Приключения, Фантастика 1993 № 5-6

— Ты в сердцевине сердцевин, Иван! Ты там, куда рвался все эти последние годы…

— Годы? — переспросил Иван ошалело.

— Да, ты пребываешь в этом мире годы, скоро минет десятилетие, как ты вынырнул из внепространственных ходов возле Пристанища, ты потерял чувство времени. Но если ты взглянешь на себя со стороны… — Иван посреди кромешного мрака — вдруг увидал длинноволосого и долгобородого человека с измождённым чёрным лицом и горящими глазами. Он был весь седой, он был почти старик… да что там почти, старик, седоволосый, седобородый старик сорока шести, нет, двухсот семидесяти лет… нет, запутался, совсем запутался, он не мог уже определить, сколько ему лет. Видение исчезло.

— Ты в начале начал, Иван! Чертоги приняли тебя!

И вот тогда Иван обрел зрение. Он словно бы очнулся.

Это было нелепо и жутко.

Смолянистый, густой мрак поглощал всё вокруг. Но во мраке было видно.

Мозг отказывался понимать, но глаз воспринимал. Омрачающий Свет. И Тьма — видимая.

Но не это было главным.

Пристанище!

Сердцевина!

Начало начал!

Иван стоял в страшном живом месиве. Миллионы, миллиарды скользких, холодных, извивающихся тел заполняли всё вокруг. Это было месиво состоящее из неисчислимого множества змей, червей, каракатиц, слизней, копошащихся в густой маслянистой жиже, свивающихся друг с другом, переплетенных, скользящих друг по другу, уходящих в глубины, и выползающих на поверхность.

Это было непостижимо гадостно.

Иван брезгливо поднял руки над собой. С них свисали змеи и черви.

Соскальзывали вниз, извивались, тянули свои острые морды к его лицу.

— Теперь ты мой, Иван! — просипело в ушах.

Иван промолчал. Он жив. Но где он? Что всё это значит?!

Он не успел додумать. Некая мощная сила подавила его сознание, отрешила его от видимого, от всего окружающего. И повлекла неведомо куда.

Иван бред, раздвигая шевелящиеся тела, давя их, разбрасывая, рассекая будто это шёл не человек, а ледокол во льдах.

— Стой! — пронзало острой иглой затылок. Но он шёл, не обращая внимания на боль, и ни одна морщинка не обозначалась на его застывшем лице.

— Стой?! — прожигало мозг.

Иван ни на йоту не замедлил шага. Это был робот. Автомат.

Его мышцы не ощущали ни боли, ни усталости. Его вела она — всемогущая и неистребимая Программа. Программа, заключенная в его мозгу, в черных потаенных закоулках сверхсознания.

— Стой!

Ни одно живое или неживое существо Вселенной не могло остановить его.

Можно было убить, разорвать, растерзать. Но остановить робота-зомби было невозможно.

Живое копошащееся и смердящее болото было бесконечным. Только на седьмой версте пути оно стало пожиже — скользкие гады выползали на изрытые оспинами и шрамами шероховатые стены, замирали на них, словно греясь в лучах чёрного света. Их спины и бока сыро поблескивали прозеленью, просинью, отвратительной крапчатой желтизной. Тучи жирных жужжащих насекомых облепляли эти тела, падали вниз, в жижу, скреблись, скрежетали, зудели.

Иван ничего не замечал. Он расшвыривал, распихивал всю эту мерзость голыми руками, раздвигал грудью… и шёл вперёд, только вперёд! На девятой версте начало пробуждаться сознание. Медленно, будто просыпаясь после тягостного похмельного сна. Где он? Что это?! Чертоги?! Сердцевина Пристанища?! Мысли копошились в голове словно черви в гнусном болоте.

Противиться Программе не было ни сил, ни желания. Где Авварон?! Где этот подлый негодяй, воспользовавшийся его слабостью, его отчаянным положением?; Где он?! Выходит, этот гнусный колдун-крысеныш бессилен против Программы, выходит, он не может ей противопоставить нечто более мощное, сильное? Или он просто боится разрушить мозг Ивана и тем самым стереть заключенную в ней информацию?! Авварон, где ты?! Отзовись, ведь ты способен улавливать мысли на любых расстояниях! Предатель! Подлец! Нет, он не предатель. Кого он предал? Он всегда был врагом. А предать может только друг. Ах, Программа, Программа! Иван задыхался от горечи. Уж лучше идти, не ощущая ничего, идти полутрупом-зомби! И зачем к нему вернулось сознание?!

