Четвертая дочь императора

— Отлично, двигаем на старт.

Все наваливаются, и самолет выкатывается на открытое пространство. Его поворачивают, Трос занимает место в кабине, за его спиной устраивается один из техников. Запускают один двигатель, второй, кто-то машет флажком, самолет трогается и катится по взлетной полосе. Остановка, разворот. Теперь машина бежит заметно быстрее, оторвав хвост от грунта.

Плавно замедляется, останавливается. Опять разворот, и снова пробежка вдоль всей полосы с коротким подлетом. Тут же посадка и плавная остановка.

Следующий «заезд» прошел уже с подлетом метров на десять. Наконец самолетик подкатывается к воротам ангара и останавливается. Звук реактивной струи обрывается, и винты долго еще крутятся по инерции, замедляясь.

Наконец всё остановилось. Народ закатывает машину в ангар хвостом вперед и техники подтаскивают под двигатели металлические леса.

— Тяга упала на последнем проходе, — недовольно бросает Трос.

— В такой команде можно сварить любую кашу, — понимает Гошка и перестает удивляться увиденному. Особенно, поняв, что идет демонтаж обеих силовых установок. Понятно, опять лопатки турбины. Явно хватает только на один полет. Просто проклятье какое-то. Может, лучше паровой котел в фюзеляже разместить, да и крутить пропеллеры паром? Тогда на десяток другой полетов турбины хватит. Хотя, наверняка уже и без него всё оценили. Ясно же, что готовят сразу боевой самолет, стало быть, нужно везти не только пилота, но и бомбы.

На следующий день после обеда самолет взлетел, выполнил несколько разворотов, подъемов и снижений. Нормально сел. Второй полет провели с макетом бомбы — бревном, который прицельно сбросили на краю аэродрома с пологого пикирования. И снова закатили машину в ангар.

Еще удалось увидеть «продувку» планера аналогичной модели на крыше несущегося по рельсам вагона. На идеально прямом участке длиной километров пятнадцать, этот макет прокатили на скорости километров полтораста, причем с пилотом в кабине. Исследовали реакцию на отклонение рулей и элеронов.

— Вообще-то мы их отсюда, с крыши поезда, и запускаем в первые полеты, — объяснил подошедший Трос. — С моторами полная ерунда, так что, все, что можно выдавить из проверок планера при его буксировке, исследуем от всей души. Ты не слыхал, как там с дизелями дела обстоят? Извелся уже весь. У нас ведь модель готовая имеется под поршневой движок. Аналог У-2.

Гошка поведал печальную историю посещения дизельной лаборатории. Повздыхали, поохали.

— Завтра покажу тебе готовые машины. Не скажу, что я от них в восторге, но немножко лучше, чем совсем ничего. — Трос явно собирается уходить.

— А эти чем нехороши? — Интересуется Гошка.

— Моторы кончились. Следующая пара через два месяца будет, — фразу завершает тяжелый вздох, похожий на стенание. — Это еще на один полет или пару полетиков.

— Трос, он такой же, как ты, пришелец с Земли. Лет десять как в наших краях. — Пояснила Ри. — Папа ему всем помогал, и ты сам видел, что за люди вокруг него собрались. В общем, завтра покажем тебе то, что уже можно использовать для работы по морским целям. Догадался ведь, какую участь тебе готовят?

— Есть версия, что командовать подразделением кораблей, включающем в свой состав авианосец.

— В общем, да. Трос хочет руководить собственно авиацией, если ты не против.

— Не против. Только пока не понял, где же у нас авиация. И слушай, пока не началось, попроси Троса, и из его ребят-двигателистов, кого он сам выберет, зайти сюда, потолковать о дизелях. Неспокойно как-то мне.

— Пойдем-ка лучше в столовую. Чем народ звать-собирать, легче прийти туда, где и так найдутся все, кто тебя интересует.

Правда. В столовой было людно. Ри спокойно уселась на лавку напротив Троса.

— Кукса потолковать хочет. — Короче не скажешь. Прямо в глаза мужику. Нет, это не жена, а стихийное бедствие. Гошка медленно вдохнул воздух.

— Ты, как работает дизель, знаешь? — Глаза в глаза.

— А кто же этого не знает? — Трос спокоен и даже не удивлен.

