Лейтесь слезы... (Пролейтесь слезы) (др. перевод)

Ясон закатал рукав и осмотрел свое предплечье. Да, вот он — его личный вытатуированный УД-номер. Соматическое лицензионное клеймо, которое ему предстояло носить на себе всю жизнь, да еще и забрать с собой в свою столь желанную могилу.

Итак, полы и наты на мобильном пункте запросят его УД-номер в Канзас-Сити, и тогда… что же тогда? Там ли еще его досье, или оно тоже исчезло, подобно свидетельству о рождении? А если досье там нет, то что для пол-натовских чиновников это будет означать?

К примеру, чиновничья ошибка? Скажем, кто-то засунул упаковку с микрофильмом, в котором содержится досье, не в тот файл? Это обязательно выяснится. Но не раньше, чем я проведу десять лет жизни в каменоломне на Луне, доблестно орудуя кайлом. Если же досье там нет, размышлял далее Ясон, они предположат, что я беглый студент, ибо только на беглых студентов нет пол-натовского досье, хотя самые важные из них, вожди, тоже туда записаны.

Я на дне жизни, понял Ясон. И даже не могу проделать путь наверх просто к физическому существованию. Это я, я, человек, только вчера располагавший аудиторией в тридцать миллионов. В один прекрасный день, мытьем или катаньем, я непременно туда вернусь. Но не сейчас. Сейчас надо заняться совсем другим. Надо позаботиться о самом скелете моего существования: у меня даже его нет. Но я обязательно его добуду; секст — это не простой смертный. Ни один простой смертный не смог бы ни духовно, ни физически пережить то, что случилось со мной. Перебороть страх и замешательство, как это сделал я.

Секст, вне зависимости от внешних обстоятельств, всегда все преодолеет. Недаром именно так путем генетических опытов нас тщательно улучшали.

Ясон снова вышел из номера отеля, спустился вниз и подошел к конторке. Сидевший там мужчина средних лет с тонкими усиками читал очередной номер журнала «Бокс». Взгляда он даже не поднял, но сказал:

— Слушаю, сэр.

Ясон вытащил из кармана свою внушительную пачку банкнот, положил одну купюру на прилавок перед клерком. Клерк кинул на нее взгляд, потом еще раз посмотрел, повнимательней, а потом еще раз, уже с горящими глазами. Наконец он с осторожным вопросом заглянул в лицо Ясону,

— Мои удостоверения личности похитили, — сообщил ему Ясон. — Эта пятисотдолларовая банкнота будет ваша, если вы сумеете связать меня с тем, кто сумеет мои УДы заменить. Если вы намерены взяться за это дело, беритесь прямо сейчас; ждать я не намерен. — Ждать, чтобы тебя забрал какой-то пол или нат, подумал он. Причем забрал здесь, в этом вшивом, захудалом отеле.

— Или сцапал на тротуаре прямо у выхода, — добавил клерк. — Я немножко телепат. Да, верно, этот отель не бог весть что, но вшей у нас нет. Как-то раз мы поймали марсианских песчаных блох, но вшей — никогда. — Он взял пятисотдолларовую банкноту. — Я свяжу вас кое с кем, кто сумеет вам помочь, — сказал он. Затем, внимательно взглянув в лицо Ясону, помедлил и сказал: — По-моему, вы знамениты на весь мир. Что ж, у нас тут всякие бывают.

— Идем, — резко сказал Ясон. — И немедленно.

— Да-да, сейчас, — отозвался клерк, протягивая руку за своим блестящим пластиковым плащом.

Глава 3

Медленно и шумно ведя свой допотопный шустрец вдоль по улице, клерк непринужденно обратился к сидевшему рядом с ним Ясону:

— Я ловлю у вас в голове множество всяких странностей.

— Подите к черту из моей головы, — поспешно и неприязненно отозвался Ясон. Никогда не любил он любопытных, рыщущих у тебя в голове телепатов, и этот случай не стал исключением. — Уберитесь из моей головы, — повторил он, — и поскорей доставьте меня к человеку, который мне поможет. Между прочим, не нарвитесь на кордоны пол-натов. Если, конечно, намерены жить дальше.

