Пожиратели огня (худ. В Слаук)

Такая политика могла, конечно, только уменьшить число честных работников-хлебопашцев и других порядочных людей, переселяющихся в Австралию. Кроме того, следует еще заметить, что из громадного числа ссыльных лишь очень немногие принадлежали к земледельческому классу; большинство же составляли подонки городского населения, фабричные, ремесленники, не имевшие ничего общего с землей и только по принуждению работавшие над расчисткой и разработкой казенных участков; отбыв срок наказания, они тотчас же бежали сперва в город, где совершали новые преступления, затем скрывались в буш, увеличивая собою полчища лесных бродяг и грабителей.

Только золотым приискам обязана Австралия своим быстрым ростом и развитием. Приманка, какою служил драгоценный металл, привлекла сюда тысячи людей, тысячи рабочих рук, и необходимость для каждого охраны его личных интересов естественно породила известные строгие порядки и законы; образовалось общество, и урегулировалась жизнь.

Но в то время, о котором мы говорим, в Европу только что были посланы первые образцы золота; приток настоящих рабочих еще не начался, а слухи о золоте только еще более развратили буш-рэнджеров и всякого рода низких авантюристов, которые еще более осмелели, почуяв новую добычу. А потому ни одна группа людей, даже и более многочисленная, чем та, о которой мы упомянули в начале этой главы, не решилась бы расположиться лагерем в пустынях буша без соблюдений всевозможных предосторожностей.

С первого взгляда все собравшиеся у костра люди, казалось, принадлежали к одному классу общества и стояли на одной ступени общественного положения. Все трое были одеты в толстые куртки из грубого сукна, тяжелые американские сапоги и вооружены, кроме дальнобойных ружей, громадными охотничьими ножами и только что изобретенными Кольтом револьверами, оружием, еще чрезвычайно редким и не виданным в ту пору в Австралии, позволявшим им с успехом отстаивать себя против врагов, численностью раз в пять превосходивших их.

При более близком знакомстве, однако, становилось ясно, что эти трое спутников, в сущности, не имели между собой ничего общего. Один из них, который, по-видимому, всем распоряжался, но, как видно, лишь в силу своей большей ознакомленности с этой страной, был рослый красивый канадец, Дик Лефошер, образцовый стрелок, убивавший на лету ласточку на расстоянии 80 шагов; он был одинаково уважаем и ненавидим всеми лесными разбойниками, бродягами, придорожными грабителями, которыми кишел тогда австралийский буш.

Название «австралийский буш» соответствует, в сущности, названию индийских джунглей или американских прерий и пампасов; это громадная пустыня, населенная только бродягами, кочующими с места на место, да кое-где дикарями-туземцами.

Охотясь и рыбача или сопровождая то караваны товаров, то путешественников в течение целых десяти лет, Дик Лефошер изучил буш во всех направлениях; его знали все лесные бродяги, все мародеры, а также фермеры под именем траппера Дика, а все туземцы и дикари — под именем Тинирдан или, иначе говоря, Тидана Пробиватель Голов, вследствие того, что пули Дика всегда пробивали голову его врагу, так как стрелял он без промаха и целил всегда в голову. Кроме того, туземцы его знали и потому, что он был усыновлен великим вождем племени нагарнуков, наиболее могущественных и многочисленных во всей стране; в силу этого он считался как бы ближайшим родственником каждого нагарнука, и это давало ему то преимущество, что в случае открытой вражды все нагарнуки до единого становились на его сторону, точно так же, как и в случае войны или враждебных действий между туземными племенами, он был обязан встать в ряды защитников усыновившего его племени.

И в Сиднее, и в Мельбурне не было ни одного крупного торговца или банкира, который бы не знал Дика и не счел за особое счастье поручить ему свой транспорт или караван. Среди этих людей он был известен под именем Честного Дика, именем, вполне им заслуженным.

