НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 29

Образ Шельги представляется недооцененным. Ведь это «сыщик» нового типа, которого в нашей (а не о нашей и говорить нечего) литературе до «Гиперболоида…» не было. Сыщик в мировой детективной литературе уже к тому времени фигура, в достаточной степени подпорченная героями типа Ника Картера и Ната Пинкертона, «красный детектив» тоже изображал работников следствия в самом упрощенном виде, чаще всего подражая заграничным моделям. А тут впервые появился агент, в котором главное не профессиональная выучка, не сверхъестественные криминалистические способности «серого вещества», не крепкая служебная добросовестность. Шельга прежде всего человек идеи, решения и поступки которого обусловлены убежденностью в том, что его служба, его риск нужны и полезны родной стране и всему революционному миру. Он начинает как простой инспектор угрозыска, расследующий загадочное убийство на Крестовом острове в Ленинграде, но затем, следуя за Гариным сначала по доброй воле, потом по недоброй, вырастает в прообраз Разведчика с большой буквы, которые оказались особенно необходимыми во время минувшей войны. Закономерно видеть такого человека во главе восставших рабочих.

А вот с американским миллиардером Ролингом у Толстого явно не получилось, хотя он опять-таки верно подметил пресмыкательство международного капитала перед экспансией Соединенных Штатов:

«Американский флаг опояшет землю, как бонбоньерку, по экватору и от полюса до полюса»… В образе химического короля писатель не сумел преодолеть существующие трафареты, а может быть, и создал свои. Во всяком случае, надо признать, что в изображении империалистических акул наша литература со времен «Гиперболоида…» не очень продвинулась вперед.

«Распознать буржуя просто (Знаем ихнюю орду!): толстый, низенького роста и с сигарою во рту», — иронизировал в те годы Маяковский. О научно-технических идеях «Гиперболоида…» написано довольно много, тем более что сам писатель давал для этого поводы, охотно пускаясь в научные или псевдонаучные рассуждения и даже рисуя схемы изобретенных приборов. У него есть любопытное сообщение, по поводу которого до сих пор никто не может сказать, правда это или нет: «Когда писал «Гиперболоид инженера Гарина», старый знакомый Оленин рассказал мне действительную историю постройки такого двойного гиперболоида; инженер, сделавший это открытие, погиб в 1918 году в Сибири…» Впрочем, если удариться в ретроспекцию, то, очевидно, первооткрывателем идеи испепеляющего луча следует считать неизвестного автора легенды о зеркалах Архимеда, которыми он якобы сжег неприятельский флот в Сиракузах. Предание это появилось вовсе не в античные времена, а в средние века, когда проверить его достоверность было уже затруднительно. Впоследствии изобретатель «камеры-обскуры» Жан-Батист делла Порта попытался даже описать конструкцию подобного «сжигателя». Конечно, это было чистейшее прожектерство.

Ссылки на роман А. Толстого участились после появления квантовых генераторов — лазеров, которые хотя бы в отдельных чертах и вправду напоминают гаринские, точнее толстовские гиперболоиды, прежде всего нерасширяющимся, тонким как нить лучом света огромной мощности, способным жечь и резать. Первыми на это сходство обратили внимание сами ученые. «Для любителей научной фантастики я хочу заметить, что игольчатые пучки атомных радиостанций представляют собой своеобразную реализацию идеи «Гиперболоида инженера Гарина», — заявил высокий авторитет в данной области академик Л. А. Арцимович. Практически ни один из пишущих об открытии лазерного излучения не смог обойтись без упоминания об А. Толстом. Один из физиков, открывших это явление, ныне академик Н. Г. Басов, в те годы писал: «…Уже действуют генераторы, излучающие остро направленный пучок интенсивного света. Правда, мощность этого пучка пока не столь велика, как у «гиперболоида», созданного фантазией А. Н. Толстого…» А писательница И. Радунская так и назвала свою книгу об этом выдающемся открытии — «Приключения гиперболоида инженера Гарина».

