Белый Всадник (СИ)

Таня, неловко улыбаясь, сжала протянутую ей руку.

Квартира оказалась двухкомнатной, и вторая комната, так же, как и большая, до потолка забитая книгами, была после обеда предоставлена Тане.

Виктор же отправился в большую комнату, и оттуда донеслись вскоре пиликающие монотонные звуки. Виктор был, точно, музыкант, скрипач.

Тане было предложено выбрать для чтения любую книгу. Но это было не просто сделать, ибо хотелось прочитать сразу всё. Наконец Таня с глубоким вздохом потянула с полки "Эликсиры Сатаны", издание этого гофмановского произведения было еще дореволюционное, в старой орфографии. Но для Тани это не представляло трудности.

С "Эликсирами Сатаны" Таня удалилась в комнату и читала до ужина, забыв обо всем на свете. На ужин были гренки с зеленым горошком и чай. Свою порцию гренок вкупе с сырым яйцом получил также Баярд. Поев, он принес из коридора и положил на колени Кашке тонкий веревочный поводок. "Сейчас, сейчас,"- сказал Кашка со вздохом и встал, дожевывая печенье на ходу. Он отправился гулять с собакой, Дан же помог Виктору и Тане убрать кухню. Не было уже никаких неловкостей, неизбежно возникающих, когда малознакомые люди работают вместе. Уборка совершалась как бы сама собой, и так же легко тек разговор. Потом все перешли в гостиную, где мягкий вечерний свет разливался в воздухе, окрашиваясь зеленым и желтоватым. Виктор взял скрипку и принялся настраивать.

- Что же сыграть?- спросил он изменившимся суховатым голосом, обращаясь к Дану.

- Что-нибудь красивое, Вик, - ласково сказал Дан. Он сидел глубоко и покойно в кресле, закинув ногу за ногу. Таня снова осознала, уже без удивления, как странно все, что она видит здесь. Обстановка, сладковатый нежный запах, тишина, словно это не был обычный панельный дом из материалов, являющихся, как известно, лучшим проводником звука. Люди, жившие здесь... казалось, сквозь них просвечивал иной, более светлый и ласковый мир. Даже внешне они были так необычны - свет играл на их лицах. Виктор был теперь в черных брюках и такой же рубашке с высоким стоячим воротом, но без рукавов. Руки его, темные и неожиданно мускулистые, крепко и нежно сжимали инструмент, и смычок нервно вздрагивал уже в длинных легких пальцах. Таня перевела взгляд на Дана. Тот был в голубых джинсах и светло-серой рубашке навыпуск. На лице его царило выражение безграничного покоя. Безмятежность... Но Таня больше ничего не успела подумать. Виктор негромко сказал: "Шуберт",- и начал играть. Звенящие чистые звуки в свободном падении в пропасть - легкая мелодия закружилась в воздухе, затуманив голову.

Таня в свое время закончила музыкальную школу. Но, за исключением двух-трех случаев, никогда в жизни не приходилось ей испытывать восторг или хоть какой-то интерес, слушая инструментальную классическую музыку. Подсознательно и теперь она приготовилась скучать. Только музыка не знала об этом. Как ветер врывается в душную комнату и кружит, срывая вещи с привычных мест, перемешивая застойный воздух, весело танцуя, поднимая пыль - такой была эта музыка. Остро, почти болезненно эта мелодия вонзилась в невидимое тело души, изменив весь мир вокруг. Нежная, божественно прекрасная мелодия - как золотистый шелк, шелестящий в воздухе, как утренний свет, как вода в хрустальном стакане. Как полет в чистом небе под облаками, и не было видно земли...

Вдруг наступила тишина, и Таня осознала себя, и где она находится, и кто эти люди вокруг нее. Она встряхнула головой и улыбнулась. Что за наваждение?

- Ну как, нравится? - спросил Виктор, наклонившись к ней.

- Очень, - сказала Таня слабым голосом.

- А почему без меня?- послышался из-за двери обиженный голос. Белый пудель вбежал в гостиную, устремился прямо к Виктору и разлегся у его ног, положив голову на лапы. Затем в комнате возникло рыжее сияние, и вслед за сиянием вошел Кашка.

- Продолжайте, пожалуйста, господа,- произнес он, тяжело бухнувшись на диван.

Виктор подумал и снова поднял скрипку.

Первые аккорды показались Тане слабыми и бледными. Кажется, Бах, сообразила она. Но серьезно подумать об этом не успела - мощный поток звуков захлестнул и полуотключил сознание. Все, что было вокруг - это безудержное сияющее небо. И так это было прекрасно, и так щемяще, что слезы покатились по щекам. Рядом с этой красотой не было уже места всей прошлой жизни. Вселенная царила вокруг, и не страшно, даже не так уж торжественно, а просто и естественно было лететь, ощущая беспредельность гармонии и хаоса мира... Музыка кончилась, и Таня ощутила, как сильно колотится сердце, казалось, удары его звонко отдавались в комнате. Она посмотрела на Кашку, на Дана - их лица светились, они чувствовали, видимо, то же, что она, и это было восхитительно!

Виктор положил скрипку и быстро пересел к пианино, подняв его крышку. Ни слова не говоря, он заиграл какое-то вступление и, пройдя несколько тактов, неожиданно запел. Это была совершенно незнакомая Тане вещь, пел он на итальянском языке. Когда Виктор говорил, голос его не казался таким низким и сильным. Было так удивительно слышать этот голос, неожиданно мощный и глубокий, что Таня полностью отдалась очарованию его, воспринимая на этот раз скорее внешнюю, чем внутреннюю красоту музыки. В середине куплета неожиданно вступил другой голос, более высокий, и Таня не сразу поняла, что это был Дан. Он вторил прекрасно, хотя голос его и не обладал такой мощью, как у Виктора. Таня посмотрела на Дана и тут же, стесняясь, отвела глаза. Он сидел теперь у стола, опираясь на полированную крышку; лицо его казалось совсем безучастным к тому, что он пел. Ах, как прекрасно, какое блаженство!- только и думалось Тане. Она почти физически наслаждалась музыкой; все сладко пело внутри, и была это свобода. Когда пение оборвалось, Таня воскликнула:

- Боже мой, как прекрасно! Пожалуйста, пожалуйста еще!

Но Виктор, улыбаясь, встряхнул кисти рук, поворачиваясь к слушателям.

- Это уже эксплуатация,- заявил он.- Я не намерен работать без отдыха! У меня, между прочим, сегодня выходной.- Он кивнул Дану, - Ваша очередь, друг мой.

Дан замялся, собираясь, видимо, что-то сказать.

- Люблю смотреть, как Дан стесняется,- ехидно заметил Кашка.