Фобос (СИ)

Ночью командира фрегата мучил странный сон. Он, вместе со старшими офицерами своего корабля и с командованием корвета, сидел за столом, в предвкушении праздничного ужина. Вскоре к ним присоединилась космическая пехота и можно было начинать…

Манекен, позвякивая медалями на парадном кителе, шёл как-то неуверенно, тяжело переставляя ноги. В его походке чувствовалась не тяжесть, а скованность. Подойдя к столу, пластмассовая кукла странно поскрипывала, как припайный лёд у берега, в момент поднятия небольшой волны. Манекен хотел было начать со своего хозяина, стоя над его стаканом, но, при попытке открыть кран, он его отломал, вместе с рукой. Вопреки опасениям, коньячная жидкость не полилась ручьями на пол — она оказалась замёрзшей. «А как же мы будем пить?» — задал кто-то из гостей резонный вопрос. «Будем грызть! — последовал лаконичный ответ неизвестного. — Кому не нравится грызть — пусть сосут». Послышался ряд возмущённых голосов, как из преисподней и жутко похожих на женские. «Чего я такого сказал? — возмутился прежний голос. — Я имел ввиду — употреблять замёрзший коньяк, как леденцы».

Два грума у двери с подсвечниками в руках, так же выглядели странно. Присмотревшись к их лицам, Горин обнаружил неестественную белизну. Подойдя ближе, командир фрегата увидел, что чёрный гуталин покрылся инеем — они тоже замёрзли. Застыло даже пламя на свечах… «Отлично! — донёсся прежний голос. — Мавры будут шампанское охлаждать». «В руках?» — послышался вопросительный голос назойливого гостя. «Ну, можно и в руках» — согласился неизвестный. «Пошляк!» — орали прежние возмущённые голоса, сильно смахивающие на женские. «Вообще-то, я хотел, чтобы манекены бутылки во рту держали, как-будто они пьют, а не то, что некоторые подумали».

Покрыто инеем оказалось всё: закуска на столе, стаканы, вилки и ложки… Далее картина поплыла и приобрела неопределённость, тая, как в тумане…

Глава девятнадцатая

Цвет сакуры

Утром вернулся Инспектор. По его довольной физиономии все поняли, что испытания системы охлаждения прошли успешно. Он долго сверялся с какими-то бумагами, перебирая их, как занудный бухгалтер-педант. Слюнявя пальцы, переворачивал лист за листом, закатывал глаза к небу, как-будто прикидывая в уме будущую прибыль и довольно причмокивал. В этот раз Петерсон прибыл на корабль не с пустыми руками. Вместе с ним привезли довольно внушительный контейнер. Он хотел было проверить содержимое вместительного ящика, но, тот был так надёжно запечатан, что Инспектор оставил эту затею до прибытия на место.

После короткого брифинга стал известен дальнейший пункт назначения. Путь лежал в Японию. Как сказал Петерсон, необходимо было взять хотя бы одного дрона. Место прибытия не очень изобиловало туристами, но всё же…

— Тьфу ты блин! — выругался Кротов. — Опять маскироваться. Где моя цветастая рубашка?

— Кимоно себе купишь, — ответил Таран. — В лавке для туристов.

— Ты его для бота купи, — огрызнулся замкомвзвода. — Чего ему металлическими боками на людях сверкать — ещё за шпионов могут принять.

Челнок «Моль» вышел из ангара «Харона» и набирая скорость, устремился к Земле. При проходе через атмосферу, незащищённая носовая часть может разогреться до двух тысяч градусов по Цельсию, поэтому современные технологии предусматривают по курсу корабля создавать воздушную подушку, которая и принимает на себя весь удар разогрева. Нагретый воздух, обтекая корпус, создаёт сильную турбулентность позади челнока, который несёт с собой все «прелести» в виде: реверсивного следа, яркого свечения и прочих неприятностей, нежелательных для желающих скрытно проникнуть на вражескую территорию. Исходя из этих соображений, Нафталин, прежде чем войти в тропосферу, сделал несколько кругов в стратосфере, чтобы окончательно избавиться от этой неприятности и, связанной с ней, возможной слежки. Снизившись к самым облакам, он ещё раз проверил систему «антирадар» и убедившись, что их не ведут, над облаками повёл челнок к цели. На вопрос: «Зачем такая сложность?» — поступивший от Шелтона, он ответил: «Инструкция. Получены новые данные, что нас отслеживают и каждая операция строго контролируется неизвестной организацией». «Что-то многовато стало интересующихся лиц, сидящих во всяких организациях», — недовольно пробурчал командир спецназа. «То-то и оно», — вздохнул Нафталин. Под «Молью» проносились облака, плотной пеленой закрывая собой Землю. Наконец-то челнок нырнул вниз и устремился к цели.

