Warhammer 40000. Император защищает, Человек убивает (СИ)

Вальтер с притворной небрежностью шел по улице. За ним неотрывно следовали Хельга и Ганс, положив руки на укороченные автоганы, висящие на шее. Конечно, штатное оружие тоже было при них - ни один гвардеец не посмел бы оставить вверенный ему ствол, если он не полный кретин (или суицидник - наказанием за потерю оружия был расстрел на месте). Рука Шульца легла на перекрестье силовой сабли - символа власти их роты, который передавался от одного командира к другому десятки поколений. Прощальный подарок от лейтенанта Кёнига, так сказать. Говорят, этим клинком прирезали одного из демонов-лейтенантов Абаддона во время Двенадцатого Темного Крестового Похода. Но все это уже давно обросло мхом, а потому мало волновало Вальтера. Поправив красную нарукавную повязку с надписью "Патруль", Шульц с некоторой радостью замечал признаки возрождения города.

Эшин пал после трех дней упорных боев. Имперская Гвардия подавила последние очаги сопротивления еретиков и ксеносов, полностью раздавив экспедиционные силы Тау. Разумеется, мира это не принесло - юго-восток континента все еще пылал. Это была даже не победа - зеленокожие и некроны все еще оставались опасностью, которая могла уничтожить Темпрус вне зависимости от того, кто из ксеносов выйдет из бойн. победителем. Неизвестно, сколько некронских гробниц ожидали пробуждения, как и то, сколько орков расплодиться, если их В-А-А-А-А-Г-Х!!! сомнет жестянок.

Но, по крайней мере, они хотя бы временно обезопасили Эшин, где можно было спокойно отсидеться и подождать подкреплений, обещанных командованием. К тому же, людям нужен был отдых - едва ли треть от изначального состава 301-го полка могла держать лазган. Война, наконец, немного отступила от планетарной столицы и уже начали показываться первые признаки чего-то, похожего на нормальную жизнь. Люди двигались среди разрозненных обломков зданий, спасая, что могли. В нескольких местах из руин поднимался дым костров, на которых готовили пищу. В развалинах беззаботно играли дети, нисколько не обращавшие внимания на проблемы, что так характерно для их возраста. Группа инженеров 301-го полка под руководством техножрецов возводила временные жилища при посильной помощи аборигенов, которые старались быть хоть в чем-то полезными. Конечно, они только путались под ногами, но инженеры вальхаллцев и не думали их прогонять - они прекрасно знали, что гражданские стараются из-зо всех сил, пытаясь восстановить родной дом.

Касркин украдкой следил за окнами домов. Победа - победой, но это не никогда не мешало какому-нибудь идиоту, не наигравшемуся в партизан, послать пламенный привет с верхних этажей. Дряхлое ружьишко времен Себастьяна Тора могло отправить на перегруппировку в Варп также безапелляционно, как и хеллган. Шульц все же предпочитал оставаться теплым на ощупь и как можно дальше от неприятностей. Император, конечно, защищает, но гораздо больше тех, кто сам предпринимает все возможные меры предосторожности.

Он сверился с картой, отмечая сколько кварталов осталось позади. И угораздило же их так вляпаться! Впрочем, он мог винить только самого себя - кадианец слишком расслабился и не уследил, когда Хельга выкинула очередной необдуманный фортель.

После боя за блокпост, где полегли остатки их роты, выжившие касркины (все три) оказались в новом, но не сказать, что неприятном, положении людей с избытком свободного времени. Однако врожденный пессимизм, выкованный в суровых испытаниях от слишком большого количества неприятных сюрпризов, уже тогда подсказывал Вальтеру, что не стоило ожидать подачек от судьбы.