— В карантине сидел? — Гошке надо знать точно.

— Сидел.

— Отчет писал?

— Скорее, это были воспоминания.

— Про дизели писал?

— А чего про них писать? Там же все просто.

— А почему они здесь не получаются?

— Откуда мне знать? Может, температура для воспламенения недостаточна, может еще, что не так. Я ведь, не специалист. Знаешь, сколько там тонкостей?

— Вот прямо сейчас, и прямо здесь, вот на этом листике мы с тобой все это тонкости и обсудим. Ты готов?

— Погоди, Кукса! Тут как вообще вопрос ставится?

— Я был в дизельной лаборатории. При мне двигатель немного работал. Но звук был вообще незнакомый, пахло совершенно не тем выхлопом, а слово «впрыск» вызвало ненормальную реакцию окружающих. Как на сальный анекдот.

— Тревожные симптомы. И бумажка какая-то маленькая. Ри! Когда вообще ближайший рейс до этой лаборатории?

Глава 32

Утром следующего дня Гошку провели в другой ангар. Со стороны он выглядел совсем небольшим, да и внутри не был особенно просторным. Огромные толстомясые дуги, опираясь концами о грунт и прилегая друг к другу, составляли его свод. Присмотревшись, легко было обнаружить, что собраны эти гнутые «колонны» из стеблей тростника, увязанного в очень длинные фашины, или бунты. Устойчивость конструкции придавал её размер и плотная сборка.

— Пожара не боитесь? — поинтересовался у одного из техников, что распахивали створки хлипких на вид дощатых ворот.

— Знамо дело, приходится опасаться, — ответил тот, нисколько не смущаясь.

Самолетиков здесь располагалось пять штук, все одинаковые, установленные друг за дружкой с поворотом, что позволяло уместить большое количество машин на весьма ограниченной площади. Ближний к выходу принялись выкатывать на площадку перед сооружением.

Сначала показалось, что это У-2, но по мере «проявления» деталей, сходство ослабевало. Двойное крыло биплана со стойкой, соединяющей плоскости, бросилось в глаза раньше всего, но потом глаз начал находить специфические детали. Переднее колесо неубирающихся шасси оказалось относительно большого диаметра и наполовину скрывалось под обтекателем передней части, В результате сам самолетик стоял с опущенным носом, поскольку стойки колёс под крыльями оказались выше.

Сам нос выставлялся вперед значительно дальше, чем ожидалось, отчего хвостовая часть выглядела слегка куцей, и была увенчана солидным хвостовым оперением. Прямо здесь и оказалась расположена соосно фюзеляжу единственная дюза. Поскольку воздухозаборников обнаружить не удалось, становилось очевидным, что двигатель здесь используется ракетный, и Гошкины гипотезы блестяще подтверждаются.

Трос помалкивал, Ри вообще куда-то исчезла, а к хвосту самолета, вытолканного из ворот, подкатили солидный ящик на колёсах, вытащили из него конец каната и затолкали его… прямо в дюзу. Потом Гошка с изумлением наблюдал за тем, как на продольный вал, расположенный в центральной, межкрыльевой части фюзеляжа слой за слоем наматывается этот толстый шнур… бикфордов шнур! Точно. Ракетное топливо упаковано в длиннющую «колбасу» и подается в камеру сгорания по мере израсходования.

— Полезли пока на вышку, — Трос показал в сторону нависающей возвышенности, на верхушке которой пристроилась решетчатая конструкция, увенчанная площадкой. Путь оказался неблизким, сначала по крутой тропе, потом начались лестницы и, наконец, они с верхней точки наблюдательной башни осматривают окрестности.

Далеко внизу у самолетика копошатся люди, пилот занимает место в кабине, расположенной в самом носовом участке летательного аппарата. Видно, как крошечная фигурка усаживается, располагая ноги по сторонам кожуха, прикрывающего верхнюю часть переднего колеса шасси, как техники прилаживают лобовой обтекатель и прозрачный фонарь.

— Как ты понял, в этой конструкции навалом уязвимых мест. Однако кабина пилота бронирована от пуль и осколков. Только прозрачные компоненты значительно слабее всего остального. Ну и пилотов подбираем по комплекции. Тут только компактные и жилистые не чувствуют тесноты.