Часы без лружины (сборник)

Иногда мне начинало казаться, что мой королевский приятель с трудом сдерживает желание посмеяться над своей работой, что в душе он потешается над всеми этими атрибутами и обязанностями правителя Эша. Но я тут же напоминал себе, что сотни эшей, исчезающих в подземных очистных сооружениях и выталкиваемых на арену стадиона на расправу Малышу, вряд ли думают о чувстве юмора у Цурри-Эша.

А симпатии мои непонятные к нему объясняются, надо думать, привычкой и комфортом. Да, комфортом, потому что благорасположение ко мне его величества было общеизвестно и раскрывало передо мной все двери. А к комфорту привыкаешь быстро. Когда ты имеешь то, чего не имеет ближний твой, или когда тебе позволено то, что не позволено другому, ах как неудобно и неуютно считать эти удобства несправедливыми. С дьявольской хитростью древнее чувство эгоизма начинает нашептывать, не сразу, конечно, не грубо, а потихонечку, но капельке: а может, это потому, что ты лучше других… вообще-то в этом есть и нечто несправедливое, но, с другой стороны… И так далее. И тут нужно быть безжалостным палачом: давить в себе змей-искусительниц без всякого судебного разбирательства.

Не хочу хвастаться, но в каком-то смысле пребывание на Эше сослужило мне определенную службу. Младший научный сотрудник, не говоря уже об аспиранте, существо угнетенное, бесправное, посылаемое на все кроссы, от лыжного до бега по пересеченной местности, на все курсы, которые больше никому не хочется посещать, получающее отпуск только после уборщиц и вахтеров, существо, на которое даже машинистки нашего машбюро смотрят сверху вниз. Такому существу королевские почести могут только сниться, и то редко. И лишь здесь, на Эше, я оказался весьма привилегированной особой, волей обстоятельств приближенной к королю. Но нос не задрал, не забыл, кто я такой и откуда явился. Не загордился, не начал почтительно кланяться себе в зеркало и называть себя мысленно на «вы».

Здесь я должен во имя единства повествования перескочить сразу вперед на два обращения малого светила, что по нашим земным меркам соответствует примерно двум месяцам. Дело в том, что мне хочется закончить историю о битве воров и программистов, тем более что ничего особенно забавного за это время не произошло.

Итак, мы снова в зале королевского совета, эшей на этот раз меньше, зато между троном и амфитеатром стоит небольшой ярко-красный компьютер, два манекена, одетые в мужские и женские плащи, и открытый макет небольшой квартиры, сразу напомнивший мне павильон киностудии. Мой приятель Гена, помощник режиссера на «Мосфильме», как-то провел меня на съемки. Сплошное были разочарование. Скрипел и пах опилками вот такой же макет внутренностей какой-то квартиры, бегала и суетилась масса людей, все с крайне озабоченным видом, знаменитая актриса брезгливо жевала бутерброд. Лицо у нее было злое и вовсе не такое красивое, как на экранах.

— Ну, господа, начнем королевскую экспертизу. Сегодня утром мне как раз доложили, что на очистных сооружениях масса вакансий, ха-ха-ха, поэтому не будем терять, времени, — сказал Цурри-Эш.

«Что это, — в который раз подумал я, — чувство юмора или жестокость? Или самолюбование?»

— Начнем с гильдии воров. Жалоба была их, пусть они и начинают. Вы готовы, господа?

— Так точно, ваше Королевское величество. Следуя вашим многомудрым указаниям, гильдия воров, не жалея средств, наняла десять лучших кибернетиков и поручила им разработать устройство, которое исключало бы возможность для нечестных программистов пользоваться машиной в целях личной наживы. Решение проблемы, ваше королевское величество, кажется нам необыкновенно простым и остроумным.

— А именно? — спросил Цурри-Эш.

— Видите ли, ваше королевское величество, наши кибернетики не пошли по пути создания новых, все более сложных программ. Потому что на каждую новую страховочную программу можно составить контрпрограмму. Там, где речь идет о краже, ваше королевское величество, предела изобретательности эшей нет.