Те кадианцы, что отлеживались в госпитале во время осады, а потому избежавшие стычки с Предателем, все еще прохлаждались в лазаретах под надзором сестер-госпитальеров. Вальтеру, как временному командиру, пришлось тащиться в туда, чтобы проверить ребят. Набожный до изжоги Ганс всю дорогу из госпиталя подпрыгивал с улыбкой до ушей, словно щенок, который случайно упал в погреб с мясом. Его можно было понять - девочки-госпитальеры были, мягко говоря, очаровательны, особенно одна примечательная сестричка, отвечавшая за их товарищей. Миниатюрная представительница Ордена пыталась отчитаться перед Вальтером о состоянии солдат, торопливо перебирая нежными пальчиками складки рясы и очаровательно запинаясь от волнения. Большим карим глазам соответствовали розовые ушки, трогательно торчащие из-под беловолосого каре. Похоже, забота о боевых ветеранах была немалым грузом для ее хрупкого сознания и кругленьких плечиков. Если бы не вытатуированная геральдическая лилия на щеке, Вальтер бы не признал в ней Сороритас, славившихся крутым нравом, высокомерием и самым чудовищными ограниченностью и узостью взглядов, способными достать самого Императора.

Для набожного Ганса она была совершенством, вроде женской версии Самого - Тресков краснел, бледнел, заикался, вставлял невпопад какие-то фразы. В общем, вел себя, как конченый идиот. Вальтеру пришлось пару раз ткнуть ему локтем в ребра, чтобы Ганс поубавил пыл - к тому моменту тот уже принялся уламывать сестру на "вечернюю молитву". И, ладно, если бы он намекал на жаркое свидание под звездным небом со страстным финалом - фраг там! Шульц ошивался с Тресковым с самого детства и знал - под "вечерней молитвой" тот поднимал именно варпову молитву! Иногда, Вальтер терялся в догадках, что о нем и думать.

А в это время, пока касркин пытался оттащить своего блондинистого друга от госпиталя, в одном неприметном баре появились зачатки кое-чего, что в будущем стоило их маленькой группе целую кучу седых волос и стрелок в жопу. "Любая ересь произрастает из безделья" - это знал каждый подданный Императора. Обилие свободного времени, дармовой выпивки и характер Хельги смешивались в коктейль настолько ядрёный, что его суммарной мощи мог позавидовать небольшой линкор. Обычно, социопатические наклонности Райч находили более продуктивную отдушину в виде еретиков, ксеносов и ни в чем не повинных булочек с корицей, которые она могла уминать килограммами без единого последствия для желудка. Но в этот раз, пострадавшими оказались господа из числа молодых вальхалльских офицеров, решивших "подкатить" к симпатичной девушке в углу. Дальше все пошло по накатанной, как говориться "От нашего стола - вашему". Два сломанных носа, три ребра и укушенный палец были наглядной демонстрацией того, что бывает, если разозлить самую злобную сучку во всем Сегментуме. Впрочем, винить их тоже нельзя - ее смазливая мордашка и упругая задница, за которую удавилась бы сама Слаанеш, обычно перевешивали чувство самосохранения. Когда Шульц и Тресков нашли боевую подругу, помещение выглядело так, словно там пытались забить карнифекса граблями, пока тот пытался перебороть изумление от такой наглости.

Вальтер уже морально приготовился к карцеру, а то и расстрелу, но вмешался Его Величество Случай. Так уж получилось, что ксенофилы удачно перестреляли и перевешали большую часть арбитров и местных служителей закона, открыв путь к спасению залетных кадианцев. Полковник Гурьев организовал аттракцион невиданной щедрости и приписал боеспособных касркинов к военной полиции, чтобы те помогли арбитрам. А так как боеспособных касркинов осталось ровно три штуки, то и разбрасываться ими он не стал, назло собственным офицерам, между прочим. Похоже, у недоразумения в погонах все же бывали редкие случае просветления.

Именно поэтому, вместо того, чтобы отсыпаться и отъедаться в казармах, Шульц и его команда таскались с красными повязками на руках. Несмотря на все жалобы, ругательства, угрозы и шантаж, им все же всучили варповы карабины. Тяжелые автоганы цеплялись за все подряд своими длинными изогнутыми магазинами, прибавляя очков ненависти к этой пародии на оружие. Шульц тихо матерился - да, они крепко накосячили, но это не повод так издеваться!

- Вальтер, сколько еще? - жалобно простонала Хельга, в очередной раз, с ненавистью покосившись на автоган.

- Восемь кварталов, - монотонно пробубнил касркин.