— Я намерен жить дальше, — смиренно ответил клерк. — И вам ни к чему это говорить. Я знаю, что случится с вами, если нас задержат. Поверьте, я уже делал это много, много раз. Для студентов. Впрочем, вы не студент. Вы знамениты и богаты. И в то же время — нет. В то же время вы никто. С официальной точки зрения вы вообще не существуете. — Он испустил негромкий, писклявый смешок а затем сосредоточил взгляд на потоке движения впереди. Он ведет машину, как мнительная старуха, подметил Ясон. Обе руки клерка крепко вцепились в рулевое колесо.

Теперь они уже въехали в самые трущобы Уоттса. Крошечные темные магазинчики по обе стороны кишащей всяким отребьем улицы, переполненные мусорные бачки, тротуар, загаженный осколками битых бутылок, давно выцветшие вывески с кока-колой крупно и названием лавчонки помельче. На перекрестке престарелый негр, спотыкаясь, с трудом пересекал улицу, буквально нащупывая себе путь, словно слепой от рождения. Увидев этого негра, Ясон испытал странное чувство. И немудрено — теперь, после билля благородной стерилизации Тидмана, принятого Конгрессом еще в те жуткие дни Мятежа, в живых осталось так много негров. Клерк до предела притормозил свой дребезжащий шустрец и даже остановился — только бы не зацепить этого престарелого негра в мятом, расползающемся по всем швам буром костюме. Очевидно, он почувствовал то же, что и Ясон.

— Вы понимаете, — спросил клерк у Ясона, — что, задави я его своей машиной, мне грозила бы смертная казнь?

— И поделом, — отозвался Ясон.

— Они теперь как последний клин с гиканьем улетающих журавлей, — поэтично выразился клерк, запуская свой шустрец вперед, когда престарелый негр достиг другой стороны тротуара. — Защищены тысячью разных законов. Над ними нельзя насмехаться; нельзя ввязываться с любым из них в кулачную драку. Уголовное наказание — десять лет тюрьмы. И все-таки мы заставляем их вымирать. Именно этого хотел Тидман и чего, как я прикидываю, хотело большинство Молчаливых, но все-таки… — он махнул рукой, впервые отрывая ее от руля, — …я скучаю по их детишкам. Помню, когда мне было лет десять, я играл с одним негритянским мальчуганом… между прочим, недалеко отсюда. А этот негр, ясное дело, стерилизован.

— Но тогда у него уже был один ребенок, — заметил Ясон. — Его жена обязана была сдать свой купон на рождение, когда их первый и единственный ребенок появился… и все-таки этот ребенок у них был. Кроме того, миллионы всяких законов защищают их безопасность.

— Два взрослых, один ребенок, — сказал клерк. — Так черное население ополовинивается в каждом поколении. Весьма изобретательно. Вам следует воздать хвалу Тидману — он решил расовую проблему. Все в лучшем виде.

— Что-то надо было делать, — сказал Ясон. Он сидел неподвижно в кресле шустреца, внимательно оглядывая улицу впереди, выискивая хоть какой-то намек на КПП или кордоны пол-натов. Пока ничего такого не наблюдалось, но сколько им еще предстояло ехать?

— Мы почти на месте, — спокойно сказал клерк. Он повернул голову, чтобы бросить краткий взгляд на Ясона. — Мне не по вкусу ваши расистские взгляды, — сказал он затем. — Даже если вы платите мне пятьсот долларов.

— По мне, черных и так достаточно, — сказал Ясон.

— А когда умрет последний?

Ясон резонно заметил:

— Вы можете читать мои мысли; мне совсем не обязательно обо всем вам рассказывать.

— О господи, — промолвил клерк и переключил внимание на уличное движение впереди.

Они резко свернули вправо, в узкий проулок, по обеим сторонам которого располагались запертые деревянные двери. Никаких вывесок. Только душная тишина. И груды древнего мусора.

— Что там, за этими дверьми? — поинтересовался Ясон.

— Люди. Такие же, как вы. Которые не могут выйти в открытую. Правда, в одном они от вас отличаются. У них нет пятисот долларов… и еще многих долларов и многого, если я правильно вас читаю.

— Многие доллары мне очень понадобятся, — заметил Ясон, — чтобы добыть себе УДы. Как знать, может, на это уйдет все, что у меня есть.

— Лишнего она с вас не возьмет, — сказал клерк, паркуя шустрец одним колесом на тротуаре переулка. Выглянув наружу, Ясон заприметил полуразгромленный ресторан — свисающие доски, разбитые стекла. Внутри — полная темень. Паршивое местечко, подумал он, но оно, скорее всего, ему и необходимо. Придется с этим смириться; при его нуждах придется быть разборчивым.