Фонтаны рая (сборник)

И все же, к чести Арманда, средоточием его амбиций был не он сам, а его единственный сын. Одно это могло бы охладить дружбу между Карлом и Дунканом, но она каким-то образом выдерживала давление с обеих сторон. Пропасть, которая в какой-то момент все же возникла между ними, до сих пор не имела внятного объяснения. Чаще всего ее связывали с психологической травмой, пережитой Карлом пятнадцать лет назад.

Карл не утратил своих блестящих способностей, однако травма заметно изменила его личность. Он блестяще окончил Титанский университет и сразу же занялся научными исследованиями весьма широкого спектра: от измерения галактических радиоволн до изучения магнитных полей вокруг Сатурна. Вся эта работа имела и определенное практическое применение; к тому же Карл играл очень важную роль в создании и поддержании системы связи, от которой напрямую зависела жизнь на Титане. Однако его интересы все же оставались в большей степени теоретическими, нежели практическими, на что он и делал упор всякий раз, когда давнишний спор о «двух культурах» поднимал свою седую голову.

Дебаты эти длились уже два столетия, и обличительных выпадов с обеих сторон накопилось в избытке, но никого так и не удалось убедить, будто ученые культурнее инженеров. (Добавим: каждый вкладывал в слово «культура» свой смысл и понимал его по-своему.) Чистота теоретических знаний была философским заблуждением, и греческие философы, более тысячи лет назад запустившие в мир эту «блестящую игрушку», сегодня наверняка осмеяли бы собственное детище. То, что лучший скульптор Земли начинал свою карьеру конструктором мостов, а лучший скрипач Марса и по сей день продолжал заниматься теорией чисел, вовсе не свидетельствовало в пользу любой из сторон. Но Хелмеры любили поспорить, утверждая, будто настало время перемен. По их мнению, Титаном слишком долго управляли инженеры, и настала пора передать бразды правления ученым, способным внести интеллектуальные перемены в жизнь колонии.

В свои тридцать шесть Карл, на зависть сверстникам, сохранял внешнее обаяние, однако многие считали (к их числу принадлежал и Дункан), что под обаятельной внешностью скрывается жесткая, расчетливая и в чем-то отталкивающая личность. В Карла до сих пор влюблялись, хотя сам он утратил способность любить. Странным было и то, что ни один из его эффектных браков не принес ему детей.

Если Арманд надеялся поколебать власть «режима Макензи», отсутствие у Карла наследников было одной из проблем, но далеко не единственной. Что бы Семь миров ни говорили о своей независимости, центр власти по-прежнему находился на Земле. И как две тысячи лет назад люди отправлялись в Рим в поисках справедливости, славы или знаний, так и сейчас «имперская планета» притягивала своих инопланетных детей. Ни один политик Солнечной системы не мог рассчитывать на признание и поддержку, если не был лично знаком с ключевыми фигурами терранской политики и хотя бы раз не прошел по лабиринтам терранской бюрократии.

Изменились лишь масштабы и расстояния; все остальное было таким же, как во времена римских императоров. Тот же, кто считал по-другому (или делал вид, что так считает), рисковал навсегда получить ярлык политика с колониальным мышлением.

Возможно, если бы скорость света была бесконечной, положение дел в Солнечной системе было бы иным. Однако эта скорость чуть превышает миллиард километров в час, а потому единственной планетой, с которой Земля могла переговариваться в режиме реального времени, была Луна. Глобальная «электронная деревня», какой уже несколько веков являлась сама колыбель человечества, не имела своего продолжения в космосе. Все это оборачивалось громадными (и еще не до конца осознанными) политическими и психологическими последствиями.

За несколько поколений земляне привыкли нажатием нескольких кнопок устанавливать мгновенную связь с любым уголком планеты. Спутники связи сделали возможным, а затем и неизбежным создание Всемирного правительства. Оно имело все необходимые атрибуты, кроме имени. На ранних этапах это вызывало множество страхов. Время доказало их необоснованность; Всемирное правительство по-прежнему состояло из людей, а не из машин.