Команда переместилась в «Хамелеон» и, проклиная всё на свете, затащила туда же инспекторский контейнер.

— Делаем всё быстро, по возможности — не вылезая из вездехода, — проинструктировал пехотинцев Петерсон. — Под прикрытием невидимости.

«Хамелеон» мелкой дрожью отозвался на заведённый двигатель, войдя в резонанс со своими пассажирами. Кротов оживился и усмехаясь сказал:

— У меня такое впечатление, что мы внутри «Кремлёвской таблетки».

— Смотри не обделайся! — пригрозил ему Мотылёк. — А то, потом, мне сиденье отмывать.

Вездеход медленно приближался к месту назначения. Торопиться особой нужды не было, а вот осмотреться, как следует — стоило. Весенняя Япония утопала в красках. Неизвестно кому нужные здесь сады камней трудолюбивые руки разбросали тут и там, соревнуясь в утончённости. Повсюду цвела сакура. На это событие отозвался Таканаки, про которого все уже успели порядком позабыть, хоть он никуда и не девался. Он прочитал белый стих, в лучших традициях истинных самураев:

— Розовым цветом цветёт сакура, вот и птицы слетелись, радуясь весне…

Бубен, беззлобно сплюнув, лаконично высказался, что он об этом думает:

— Поэт хренов! Самурайский…

Огурцов добавил:

— Эка невидаль! Подумаешь — розовым цветом! У нас в это время сиреневым цветом распускается сирень, а под ней: одни несознательные граждане распускают руки, а на их лицах расползаются лиловые синяки, другие — уже спят мертвецки-пьяным сном, отсвечивая красно-багровыми лицами с голубовато-синим отливом — от непробудного пьянства. И дерутся порой, не на каких-нибудь мечах, а на косах. Это уже само по себе весьма символично…

Кротов, смеясь, выдал свой белый стих, в исконно русском понимании:

— Цветёт сакура словно дура — в эту пору, кто ж гнездится?

Сидя в «Хамелеоне», пехотинцы с удивлением наблюдали, как разобрав контейнер, Петерсон извлекал на свет Божий разноцветные плоские камни. Одни из них были овальные, другие круглые. Извлеклись и прямоугольные, с округлыми краями. Разложив их по полкам, он удовлетворённо кивнул головой. Шелтон, оценив перспективу, спросил Проводника:

— Ты что — свой сад камней сложить хочешь?

— Увидишь, — ответил Петерсон и отвернулся к иллюминатору.

В глубине лесного массива, вездеход наткнулся на странную кучу, сложенную из камней и прочего хлама, которого изобилует в тех местах, где водятся туристы. Команде показалось это событие чистой случайностью, но, Петерсон оживился и все поняли, что они прибыли на место.

— Это что — мы из-за этой фигни сюда ехали? — удивился Крот.

— Эта куча — только видимость, — пояснил Инспектор. — Раньше здесь собирались члены какого-то культа.

— А кому они поклонялись? — спросил Шелтон.

— Токопроводящей железяке. Сначала аборигены хотели разломать находку, но, после того, как пару идиотов прибило молнией, ниспадшей, отнюдь не с неба, конструкцию обожествили. Железяка находилась внутри гранитного строения. Аборигены выстроили над ним пагоду, как сумели и из чего получилось. Эта изящная трансформаторная будка входила, насколько я понимаю, в комплекс до того, как он подвергся реконструкции. Да, она даёт фору главному сооружению из необожжённого кирпича. Глина, замешанная на соломе и высушенная на солнце, не может придать строению утончённых форм. К тому же, мусор, собранный в окрестностях, пошёл в дело… Вот бункер, что под кучей скрывается — то, что нам нужно.

— А где же члены культа? — поинтересовалась Кузнецова.