Профессия – смертник

– Он уже нахватал заказов, но, к счастью, не успел поставить дело на поток: насколько мне известно, существует еще два таких аппарата, и я обещаю вам, что мы лично проследим за тем, чтобы они были уничтожены.

Сиперус тоскливо оглянулся на обломки – плоды его собственных рук, и повесил нос.

– Можно спросить, – осторожно сказал Степан, – как так получается, что мы все вас понимаем?

Лефот взглянул на него с какой-то ностальгической грустью.

– Любопытные, пытливые умы, жаждущие новых знаний, – сказал он Сиперусу. – Их, конечно, манит чудо, но при этом непременно надо выяснить, как оно устроено, что значит – убить его.

– Не убить, – возразил Степан, – а научиться самим его делать.

Лефот в ответ от души рассмеялся:

– Ну это вам, боюсь, пока не под силу. Даже понять будет сложновато. Считайте, что я просто даю вам возможность читать мои мысли, а вы уже сами облекаете их в слова и в некотором роде в образы. Однако, – сказал он, с интересом глядя на Степана, – вы там, насколько я понимаю, тоже не ограничились открытием подпространства. Если я прав, то вы сделали просто потрясающие успехи – продвинулись намного дальше, чем можно было предположить. Ведь сломанный вами «отстойник» не случайность, не правда ли?

– Да, – кивнул Степан, – не случайность. Но мы в те области еще не продвинулись, – признался он. – Этот дар я получил от Решающего Проблемы – машины, созданной исчезнувшей цивилизацией предтеч; кажется, мумриков или медзиков…

Сиперус, словно уловив в его речи что-то знакомое, вскинул голову и переглянулся с Лефотом.

– Мездриков, – поправил Лефот. – Но это, право, странно… Не могли бы вы объяснить, почему Решающий Проблемы сделал вам такой подарок?

– Да как вам сказать… Потому что я добровольный смертник, – попробовал объяснить Степан, – самоубийца. Верлроку тоже надоело жить, но он неуязвим. Ну и, насколько я понял, он решил создать себе собрата по несчастью…

– Как-как вы сказали? – озаботился Лефот. – Надоело жить?

– Ну да, и он стал убивать своих клиентов.

Лефот повернулся к Сиперусу:

– Ты слышишь, этой твоей железяке, универсальному советчику, «надоело жить», и она там в тоске-печали уже убивает страждущих!

– Какой-то сегодня паршивый день, – произнес Сиперус, поднимаясь. – Одни неприятности… – Эту фразу Степанов толмач оказался в состоянии перевести. Видя, что Сиперус готов уйти, Степан поспешил этому воспрепятствовать:

– Постойте! Я не ошибаюсь, я правильно понял, что вы можете избавить меня… Ну, от этого подарка?

– Вы что же, действительно желаете вновь стать уязвимым?.. – Лефот пристально взглянул на Степана и покачал головой: – Дайте-ка свою руку.

Взяв протянутую руку, он повернул ее ладонью вверх, и Степан с удивлением увидел, что в центре его ладони начинает скапливаться лужица крови.

– Сиперус, взгляни-ка! – сказал Лефот, и Сиперус склонился вперед уже с каким-то небольшим прибором в руках, выхваченным им, казалось, прямо из воздуха. Поглядев через прибор на кровь, он поднял глаза на Лефота – тот ответил ему взглядом, полным невысказанного удовлетворения.

– Наш первый, – заметил он. – Каков, а? Сиперус с гордостью произнес что-то, не понятое Степаном.

– Да, – вздохнул Лефот, – слишком совершенен – как почти все, что нам удавалось создать вместе. А мир, к сожалению, зиждется на несовершенстве. Хотя, может быть, и к счастью… – задумчиво добавил он и обернулся к Степану. – Увы, – грустно сказал он, – но вам придется смириться. Процесс воссоединения с… (невоспроизводимое слово) необратим.