Такое признание — большая честь для фантаста, тем более что в те-то времена об игольчатых пучках слыхом не слыхивали. Строго параллельные, нерасходящиеся лучи света в традиционной оптике принципиально невозможны, что с блеском и доказал в вышедшей десятилетия через два автор книги «О возможном и невозможном в оптике» профессор Г. Слюсарев. Фантастику А. Толстого он категорически назвал «недопустимой». Поучительно отметить, что в конечном итоге истина оказалась скорее на стороне необузданной фантазии художника, нежели строгих знаний ученого. Так еще раз одержали победу творчество, воображение.

В тоне научного комментирования можно говорить о многих фактах из книги Толстого. Тот же Г. Слюсарев, отрицая идею целиком, все же не преминул покритиковать некоторые детали гаринской конструкции. По его мнению, вместо гиперболоидов надо было применить параболоиды и исправить положение фокуса второго зеркала. Интересно, что бы это изменило? Всем понятно также, что мощности шамотовой пирамидки, как бы жарко она ни горела, недостаточно для того, чтобы разрезать крейсер или хотя бы располосовать человеческое тело «напополам», как это проделал Петр Петрович с подвернувшимся Гастоном Утиным Носом, большим негодяем, впрочем.

Можно подробно поговорить о том, есть или нет в недрах Земли оливиновый пояс, попутно изложив современные взгляды на строение земного шара. Подобный анализ фантастических произведений распространен довольно широко, раскройте, например, сопроводительные статьи к собранию сочинений Ж. Верна. Но эти комментарии, сами по себе, конечно, небезынтересные, должны все-таки иметь вспомогательное значение, нельзя забывать, что, несмотря на всю специфичность фантастики, мы имеем дело с произведением словесности, а не науки, и в первую очередь обязаны подумать и понять: зачем все это автор придумал, какова идейная функция научно-фантастической гипотезы.

Обращаясь к книгам фантастов 20-х годов и даже дореволюционных, легко убедиться, что писатели прошлого делали поразительные предсказания: и телевидение, и антигравитацию, и плазму, и компьютеры, и ядерную бомбу. Такие факты всегда охотно отмечаются, в удачных прогнозах есть, право, что-то таинственное: в одной книге, вышедшей в 1926 году, написано, что первый атомный взрыв на Земле произойдет в 1945-м! Поневоле вздрогнешь! И тем не менее в большинстве случаев и самих авторов этих прогнозов, и их книги сейчас мало кто помнит.

Любая литература, фантастика в том числе, ценна прежде всего своей человеческой, «человековедческой» стороной, своей социально-философской сутью, она исследует поведение человека в необычных условиях. И любая научно-фантастическая гипотеза придумывается или вводится в хорошее произведение вовсе не самоцельно. Так по крайней мере должно быть. Повторим, что она (гипотеза) нужна для раскрытия идейного содержания, идейного богатства произведения. А. Толстому необходимо было найти оружие необыкновенной разрушительной мощи, но в то же время компактное, которое он мог бы вложить в руки одного человека, чтобы этот малый начал грозить всему миру, — и вот появляется гиперболоид. Писателю понадобилось много золота, чтобы с его помощью подчинить капиталистическую экономику. Где взять? Ж. Верн с подобными же целями доставил драгоценный металл в романе «В погоне за метеоритом» прямо из космоса, а у А. Толстого возникает оливиновый пояс и пробуривается сверхглубокий ствол. На первый взгляд убедительнее, чем астероид из чистого золота, а на деле ничуть не научнее, только подано с более серьезным видом. Опять-таки Манцев открывает оливиновый пояс потому, что автору понадобились огромные количества золота, а не потому, что А. Толстой решил заняться популяризацией одной из существовавших гипотез о внутренностях нашей планеты. Он просто приспособил ее для своих целей, а мог бы выдумать что-то и совсем новое, небывалое, ничего бы не изменилось. Точно так же, если бы А. Толстой захотел отправить героев «Аэлиты» на Марс с помощью какого-нибудь местного кэйворита или даже из пушки, то и от этого роман немного бы потерял, хотя мы с удовлетворением отмечаем, что писатель был знаком с принципами космонавтики Циолковского.