Журнал «Если», 2004 № 03

Ну а пока способный студент закончил учебу и первым делом попробовал себе в портретистике. В чем изрядно преуспел: об этом свидетельствует заказанный ему портрет не кого-нибудь, а городского головы — лор-да-мэра Ливерпуля. Вскоре Кирби поступил на работу в лондонскую арт-студию, специализирующуюся на рекламных постерах к авангардистским фильмам. Однако вскоре вынужден был оставить студию и пуститься в рискованное плавание «фрилансерства» — иначе говоря, стал свободным художником. Причина такого резкого поворота в карьере была не столько творческого, сколько бытового свойства: будучи типичной «совой», Джош Кирби физически не мог работать в первую половину дня.

«Вся проблема с так называемым «высоким искусством», — писал он позже, — состоит в том, что лишь единицы могут на него прожить. Нужно стать великим… или хотя бы писать реалистичные пейзажи, потому что они бесхитростны и у многих вызывают желание повесить «картинку» на стену в гостиной. Кроме пейзажей, я вряд ли смогу назвать другие жанры живописи, которые гарантировали бы художнику стабильный доход, но пейзаж не вызывал у меня никакого воодушевления. В отличие от коммерческих иллюстраторов, большинство так называемых «истинных художников», которых я знал, зарабатывали на жизнь преподаванием, а это последнее дело, которым я желал бы заниматься. Если вы художник, творец, то можете рассчитывать максимум на одну персональную выставку в год. А если в это время зарядит дождь — что вы будете делать в пустой галерее, где никого, кроме вас, нет?»

Поэтому уже в середине 1950-х Кирби начал знакомиться с миром… нет, пока еще не Плоским, а всего лишь издательским! Первым его подрядило на оформление обложек «пейпербэков» одно из крупнейших британских массовых издательств той поры «Panther Books». Позже на способного молодого художника обратили внимание другие издательства: Кирби рисовал обложки к детективам (среди его ранних работ — первое издание романа «Лунный гонщик» тогда еще не столь знаменитого Яна Флеминга), вестернам, но больше всего — к научно-фантастическим романам. Увлекшись новым для себя жанром (уже на склоне лет художник признался, что в школе и в студенческие годы научную фантастику не читал), он стал выполнять аналогичные заказы и для журналов, в частности, для одного из тогдашних столпов журнальной фантастики «Authentic Science Fiction Magazine». Такая работа приносила не только творческое удовлетворение, но и неплохой доход, и со временем Кирби купил себе дом-студию в северной части Лондона, где зажил истинно богемной жизнью.

К началу 1980-х его имя было уже хорошо известно в мире научной фантастики. Причем, не только «родной» (на своей ежегодной конвенции в Брайтоне в 1979 году английские фэны назвали его лучшим профессиональным художником в жанре), но и заокеанской. И тут произошло событие, перевернувшее жизнь Джоша Кирби. Лондонское издательство «Corgi Books», с которым он успел поработать над новым изданием «всего» Брэдбери, заказало художнику обложку к роману некоего Терри Пратчетта «Цвет волшебства». Имя автора тогда еще ничего не говорило художнику, и поначалу он решил, что речь идет об очередном «проходном» заказе: выполнил — и из головы вон. Но, прочитав роман, неожиданно воодушевился: вот оно! То, чего он подсознательно ждал все эти годы и к чему внутренне был готов: новый, захватывающий, парадоксальный, невероятный мир, который визуально предстояло «обживать» ему — Джошу Кирби. То, что «на словах» придумал неизвестный ему Терри Пратчетт, представляло собой настоящий вызов для художника: здесь недостаточно просто техники и даже воображения — требовалась незаурядная выдумка, хитроумие, какой-то нетривиальный поворот… Короче, нужно было извернуться и сделать так, чтобы забавный Плоский мир не только «читался», но и «смотрелся»!

И художник засел за работу. Результат превзошел ожидания и автора романа, и издателя: последний тут же подписал с Кирби контракт на всю серию о Плоском мире. То есть, пока Пратчетт не исчерпает свою фантазию, воплощать его на обложках должен Джош Кирби и только он.