Сиперус в знак согласия безнадежно махнул рукой, после чего, не прощаясь, растворился в воздухе.

Степан молча растер меж ладонями кровь – ничего похожего на ранку не осталось – и встретился с насмешливым прищуром Туазы.

– По-моему, нам тоже пора, – сказала она, потом, не дожидаясь его согласия, взмахнула рукой с трансверсором, и…

И ничего не произошло: кругом по-прежнему шумели дубы, и Лефот продолжал сидеть напротив, глядя на них всепонимающими глазами.

– Ваша система здесь не действует, – сказал он, – но не волнуйтесь – я сейчас переправлю вас туда, куда каждому из вас нужно.

– Погодите, – сказал Степан. – Еще один вопрос… – Помолчал немного, выдохнул, все еще сомневаясь, и все-таки спросил: – Это ваше совместное изобретение, что у меня в крови, дает бессмертие?

– А вы уверены, что хотите это знать? – спросил Лефот, уже растворяясь в белом мареве. «Уверен!» – хотел ответить Степан, но подпространственная вьюга захватила его в свою карусель, растягивая единственный миг в затяжной, несуществующий, но все же реальный прыжок, к концу которого он уже не был уверен в ответе.

Когда трансверсия схлынула, завихрившись прощальной пургою, Степан обнаружил себя сидящим на жесткой деревянной лавочке. Туазы рядом не было. А прямо напротив него располагалась песочница, в которой возились ребятишки.

Оглядевшись, он как-то не сразу поверил, что вокруг него живет своей маленькой жизнью тот самый детский городок, что находится во дворе его дома.

Внутри что-то медленно разжималось: иные миры расступались – быть может, до времени, но уходя, отпуская, позволяя вернуться душой и телом в свой привычный, такой по сравнению с ними отсталый и захолустный – в свой родной мир.

Степан посидел еще некоторое время, вроде бы отдыхая – так бывает, когда приходишь усталый домой и замираешь ненадолго в любимом кресле, сбрасывая скопившееся за день напряжение. Он не забывал поглядывать по сторонам и не удивился, увидев рядом с горкой Леночку, помогавшую взобраться на нее маленькому ребенку. Просто поднялся и подошел к ней.

– Здравствуйте, Лена, – сказал он. – Это ваш малыш?

– Нет, – улыбнулась она. – Соседка попросила присмотреть. А я не против, у меня сегодня все равно день свободный.

– Я Степан, – сказал он.

– А я знаю. Мы ведь с вами в одной школе учились. Вы, наверное, не помните – я тогда маленькая была.

Он покачал головой, предположив с улыбкой:

– Выходит, нам с вами есть что вспомнить.

– Хотите – заходите сегодня вечерком ко мне на чашку чая. А то грустно сидеть одной, – просто сказала она.

– Я постараюсь.

Жаль, что теперь он не имел права ничего обещать – возможно, что за дверью лифта его встретит пара мохноногих тварей, чтобы затащить в паучий мир. Если их не опередят три огромные кошки. Или на месте его квартиры окажется кабинет Экселенца. И Туаза, конечно, объявится, куда бы ее ни закинуло – дай только срок. А какой неприятный был бы для всех них сюрприз, если бы на последнем – выходит, успешно выполненном им – задании он все-таки сумел бы избавиться от своего верного спутника – совершенного защитника, созданного совместными усилиями двух столь разных гениев, удалившихся в необозримо далеком прошлом в собственную вселенную. А сам он – в самом ли деле так уж желал бы теперь расстаться со «зверем», грозящим смертью всем и вся, кто рискнет посягнуть на жизнь того, с чьей кровью он породнился? Ведь никогда, даже в диком бешенстве, даже будучи прогоняем и бит палкой, зверь по имени Смерть не укусит хозяина…

Степан Ладынин не признавал самоубийства – Смерть поддерживала его и в этом.

Он предпочитал больше не задумываться о том, способна ли она подарить ему бессмертие.

Жизнь покажет.