— Что же вы сделали, господа?

— Наши кибернетики пошли по другому пути. Они совместно с биологами и физиологами пришли к выводу, что любой эш, совершая преступление, испытывает определенные психологические перегрузки. Соединение страха, жадности, восторга, возбуждения и тому подобных эмоций проявляется в изменении пульса, давления крови, потовыделения, заметным образом усиливается биополе, психополе, поле «я». Мы создали небольшую компактную приставку, которая подходит ко всем типам компьютеров. Каждый программист или оператор, начиная работать, должен предварительно подсоединить к себе датчики приставки. Иначе машина не включается. Так вот, как только он начинает любые противозаконные манипуляции с целью кражи, приставка тут же регистрирует изменения в его состоянии, подает сигнал тревоги и защелкивает ручные и ножные кандалы на конечностях преступника.

Стоимость приставки всего шестнадцать тысяч кулей, а в дальнейшем при массовом производстве цена сможет быть еще ниже.

— А если попадается особенно храбрый жулик, к тому же уверенный, что его не поймают, что тогда? Не будет страха — не увеличится пульс, частота дыхания и так далее.

— Как всегда, ваше королевское величество, вы бесконечно правы и дальновидны. Наши исследования показали, что действительно можно представить особенно мужественного проходимца…

— Ваше королевское величество! — вскочил адвокат гильдии программистов. — Я протестую! Мой досточтимый презренный коллега может называть нас ворами и жуликами, но я протестую против «проходимцев»!

— Протест принят, — кивнул король. — Вор может быть проходимцем, а может и не быть.

— Слушаюсь, ваше королевское величество. Я продолжаю. Итак, вор может оказаться эшем мужественным и не испытывать при краже страха. Он даже может не испытывать особой жадности, особенно если он ворует давно и успешно. Но исследования показали, что ни один эш не может не испытывать чувства восторга при этом. Таков характер эшей. Поэтому нашу приставку обмануть невозможно. К сожалению, мы не можем продемонстрировать вам работу приставки…

— Почему? — нахмурился король.

— Видите ли, ваше королевское величество, любой программист, который сядет сейчас за машину, не осмелится жульничать в вашем присутствии и при работающей приставке, а стало быть, не будет испытывать эмоций, о которых мы говорили.

— Чепуха! — сказал Цурри-Эш. — Достаточно посадить за машину эша, который испытывал бы чувство страха. Не знаю, как программисты, но вообще-то такого эша найти нетрудно. С восторгом, разумеется, сложнее, господа, но чувство страха испытает любой эш, которого стражники схватят на улице. Адъютант! — поднял голос король.

— Слушаю, ваше королевское величество! — лихо отрапортовал молоденький адъютант со вспыхнувшего экрана.

— Чтобы через три минуты здесь был первый же прохожий.

— Слушаюсь, ваше королевское величество.

Первый прохожий оказался эшем средних лет, одетым в серый чиновничий плащ. Он неуклюже повалился на пол и застыл.

— Ползите же! — зашипел адъютант, но чиновник лишь плотнее вжимался в пол. Казалось, еще минута-другая — и он исчезнет.

— Достойная скромность, — сказал король. — Народ должен ничего не видеть, молчать и не двигаться, но в данном случае посадите-ка его за машину.

Адъютант и стражник подхватили чиновника и усадили за операторский пульт.

— Слава королю! — слабо пискнул чиновник и снова закрыл глаза.

— Включите приставку, — приказал Цурри-Эш, и тотчас же один из помощников адвоката метнулся к машине и нажал какую-то кнопку. В то же мгновение послышался леденящий душу вой сирены, яростно замигала мощная лампа, из компьютера высунулись манипуляторы, ловко нащупали руки и ноги несчастного чиновника и защелкнули на них легкие и элегантные кандалы. Чиновник начал клониться набок и упал бы, если бы они его не держали.

— Очень мило, — сказал Цурри-Эш. — Уберите этого господина, и, если он еще жив, наградите его моим портретом.