IV

Мельбурн. — Находка золота. — Три пионера. — Встреча в «Oriental-Hotel». — Митинг. — Новые друзья.

Когда были найдены первые образцы золота, значение Дика возросло еще более, так как он однажды похвастал, что знает место, где столько золотоносной породы, камней и даже самородков величиной с его кулак, что если бы он захотел, то наполнил бы ими целый вагон.

С этого момента ему стали делать самые блестящие, самые заманчивые предложения, но он отклонял их все одно за другим, и вскоре люди начали думать, что Дик просто подшутил над ними. В сущности же, дело обстояло совсем не так: у него был свой план, которым он ни с кем пока не делился.

Было ли это на самом деле золото? Залежи его были до того громадны, что Дик сам боялся поверить возможности такого несметного богатства. Но так как необходимо было прежде всего выяснить этот вопрос, то он решил подыскать себе двух честных и добросовестных товарищей, из которых хоть один был бы достаточно сведущ в горном деле, чтобы не ошибиться в определении металла; подыскав их, он предполагал отправиться к тому месту, где видел залежи, и затем обсудить, как использовать свою находку. Желтого металла там было так много, что он охотно готов был поделиться со своими товарищами: золота там хватило бы на всех.

Подыскать себе двух надежных товарищей он хотел еще и по другой причине, именно: с тех пор как он проговорился о своей находке, Дик не мог сделать ни шагу без того, чтобы за ним не следовали по пятам целые отряды лесных бродяг или иных искателей приключений с видимым намерением разузнать его тайну. Два хорошо вооруженных опытных стрелка могли бы помочь ему сбить со следа этих мародеров, а в крайнем случае отбиться от них. Один человек, как бы ловок, привычен и опытен он ни был, всегда может легко попасть в ловушку, особенно когда те, кто ее расставляет, тоже хитры, ловки и, главное, многочисленны.

Но найти таких двух товарищей было не так легко; людей честных, мужественных, решительных, кроме того, образованных и сведущих в минералогии, людей, которым можно было бы безнаказанно доверить столь важную тайну, и в Сиднее, и в Мельбурне было немного.

Но Дик был воплощенное терпение; он не спешил обогатиться и потому решил ждать, пока случай не столкнет его именно с такими людьми, каких он искал. А в ожидании этого случая он продолжал жить своей прежней жизнью скромного траппера.

В тот момент, когда мы его встречаем у костра, неподалеку от Рэд-Ривер (Красной реки), он, очевидно, уже нашел желанных товарищей в лице тех двух мужчин, с которыми он теперь расположился у огня. Вероятно, все трое направлялись теперь к тому месту, где Дик нашел залежи драгоценного металла, так как тот, кто вздумал бы следовать за ними с самого момента их отправления из Мельбурна, несомненно, заметил бы, что они путешествовали с величайшими предосторожностями и только ночью, а днем скрывались в самых укромных тайниках буша.

Тот из двух товарищей Дика, который сейчас сидел ближе всех к огню и отличался благородством физиономии, свободной грацией и изяществом манер, был несомненный француз; это можно было сказать по первому взгляду. Немного выше среднего роста, стройный, сильный, хорошо сложенный, ловкий и выносливый, с коротко остриженными черными волосами и небольшими усиками, закрученными кверху, он походил на офицера, прикомандированного к какой-нибудь кругосветной экспедиции. Но мы можем сказать, что он не был офицером и никогда не служил в военной службе.

Дик называл его просто Оливье, точно так же, как тот звал его Диком. Третий же товарищ их относился к молодому французу с известной почтительностью, обличавшей в нем слугу; звали его Лоран. Этот воинственного вида человек был плотный, сильно сложенный мужчина, не столь крупный с виду, как рослый канадец, но по силе мускулов едва ли уступавший ему. Словом, Дик не мог подобрать себе более подходящего и надежного в случае нападения товарища, чем этот Лоран. Они вдвоем могли бы при рукопашной схватке без особого труда управиться с дюжиной противников.