Около тысячи человек являлись ключевыми фигурами этого правительства. Еще десять тысяч играли важную роль в тех или иных сферах. И все эти люди, где бы они ни находились, постоянно общались между собой. Важные решения принимались за считаные минуты, и те, от кого они зависели, видели и слышали друг друга. За триста лет земляне привыкли принимать мгновенность связи как нечто само собой разумеющееся. Телекоммуникации уничтожили такое понятие, как расстояние. Но не навсегда.

Ограничения вернулись с созданием первой базы на Марсе. Земля могла говорить с Красной планетой, но слова доходили туда только через три минуты, и столько же шел ответ. Непосредственное общение вновь стало невозможным, и все контакты осуществлялись преимущественно через телекс и его эквиваленты.

Рассуждая теоретически, это было не так уж плохо. Но порой возникали исключения: печальные, дорогостоящие, а иногда и имеющие фатальные последствия, вызванные «межпланетным недопониманием». Все объяснялось просто: люди на разных концах приемопередающих устройств не были лично знакомы. Зачастую они даже не видели друг друга. В одни и те же понятия они вкладывали разный смысл, поскольку не знали особенностей мышления друг друга.

Во всем, что касалось высших уровней государственной власти и управления, личные контакты были жизненно необходимы. Дипломаты усвоили эту истину еще несколько тысяч лет назад, отчего и возникли миссии, посольства и официальные визиты. И тогда, и сейчас людям требовалось познакомиться, узнать черты характера друг друга. Появлялся взаимный интерес, а с ним — тонкие ростки взаимопонимания. После этого уже не было угрозы быть превратно понятым при общении по телексу.

Без дружеских связей, имевшихся у Малькольма Макензи на Земле, он никогда не стал бы президентом Титана. В свое время ему казалось странным, что личная трагедия привела его к такой власти и возложила на него такую ответственность, о которых в молодости он и не мечтал. Но в отличие от Элен он похоронил свое прошлое, и оно давно перестало его тревожить.

Когда через сорок лет Колин повторил отцовский маневр и вернулся на Титан с маленьким Дунканом, позиции клана необычайно укрепились. У большинства жителей Солнечной системы крупнейший спутник Сатурна напрямую ассоциировался с кланом Макензи. Всякий, желающий оспорить власть клана, вначале должен был создать разветвленную сеть личных контактов не только на Земле, но и везде, где это требовалось. Не столько политические каналы, сколько неформальные отношения позволяли клану добиваться желаемого. Это, пусть и неохотно, признавали даже противники Макензи.

Будущему четвертому поколению предстояло еще более упрочить положение династии. Все знали: рано или поздно такое должно произойти, но никто не ожидал, что это случится так скоро. Ни сами Макензи, ни тем более Хелмеры.

Глава 6

У ПРЕКРАСНЫХ БЕРЕГОВ ОЗЕРА ЛОХ-ХЕЛЛБРЮ

Обычно Дункан ездил к дому бабушки Элен на велосипеде, а если требовалось отвезти ей что-то из вещей, брал электрокар. На этот раз он отправился по двухкилометровому туннелю пешком, неся на себе пятьдесят килограммов тщательно распределенного груза. Учитывая местную гравитацию, увеличение веса Дункана было впятеро меньшим, чем если бы он нес то же самое на Земле. Младший Макензи наверняка проникся бы симпатией к древним контрабандистам, переносившим в изящных жилетах зашитые золотые слитки. Но он ничего не знал о контрабандистах.

Колин презентовал сыну хитроумное сооружение из кармашков и тесемок, которое он называл «упряжью».

— Благодарение Богу, что мне больше никогда не придется надевать эту штуку, — искренне заявил Колин. — Целых два дня разыскивал и все-таки нашел. Правильно говорят, что Макензи никогда ничего не выбрасывают.

Обеими руками и не без труда Дункан снял со стола отцовский подарок. Расстегнув один из многочисленных карманчиков, он обнаружил внутри матовый металлический стержень величиной с карандаш. Стержень оказался на удивление тяжелым.