то, чему учат в школе.

— Он был умен и предприимчив, и, говорят, добр — по крайней мере, с друзьями, — хотя друзей у него было не так уж много.

— Он был великий человек.

— Был. Но история переполнена великими людьми. Могло бы быть и поменьше. Предполагалось, что Иностранный легион никогда не вступит на землю Франции. Я пытаюсь тебе объяснить, что мы не знаем, из-за чего начинается эта война. «Умный и предприимчивый народ», за которым мы наблюдаем, может оказаться невинной жертвой захватчиков — или жестокими угнетателями, которых пытаются свергнуть. Когда Сефевид сражался с Ак-Коюнлу [25]— на чьей стороне была справедливость?

— Кузен, мне даже имена эти не знакомы.

— И этот народ с равнины тебе тоже незнаком. Янс, веди постоянное наблюдение. Проверь, флотилия там или одиночный корабль.

Это был всего один корабль, и он свернул паруса и вошел в Восточный Порт под парами, навстречу шумному, хотя и опасливому гостеприимству. Было много парадов и много торжеств, и морякам, и морским пехотинцам с корабля — они носили алую форму со множеством золотых значков и нашивок — досталось в избытке хлопков по спинам и поглаживаний щупальцами от горожан, и в первую же ночь многие из них потешили свои отверстия.

«Моряки, — заметил по этому поводу Клаус, — повсюду одинаковы».

Церемонии проводились в парке. Произошел обмен флагами — ритуал, по-видимому, весьма значительный, если судить по движениям и крещендо барабанных выкриков толпы. Капитан корабля и высокопоставленный военный из города вручили друг другу невзрачные, строго функциональные сабли.

— Мне кажется, они заключают мир, — сказала Иман. — Тут сошлись два старых врага.

— Соблазнительная теория, — пожал плечами Хасан, — в нее хочется верить. А часто ли в земной истории старые враги пожимали друг другу руки и становились плечом к плечу?

— Мне больше по душе наши портовики, чем эти, с солнцем, — сказал Башир.

Хасан обернулся к нему:

— Уже выбираешь, на чьей ты стороне — на мирнойцеремонии?

— Хочу напомнить, — вмешалась Иман, — что символ Порта — хищная птица. Золотое солнце — не столь угрожающая эмблема.

— Не в том дело. Я сужу по мундирам.

— Тебе желтый цвет нравится больше алого?

— Нет. На горожанах форма не так хорошо сидит и украшений меньше. Этот народ не превращает войну в зрелище.

Хасан, собиравшийся уже отвернуться, остановился и взглянул на юношу с уважением.

— Ты прав. Они не распускают хвосты, как эти, заморские. И правильно, на войне не место павлиньим хвостам. Но задай себе другой вопрос: что свело вместе старых врагов?

Мизир пролистывал изображения прибывших, собранные им и Иман.

— Отчетливые морфологические различия. Другое распределение цвета лепестков на головных шарах. Больше зеленоватого оттенка, чем у городских. И ростом солнечные в среднем ниже.

Ладаван сообщила, что Разум определил значительное сходство языков. Моряки и горожане говорят на разных, но близкородственных языках или, скорее, «перепонках». Зато кобальтовые горожане иногда переходят на совершенно непохожий язык.

После церемонии в парке началось буйное веселье. Играла музыка — щипковых, ударных и смычковых инструментов.