Таких идеальных творческих дуэтов писателя и художника история научной фантастики знает немного. Можно вспомнить Фрэнка Фразетту (см. «Если» № 3, 2003 г.) и серию Берроуза о Тарзане. Но к тому моменту, когда Фразетта начал осваивать фантастический мир Берроуза, автор уже пребывал в мире ином, так что союз получился заочным. А в случае дуэта Пратчетт — Кирби это было самое настоящее творческое содружество, если не сказать — соавторство. Во всяком случае писатель не уставал повторять: «Я только придумал Плоский мир — создал его Джош». Однажды Кирби даже написал несколько портретов самого Пратчетта, причем, фантастических: на одном писатель занимается татуировкой одного из своих персонажей, а на другом автор Плоского мира изображен волшебником, летящим над выдуманной им дискообразной планетой…

Всего Кирби выполнил более двух десятков обложек к серии о Плоском мире — и это не считая рекламных постеров, оригинальных картин по мотивам цикла и многочисленных эскизов. Последние два десятилетия фамилии Пратчетта и Кирби были неразделимы, и даже фанаты Плоского мира не подозревали, что еще до своего знакомства с ним Джош Кирби успел проиллюстрировать сотни фантастических книг от классиков жанра Рэя Брэдбери, Айзека Азимова, Брайана Олдисса и Роберта Силверберга (отдельно отмечу серию антологий «ужастиков» Альфреда Хичкока) до сериальных «стахановцев» типа Лиина Картера или Алана Берта Эйкерса.

Как иллюстратора, Кирби отличала исключительная дотошность, особенно редкая в среде коллег — коммерческих художников, которых неизбежно заедает пресловутый «вал». В его картинах полно мельчайших деталей, которые можно рассматривать часами, поскольку при беглом взгляде они не видны. Страницы книг в его домашней библиотеке были испещрены пометками на полях: прежде чем приступить к работе, Кирби внимательно изучал описания героев, их биографию и окружающий мир — и только потом брался за карандаши и кисти. Кроме них у него, конечно, имелся еще один важный инструмент: волшебная палочка, называемая талантом. Чтобы убедиться в этом, человеку, даже равнодушному к жанру научной фантастики, достаточно познакомиться с портретом Эдгара По и серией портретов упомянутого Альфреда Хичкока. Если внимательно присмотреться, то можно разглядеть, что лицо первого буквально соткано из змей и прочих фаворитов жанра «макабра», основоположником коего считается По, а лики мэтра кино — из персонажей и сюжетов его фильмов. Аналогичным образом создавал портреты из овощей, дичи, рыб и прочей снеди еще один кумир Джоша Кирби — старинный итальянский мастер-фантазер Джузеппе Арчимболди.

Лучшие работы Джоша Кирби собраны в двух альбомах — «В саду неземных наслаждений» (1991), название которого много говорит поклонникам Босха, и «Космический рог изобилия» (1999). А из собственных проектов он больше всего любил «Путешествие Айгая» — придуманное им и воплощенное в оригинальных полотнах научно-фантастическое «евангелие», жизнеописание некоего космического мессии. Однажды он заявил журналистам: «Если бы я жил несколько столетий назад, то, вполне вероятно, закончил бы тем, что расписывал храмы — наполнял бы жизнью Небеса и Преисподнюю, не говоря уже обо всех «слоях между ними…» Правда, еще вопрос, приняла бы церковь такого «помощника» или нет: постер Кирби к культовому фильму Терри Гиллиама и группы «Monty Python» «Жизнь Брайна», выполненный в духе брейгелевской «Вавилонской башни» и содержавший многие кадры, не вошедшие в окончательный вариант киноленты, вызвала в Англии скандал. Да такой, что прокатчики картины отказались использовать этот постер. Не способствовало образу доброго прихожанина и еще одно увлечение Джоша Кирби: все последние десятилетия он считал себя ревностным сайентологом, иначе говоря, сторонником идей небезызвестного Рона Хаббарда.