Чтобы продлить муки его?! Но это ещё не самое худшее… память подсказывала: самое худшее впереди. Но что?! Ивана передёрнуло — а если это вступила в действие не Программа, а Сверхпрограмма, если адский механизм пришёл в движение, что тогда?! Он идёт к собственной гибели, к лютой, жуткой смерти! И никто, ничто не остановит его, никто и ничто не пересилит Сверхпрограммы! Стоило ли выкарабкиваться из живой трясины, продавать душу этому дьяволу Авварону Зурр бан-Тургу в Шестом Воплощении Ога Семирожденного?! Алена? Разве он спас этим Алену?! Всё пропало! Всему пришёл конец! Пристанище червей, ужей, гадюк, мурен, слизней и скорпионов!

Начало начал! Но кого он должен уничтожить? И почему ему не дали прямого задания, не растолковали по-честному, по-доброму, по-хорошему, мол, надо убрать такого-то, надо очистить Мироздание от его чёрного дыхания, надо убить Зло! Нет, его обманули, его не посчитали за личность, за человека, способного сознательно идти на смерть. Его — десантника-смертника! А может, они много раз пробовали, и люди гибли, гибли при любых обстоятельствах?

Чёрт возьми этих экспериментаторов. Что ж это за цели такие, ради которых можно людей одного за другим бросать в ад на погибель?! Нет, прав был батюшка, прав — Космос не для людей! Космос — убийца всего живого! Человечество свершило неискупимые грехи! За них оно и расплачивается своими сынами — самыми честными, добрыми, умными, смелыми! А мразь приспосабливается! Да, она приспосабливается и живет, и жирует, как живут и жируют во мраке эти черви и змеи. О, Господи! Ивана передёрнуло. После того, как он продал свой мозг, свою душу посланцу Тьмы, он не имеет права упоминать Господа. Он изгой, предатель, он сам стал носителем Зла! Конец!

Всему конец! Иди, и да будь благословен! Всё, благословение истаяло. Он не сумел его пронести в душе до цели, до победы. Чернота впереди. Тьма и мрак!

Иван неожиданно оступился, упал лицом в жижу, в живое месиво. Его тут же вывернуло наизнанку желудок изверг лишь соки и желчь, в нём давно не было ничего более весомого.

— Это я, Иван! — прогнусавило в уши. — Я перекрыл Программу. Понял?!

— Ни хрена я не понял! — огрызнулся Иван.

— Ты мой раб! — прогнусавило сильней. — Или ты забыл?!

Словно плетьми Ивана ожгло изнутри. Авварон возымел над ним огромную власть. Он заменил Программу собой. Из огня да в полымя!

— Нет! Программа ещё в тебе, — пояснил Авварон, свободно читавший мысли Ивана, — я не могу её убрать полностью. Можно повредить нужный нам участок!

— Нам? — переспросил Иван.

— Хе-хе, конечно, нам. Я думаю, если ты будешь мне сознательно помогать, Ванюша, мы быстрее достигнем цели. И я тебя отпущу! Ты мой раб. Я смог бы тебя сразу убить после разблокировки… Но я тебя отпущу на волю.

Не спрашивай почему. Просто мне так хочется.

Иван горько усмехнулся.

— Я могу выбраться из этой дряни или нет, — спросил он ни к селу, ни к городу.

— Ты по уши в дерьме, Иван! Ты сам забрался в него. Это лишь отражение сущностей, понял? Пристанище сложный мир, он для каждого свой…

— Не ври, погань!

Судорогой передёрнуло Ивана, перекосило, волосы дыбом встали.

— А ты не забывайся, — мягко, вкрадчиво напомнил Авварон.

— Ладно, — Иван скрестил руки на груди, — что я должен делать, говори!

Довольный утробный смех прокатился под маслянистыми сырыми сводами.

Туча крылатых скорпионов вспорхнула, пронеслась над головою и исчезла в видимом мраке.

— Я откровенен с тобой, Иван! Я много раз спасал тебя. Я шёл одной дорогой с тобой. И я привел тебя…

— Я пришёл сам! — не вытерпел Иван. — Ты лишь сбивал меня с пути, кружил, крутил. Ты — бес! Это бесы в ночи и непогоде кружат путника и сбивают его с пути. Ты самый настоящий бес!

— Пусть будет так, — согласился Авварон с ехидным причмокиванием, прихихикиванием, всхлипами и сопением. — Главное, мы у цели. И никто нам не помешает, ни Программа, ни твое дурацкое упрямство, Иван, ни все эти выродки, заполонившие Пристанище…