Орион в эпоху гибели (Орион - 3)

Всю эту работу проделал я, поскольку нож был только у меня и я не собирался никому его доверять. Снимая шкурки и потроша дичь под алчными взглядами всего крохотного племени, я с беспокойством взвешивал, стоит ли разводить костер. Если здесь есть рептилии, способные улавливать тепло, как гремучие змеи или кобры, то даже миниатюрный костерок будет для них ярче прожектора.

Впрочем, кажется, подобных рептилий поблизости не было. Птерозавры пролетели мимо больше часа назад, а других, даже мельчайших ящериц, я здесь не видел. Кругом одни лишь мелкие млекопитающие да мы, кучка уставших людей.

Я решил рискнуть и развести костер - но только для приготовления пищи, чтобы, покончив с этим, сразу же погасить его.

Аня изумила меня, продемонстрировав, что способна разжечь огонь при помощи двух палочек, пролив несколько капель пота. Остальные изумленно таращились, когда от трения палочки в ее руках сначала задымились, а потом и затлели.

- Помню, мой отец добывал огонь таким же способом, пока хозяева не убили его, а меня не забрали из Рая, - опустившись рядом с ней на колени, с благоговением проговорил седобородый Нох.

- У хозяев есть неугасимый огонь, - подала голос какая-то женщина, скрытая пляшущими тенями, закружившимися за костром.

Но больше никого огонь хозяев уже не тревожил, поскольку жаркое испускало аппетитные ароматы, которые вызывали у всех урчание в животах.

После еды, когда почти все погрузились в сон, я поинтересовался у Ани, у кого она научилась разводить огонь.

- У тебя, - отвечала она. Потом, заглянув мне в глаза, добавила: - Ты разве не помнишь?

Помимо воли я сосредоточенно сдвинул брови.

- Холод... Я помню снег и лед и небольшой отряд мужчин и женщин. На нас была форма...

- Так ты _помнишь_! - Вспыхнувшие глаза Ани будто озарили тьму. - Ты способен преодолеть барьеры, установленные в твоем мозгу в соответствии с программой Золотого, и вспомнить предыдущие жизни!

- Я помню очень немногое, - возразил я.

- Но Золотой стирал твою память начисто после каждой жизни. То есть пытался. Орион, ты набираешься сил. Твое могущество растет.

В данный момент меня больше заботили другие проблемы.

- Неужели творцы считают, что мы должны победить Сетха голыми руками?

- Вовсе нет, Орион. Теперь, утвердившись в этой эпохе, мы можем вернуться к творцам и взять с собой все необходимое - инструменты, оружие, машины, воинов... словом, все что угодно.

- Воинов? Вроде меня? Людей, созданных Золотым или другими творцами и посланных в прошлое, чтобы выполнить за них грязную работу?

- Не надеешься же ты, что они сами отправятся воевать? - со вздохом долготерпения проговорила Аня. - Они ведь не воины.

- Но _ты-то_ здесь! Сражаешься. Не будь тебя, это чудовище меня прикончило бы.

- Я атавистичная натура, - чуть ли не с удовольствием проговорила она. - Я воительница. Настолько глупая женщина, что влюбилась в одно из наших собственных творений.

Огонь давным-давно был погашен, и землю озарял лишь просачивавшийся сквозь листву холодный, алебастрово-белый свет луны. Однако его хватало, чтобы я мог разглядеть, как прекрасна Аня, отчего любовь к ней вспыхнула в моей душе с новой силой.

- Мы сможем отправиться в обитель творцов, а потом вернуться в это же самое время и место?

- Да, конечно.

- Даже если проведем там долгие часы?

- Орион, в мире творцов есть великолепная башня на вершине мраморного утеса, мое любимое пристанище. Мы можем отправиться туда и провести там долгие часы, дни или даже месяцы, если ты пожелаешь.

- Я желаю!

Она легонько поцеловала меня, едва коснувшись губами.

- Тогда мы отправляемся.

Аня вложила свою ладонь в мою. Я невольно зажмурился, но ничего не ощутил. Когда же я вновь открыл глаза, мы по-прежнему находились на берегу ручья в эпохе неолита.

- Что стряслось?

Аня буквально окаменела от напряжения.

- Не получилось. Нечто - _некто_ - преграждает доступ в континуум.

- Как преграждает? - Собственный голос показался мне чужим, каким-то писклявым от страха.

- Орион, мы в ловушке! - Аня и сама испугалась. - В ловушке!

4

Теперь чувства бывших рабов стали мне немного ближе и понятнее.

Легко быть отважным и уверенным в себе, когда знаешь, что дорога в континуум всегда для тебя открыта, когда знаешь, что пройти сквозь время не труднее, чем переступить порог. Разумеется, я мог ощущать жалость и даже презрение к этим трусливым людишкам, гнувшим спины перед жуткими хозяевами-ящерами, - ведь я имел возможность покинуть это время и место по собственному желанию, особенно пока Аня остается рядом и может сопроводить меня.

Но теперь мы в ловушке, путь к отступлению отрезан; в глубине души у меня шелохнулся затаенный ужас перед могущественными зловещими силами, которые грозили мне окончательной, необратимой смертью.

Иного пути, кроме дороги на юг, у нас не было. Мы шли вперед и вперед в надежде добраться до лесного Рая прежде, чем птерозавры - ищейки Сетха обнаружат нас. Каждое утро мы вставали, чтобы продолжить путь к недосягаемому южному горизонту. И каждый вечер мы останавливались на ночлег под самым плотным лиственным покровом, какой могли отыскать. Мужчины учились охотиться на дичь, а женщины собирали фрукты и ягоды.

Всякий раз, как только показывались птерозавры, прочесывавшие небеса, мы падали на землю и цепенели, будто мыши при виде ястреба. А после возобновляли марш на юг. В Рай. Но горизонт оставался все таким же ровным и далеким, как в самый первый день нашего странствия.

Порой вдали маячили стада животных - крупных созданий, под стать бизонам или оленям. Как-то раз мы подошли к ним достаточно близко, чтобы разглядеть саблезубых тигров, подкрадывавшихся к стаду. Даже изящные тигрицы воплощали угрозу, а уж массивные самцы с похожими на ятаганы клыками и косматыми гривами казались еще ужаснее. Звери не обратили на нас ни малейшего внимания, а мы предпочли обойти их стороной.

Больше всего меня тревожила Аня. Прежде я ни разу не замечал в ней признаков страха, но теперь она была явно напугана. Я знал, что она каждую ночь пытается установить контакт с остальными творцами - богоподобными людьми из будущего, сотворившими человечество. Они создали меня, и я с все возраставшей неохотой служил им на протяжении тысячелетий. Мало-помалу я вспоминал иные времена, иные земли, иные жизни. И смерти.